День победы - Андрей Завадский

Дождавшись, когда сам полковник вытащит из странного жилета со множеством кармашков небольшой, но мощный фонарь, Ольга, придерживая висевшую на боку сумку с лекарствами, запасливо прихваченную из дома, опустилась на корточки рядом с раненым. Чтобы понять, что дело плохо, ей хватило одного взгляда.

- Нужно отнести его в дом, - решительно приказала девушка, поднимаясь с колен и взглянув на хмурого, по-настоящему взволнованного командира партизан. - Здесь я ничего не сделаю все равно, даже света нормального нет! А в доме есть операционный стол, есть генератор, все инструменты там!

Эта ночь, все, что случилось потом, плохо запомнились простому сельскому фельдшеру. Мерцанье ярких ламп, мерный гул укрытого в сарайке дизеля, да хриплое дыхание так и стоявшего в углу импровизированной операционной полковника. А еще кровь, много крови, хлеставшей из вскрытых ран.

- Все! - Наконец девушка с облегчением вздохнула взглянув на осунувшегося партизана, даже в доме не расставшегося с автоматом. - Осколки я извлекла все. Он потерял очень много крови, пробудет без сознания еще долго. Если повезет, выкарабкается.

- Он крепкий парень, все будет хорошо! Мы не можем ждать долго, нужно уходить. Спасибо вам!

Не обращая внимания на забрызганный кровью медицинский фартук, полковник порывисто подошел к девушке и крепко обнял ее. А через несколько минут небольшой отряд уже растворился в предрассветном сумраке, провожаемый задумчивыми взглядами Ольги и ее соседа, Савелий Кузьмича, так и не снявшего с плеча верную двустволку. Никто еще не мог сказать, как сильно эта ночь изменит многие судьбы.

Глава 6 Взгляд в прошлое-3

Заключенных охраняли бойцы Национальной гвардии, и он не имел права приказывать им, не имел над этими верными псами короля ни малейшей власти. И все же никто не посмел его остановить - все-таки он был генералом, пусть и армейским, а самый старший из надзирателей носил всего лишь лейтенантские погоны и не посмел препятствовать неожиданно появившемуся на авиабазе Принц Султан посетителю.

- У вас десять минут, господин, - произнес командир гвардейцев, охранявших приговоренных к казни заговорщиков, в полной изоляции от внешнего мира проводивших последние часы своей земной жизни. Казалось, офицер извиняется перед высокопоставленным гостем, хотя, наверное, так было и на самом деле. - Только десять минут.

- Я понял. Я попрошу, чтобы вы нас оставили на время.

Лейтенант, ничего не ответив, открыл дверь камеры, посторонившись, и посетитель, которого здесь никто не ждал, сделал шаг, оказавшись в последнем пристанище обреченного на смерть мятежника. На своего провожатого, оставшегося на пороге, он даже не смотрел.

- Десять минут! - напомнил гвардеец, а затем тяжелая дверь с лязгом захлопнулась, отрезая двоих от всего остального мира.

Они стояли друг напротив друга, и первые несколько секунд, показавшиеся обоим вечностью, не могли вымолвить ни слова. Заключенный, уже смирившийся с тем, что единственным живым человеком, которого он успеет увидеть в своей жизни, будет палач, не верил своим глазам, а тот, кто, нарушая прямой приказ и волю своего короля, явился сюда, просто не знал, что можно сказать. Не было таких слов, чтобы утешить человека, одной ногой уже ступившего в загробный мир без особой надежды, что там его будет ожидать райское блаженство и обещанные Пророком девственницы.

- Не ожидал, что ты осмелишься явиться сюда, - ничего не выражающим голосом произнес Ахмед Аль Шаури, впившись внимательным взглядом в лицо стоявшего перед ним человека. - На это сейчас мало кто смог бы решиться.

Бывший командир Двенадцатой танковой бригады Королевских сухопутных войск был одет в пехотный мундир без знаков различия, мятый, но чистый. Неожиданный визит застал его за чтением, и опальный генерал едва успел отложить в сторону Коран, сделав шаг навстречу нежданному гостю. Его лицо, словно окаменевшее, не выражало никаких эмоций, этот человек уже смирился с неизбежностью смерти, но тот, кто стоял перед ним, видел, как в глазах генерала вдруг вспыхнул огонек надежды.

- Я не мог поступить иначе, господин. Хоть что-то в этом мире должно оставаться святым. Вера и верность давно попраны нечестивцами, так пусть это будет армейское братство.

Командующий Первой бригадой специального назначения имени Фейсала бин-Турки понимал, что сильно рискует, добиваясь встречи с одним из мятежников, приговоренных к смерти, тех, чья вина перед королем и королевством никем не подвергалась сомнению. Ахмед Аль Шаури обманом заставил своих солдат обратить оружие против собственного государя, но проиграл бой, и теперь ожидал здесь, на военной базе, на окраине Эр-Рияда, исполнения уже вынесенного смертного приговора - иной участи для того, кто нарушил клятву верности государю, быть попросту не могло.

- Что ж, проходи, - Аль Шаури отступил, сделав приглашающий жест. - Располагайся, Исмаил.

Бригадный генерал Исмаил бин-Зубейд осторожно опустился на краешек неудобного стула, усевшись напротив заключенного. Взглянув вновь в глаза Аль Шаури, командир бригады спецназа почувствовал уважение к своему боевому товарищу, не увидев в ответном взгляде ни тени страха. Он хорошо запомнил этот взгляд еще с того дня, с того часа, как их взвод оказался на острие удара иракцев, в отчаянном броске попытавшихся захватить Рас-Хафджи тогда, в январе девяносто первого, будто это что-то смогло бы изменить. Пятнадцать саудовских солдат, бойцы Девятнадцатой бригады Национальной гвардии, оказавшегося на пути вражеской лавины, плечом к плечу с которыми сражалось полдюжины американских морских пехотинцев из Первой экспедиционной дивизии, и для каждого этот бой был первым настоящим сражением.

Позади горел, исторгая из себя клубы жирного черного дыма, доставивший бойцов на позиции бронеавтомобиль, неновый американский V-150 "Коммандо" - иракский снаряд, прилетевший из-за горизонта, буквально разорвал машину на куски. А сами гвардейцы испуганно жались вокруг шведской "базуки", противотанкового гранатомета "Карл Густав", единственного, что саудовцы могли противопоставить надвигавшимся иракским армадам. На то, что удастся выбраться отсюда живыми, в те минуты уже мало кто рассчитывал.

Исмаил помнил страх, охвативший всех, кто видел в те минуты, как из облака пыли, протянувшегося до горизонта, выплывают угловатые силуэты боевых машин. Стискивая оружие до боли в ладонях, они видели в прорези прицелов накатывавшую с севера лавину танков, и казалось, что Саддам Хусейн двинул в атаку всю свою армию разом, против них, жалкой горстки перепуганных юнцов, обратив всю заботливо накопленную военную мощь.

Уже был наголову разгромлен батальон Второй бригады национальной гвардии, так и не сумевший не то, что остановить, даже задержать рвавшегося вперед врага. И они, оказавшиеся на острие удара иракских танков, не сомневались, что вскоре разделят участь своих братьев, навсегда оставшихся в пустыне. Это потом выяснится, что в наступлении на давно оставленный жителями город принимала участие всего одна иракская бригада. Но в те минуты, когда вокруг повсюду рвались вражеские снаряды, когда страшно кричали раненые, истекая кровью, и никто не осмеливался придти к ним на помощь, покинув укрытия и наверняка оказавшись под шквальным огнем врага, было не до размышлений.

Юный лейтенант Аль Шаури, едва покинувший стены военного училища, тоже отчаянно боялся, хотелось бросить оружие и бежать без оглядки, спасая свою жизнь. Но он был командиром, его приказа ждали такие же юнцы, боявшиеся еще больше, и Ахмед Аль Шаури нашел в себе силы, подавил страх, первым выстрелив по вражескому танку и увидев, как бронированный монстр окутывается клубами черного дыма, замирая на полпути к их позиции. Тогда он перестал бояться смерти, заставив тех, кто был рядом, побороть в себе этот страх. Его команды в те минуты исполняли все, и саудовцы, и даже американцы, и только благодаря его воле они выстояли, подбив три вражеских танка и бронемашину, потеряли половину людей, но дождались, когда над головами промчались американские штурмовики.

- Скажи, Исмаил, что происходит сейчас там?

Заключенный, смертник, доживавший последние часы, отпущенные ему судьбой, не стал садиться, пройдясь от стены до стены и остановившись перед своим гостем. И командир бригады "коммандос" под его испытующим взглядом, в котором не было страха неминуемой гибели, опустил глаза, чтобы не видеть того, кого он не мог спасти, и кому был предан превыше, чем королю.

- Всюду американцы. Здесь, на базе, их несколько сотен. Морские пехотинцы. Посольство теперь охраняет целая рота, превратили его в крепость. И рядом с королем полно неверных. Они ведут себя так, словно это мы - их гости, а не они явились на нашу землю.