Однокурсник президента - Анатолий Гончар

Прапорщик вернулся к своим хлопцам. Опустившись на колени, он ухватил Руслана за плечи, оторвал от земли, взвалил на спину и медленно поднялся на ноги. Тяжело ступая, начал неторопливый спуск вниз к открытому со всех сторон участку, через который они совсем недавно бежали, уходя от преследовавшего их противника. Дошел, осторожно опустил безжизненное тело, молча повернул обратно, тяжело дыша, постоял над Федотовым… Словно сомнамбула повторил свои недавние действия. На подгибающихся ногах спустившись вниз, опустился на одно колено и положил Славку рядом с Бармурзаевым. Вновь двинулся наверх, собрал оружие. Разгрузку Руслана и каску грузинского миротворца зачем-то сунул в свой рюкзак, медленно и тяжело ступая, спустился вниз. Бесцеремонно свалил все это в одну кучу. Встал над убитыми и замер.

…Фигура стоявшего на открытой площадке русского виделась превосходно. Джейк потянулся к оружию, но, чтобы поднять М-4, у него не хватило сил… Разжав пальцы, Дэвис разрыдался от боли и собственного бессилия. Миссия, как ему казалось, провалилась полностью.

Наверное, ветер, собрав по камням, бросил в глаза прапорщика горстку мелкой пыли – глаза отказались видеть, их застила мгла. Спрятав лицо в ладонях, Дмитрий некоторое время стоял наподобие камня, лишь его плечи мелко-мелко вздрагивали. Затем, застонав, оторвал руки от лица и вновь застыл, глядя на неподвижные лица убитых.

В этот момент откуда-то издалека послышались крики. Дмитрий поднял голову – со стороны зависшего в полуметре от земли вертолета бежали одетые в камуфляж вооруженные люди.

«Наши», – выдохнул Маркитанов, опознав в ближайшем сержанта Сомова – контрактника из четвертой группы. – Наши… – повторил он уже вслух севшим голосом. Стопудовым грузом навалилась усталость. Дмитрий опустился на камни и закрыл глаза. День заканчивался, где-то в отдалении загрохотал гром…

Глава 17 Эндшпиль, или Черные начинают и…

Посол Соединенных Штатов Америки в Республике Грузия Дженкинс Эткинд. 07.08 2008 года

Посла Соединенных Штатов Америки Дженкинса Эткинда вызвали (попросили прибыть) в Министерство иностранных дел Грузии ближе к вечеру без всякого объяснения. Хотя оно и не требовалось, в причине столь срочного визита сомневаться не приходилось.

«Дьявол побери, – садясь в машину, посол позволил себе поморщиться от неприятного предчувствия. – Где же Джейк? – Информации от Дэвиса не поступало с самого полудня. Связь отсутствовала. Меж тем становилось понятно: если президент суверенной Джорджии заупрямится и решит дождаться обещанного, то все намеченные планы полетят псу под хвост. А инструкция, переданная из Вашингтона, звучала совершенно недвусмысленно: «Операция в Южной Осетии должна начаться вне зависимости от обстоятельств». Посол не мог с этим не согласиться. Принимавшие такое решение четко понимали: если упустить момент, другой случай может никогда и не представиться – едва ли грузинский президент, пребывавший в нерешительности, даст себя уговорить во второй раз.

«Следовательно, – продолжал рассуждать посол, – сообщать Майклу об имеющихся шероховатостях не следует».

Приняв такое решение, представитель США в Грузии успокоился и углубился в построение фраз предстоящего разговора…

В дверь президентского кабинета он вошел строго по секундам. Президент сидел за столом, сжав руками виски, и пристально смотрел в противоположную стену. Вошедшего он как бы сразу и не заметил. Вовсе не удивившийся этому, Эткинд тихонько кашлянул, привлекая к себе внимание. Президент провел ладонями по лицу, словно стирая с него усталость, вздохнул, положил руки перед собой на стол. Выдавил вымученную улыбку, но не поднялся, не протянул руку. Посол США в Грузии понял, что наступил момент истины.

– Я хочу знать, как скоро произойдет гарантированное вами событие? – президент сильно нервничал. – Прежде чем начать действовать, я хочу быть уверен в выполнении взятых вами обязательств…

Вопрос оказался задан в лоб без всякого предисловия. Все предварительные умозаключения посла полетели к черту. Тут нельзя было сделать промашки, следовало поступить решительно и безжалостно.

– Хотите быть уверены? – Эткинд презрительно посмотрел на суверенного «вождя». – Смело можете начинать. Беспокоиться не о чем, планы не изменились. Дэвис сделает все вовремя.

– Но у меня нет сообщения о готовности к проведению запланированной акции…

– Нами, – поправил Эткинд, и президент Грузии непроизвольно кивнул.

– Но все же мне бы хотелось знать, как проходит подготовка…

– Вы что, хотите, чтобы об этом вам сообщили СМИ? – Улыбка посла стала беспощадно-жестокой. – Тайное не должно стать явным. Действуйте, господин президент, действуйте! А прочее оставьте нам.

– Так я могу быть уверен?

– Можете! – не стал его разочаровывать посол Эткинд. – Смею вас заверить, опасности для вас нет! – И вновь блеснул ослепительно-белой улыбкой: – Но для этого необходимо следовать принятым решениям… и не отказываться от взятых на себя обязательств. – Вероятно, кому-то в этих словах почудилась угроза, но, зайди позже об этом разговор, посол бы всячески отрицал ее наличие. – Вы меня понимаете?

– Да, – возможно, «припертый к стенке» президент наконец-то обрел требовавшееся от него мужество. – Наши планы останутся неизменными!

– Превосходно! – Эткинд поднял руки и, изобразив, что аплодирует, снова улыбнулся, после чего, почтительно склонив голову, позволил себе откланяться. В посольскую машину он садился в совершенной уверенности: свое слово Майкл сдержит.

Дмитрий Маркитанов

– Вениаминыч, ты ранен? – Подбежавший контрактник успел заметить лежавших на земле разведчиков и, разглядев их лица, понял: они не нуждаются ни в какой помощи.

– Нет, – отрицательно качнул головой Маркитанов, искренне полагая, что именно так все и обстоит. «Царапины» и ранки на его теле перестали кровоточить, и он не желал больше обращать на них внимания.

– Смотри, а то перевяжу… – Надо было быть совершенно слепым, чтобы не заметить окровавленную одежду прапорщика.

– Нет, сказал! – рявкнул Дмитрий, и Сомов понял, что к тому сейчас лучше не лезть.

– Дима, тебе… – начал было говорить только что подошедший командир четвертой группы капитан Ильин, но резкое предостерегающее движение руки Сомова заставило его умолкнуть. Согласившись с собственным контрактником, что прапорщику сейчас лучше не мешать, капитан указал подбегающим бойцам на вытянувшиеся тела разведчиков: – Берите! – И тут же поторопил: – Живее, живее!

Подбежавшие спецназовцы занялись делом, и две плащ-палатки оказались расстелены практически мгновенно – Федотова и Бармурзаева уложили на них, подняли и общими усилиями понесли к ожидающему вертолету. Маркитанов плелся позади. Остановившись у винтокрылой машины, он дождался, когда на борт поднимут погибших бойцов, затем влезут вэпэшагэшники, и только потом поднялся сам. Усевшись на скамейку, Дмитрий привалился спиной к холодному металлу и, закрыв глаза, почти моментально провалился в сон. Он не слышал, не чувствовал, как вертолет набрал обороты, не ощутил дискомфорта и боли в ушах, когда машина стала стремительно набирать высоту, не проснулся, когда Ми-восьмой опустился на зеленой лужайке и была дана команда на высадку. Его разбудили легким толчком в плечо. Мгновенно проснувшись, он подхватил рюкзак и выбрался под бледно-розовые лучи уходящего за горизонт солнца.

Москва. Главное разведывательное управление. 10.08 2008 года. 12 часов 10 минут. время московское

– Знаешь, о чем я сейчас больше всего жалею? – Генерал стоял у окна и молча разглядывал стоявший на подоконнике цветок.

– Не знаю, – покачал головой полковник.

– О том, что мы оказались правы. Казалось бы, можно кое-кому ткнуть пальцем и пуститься в пляс от собственной прозорливости, доказывающей хорошую работу наших специалистов и агентурщиков, но, но, но… Плясать не хочется.

– Пляска на костях, – вставил свое слово Решетников, понявший, куда клонит начальство.

– Да, именно так, – Юрьев не стал отрицать очевидного.

– Евгений Иванович, – полковник вслед за генералом всмотрелся в распускающийся цветок, – поступил запрос о возможном награждении отличившихся. По всему получается, задачу они выполнили успешно.

Генерал на некоторое время погрузился в размышления. А когда начал говорить, логика его мыслей оказалась для полковника весьма парадоксальной.

– Разве что погибших и еще можно командира группы… Как его? Ах, да, лейтенанта Есина…

– Но ведь старший лейтенант Есин выбыл в самом начале и участия в задании не принимал…

– Тем более представить, меньше будет соблазнов рассказывать о том, как он эту награду заработал.

– Но, товарищ генерал… – Полковник попробовал протестовать, но Юрьев, оторвавшись от любимого цветка, вперил в него такой взгляд, что тот был вынужден умолкнуть.