Полное собрание сочинений. Том 8. Мир за нашим окном - Василий Песков

Передачи австралийского радио начинаются криком птицы. Птицу зовут кукабара. Сначала кричит кукабара, а потом уже – новости, музыка. В Европе одна из станций начинает свои передачи бодрым кукареканьем петуха – день, мол, начался, пора подниматься. Знаменитый японский поезд-экспресс подает не гудки, а протяжно кричит журавлем. У меня дома кукушка открывает окошко в часах и подает голос. Хрипловатое кукование не только напоминает: «время идет», но и служит поэтическим образом времени.

Символами природы человек пользовался всегда. Вспомним рисунки в древних пещерах, египетские письмена, давнюю эмблему аптек со змеей, обвившейся вокруг чаши. А вот снимок древней монеты – на металле выбит рельеф совы.

Монета с совой.

Образы птиц и зверей служили символами личной и государственной власти. Понятное дело: каждое государство, герцогство, княжество или отдельная личность хотели подчеркнуть свою силу, могущество, прозорливость и потому для символа выбирались «достойные звери и птицы», всего чаще хищники: лев, сокол, орел. До сих пор лев сохранился на гербе Англии, орел – на гербе Соединенных Штатов. Двуглавый орел был гербом Российской империи. Появились государства нового типа – изменились и символы. Для герба нашего государства мы выбрали солнце, колосья пшеницы и образ Земли – голубой шар.

Часто объект природы на государственных символах обозначает природные ценности, особенность флоры и фауны, подчеркивает симпатии людей к какому-нибудь животному. На гербе Австралии мы видим страуса эму (кроме Австралии, птица нигде не встречается). Новозеландцы всюду изображают бескрылую птицу киви (птица живет только в Новой Зеландии). В Танзании символом государства служит жирафа, в Уганде – венценосный журавль. Ливанцы на своем флаге изображают знаменитый ливанский кедр, канадцы – кленовые листья.

Ливанский флаг с кедром.

Многие города мира издавна считают своим символом какое-либо животное. Символ Берлина и Ярославля – медведь. Города Горький и Ростов ярославский почитают оленя.

В последние годы знаки природы часто появляются на бумажных и металлических деньгах. Австралийцы свой доллар украсили все тем же страусом эму, с изображением животных выпускают монеты африканские государства, норвежцы чеканят деньги с рельефом лося, дрозда и белки.

Образ природы часто служит рекламной находкой для транспортных фирм, торговых и промышленных предприятий. Всем известна морская ракушка – эмблема нефтяного концерна «Шелл» и кенгуру – эмблема воздушного флота Австралии. Медведя и зубра мы видим на радиаторах тяжелых грузовиков «Яза» и «МАЗа», выпускаемых в Ярославле и Минске. Торговля мороженым давно взяла к себе в помощники пингвина, салоны для новобрачных «курирует» аист.

А осел – эмблема политической партии в США.

Одна из фирм, продающих в Соединенных Штатах бензин, опередила по барышам конкурентов, как утверждают, потому только, что для продукции был найден оригинальный и точный образ – добродушный бегущий тигр. Изображения зверя заполонили журналы, щиты на дорогах, телеэкраны. Зрительный образ дополнялся и звуковым (работа мотора напоминает добродушно рычащего зверя). «Пустите тигра в ваш бензобак!» – призывала реклама. И владельцы автомобилей (особенно их жены и дети) непременно хотели «пустить в бензобак тигра», хотя бензин у соседней колонки был нисколько не хуже.

Образы природы сопровождают людей с самой колыбели человечества. Они просты, понятны, очень дороги нам и потому так живучи и популярны. А теперь предложение. Международный совет по охране птиц попросил многие страны подать заявки на «птичий герб» – назвать птицу, наиболее характерную для страны. Датчане назвали жаворонка. Англичане (в результате опроса газеты «Таймс») – малиновку, австралийцы – кукабару.

В нашей стране с ее обширными и многочисленными географическими зонами трудно назвать одну птицу. Но «для себя» мы могли бы назвать птиц, характерных для каждой из пятнадцати наших республик. Это, может быть, очень редкая (и потому особо почитаемая и охраняемая птица) или, наоборот, самая многочисленная, красивая, симпатичная или полезная птица. При этом важно не только назвать, но и мотивировать свой выбор. А к Новому году подведем итоги опроса. «Переварить» почту и правильно оценить множество предложений, я думаю, нам помогут москвичи, студенты биологических факультетов и молодые ученые-орнитологи. Давайте испытаем знания мира пернатых, а также проверим наши симпатии. Итак, какую птицу вашей республики вы назовете для условного «птичьего герба»?

Чтобы легче было работать с почтой, на конверте непременно пометьте название республики, а также пароль: «Окно в природу». Птицы моей земли!»

Дом Брема

Окно в природу

Шел мглистый осенний дождь. Но это не мешало жителям деревеньки Рентендорф копать свеклу и картошку. У старенькой двухэтажной школы мокло десятка четыре велосипедов. Жестяный петух, водруженный на церкви вместо креста, не крутился от ветра. Было тепло и тихо. С деревьев слетали последние листья, в садах суетились синицы, а грустные посвисты снегирей означали, что и сюда, в Тюрингию, скоро придет зима.

Мы приехали в деревеньку поклониться дому, где жил Альфред Брем. Красный кирпичный дом под липами и березами молчалив и безлюден. Туристы бывают редко (не под рукой деревенька), и ключ от дома хранится у местной крестьянки Эльзы Шляйхер. Она тоже копала свеклу, но, увидев автомобиль, помахала рукой и по-старушечьи торопливо побежала переодеться.

Альфред Брем.

И вот мы в доме. Хорошо знакомый бородатый охотник глядит с портрета. Альфред Брем… Минуту хочется помолчать, спокойно оглядеть все, чего касалась рука этого человека. Зеленая изразцовая печь, шкаф с книгами, кровать, мягкое кресло, рабочее место с бумагами. Дом этот Брем построил для матери после смерти отца, но часто бывал в нем – работал за резным столиком, открыв окошко, наблюдал птиц, отсюда уходил на прогулки в поля и в лес, синеющий на пригорке, сюда приезжал попрощаться, отправляясь в дальние путешествия.

На стенах – карты поездок Брема. Вот первое путешествие в Африку. Альфреду было тогда восемнадцать лет. А эта, похожая на свиток, занимающий стену от пола до потолка, – карта последнего путешествия. Брем чертил ее сам. Помечены места остановок маленькой экспедиции (1876 год): Алакуль, Бухтарминск, Усть-Каменогорск, Семипалатинск, Омск, Тюмень, Тобольск… На этом пути Брем заболел и спешно вернулся домой…

Могила его проста. Он покоится рядом с отцовским домом и церковью, на кладбище, где окончили путь местные столяры, землепашцы, портные и кузнецы. В этом соседстве – не только преданность Брема родной деревне, но и общность судьбы людей, добывавших свой хлеб в поте лица. Брем говорил, что с простыми людьми его роднит трудолюбие.

Жизнь Брема без ошибки можно назвать эталоном человеческого упорства, любознательности, верности делу. Итог не слишком уж долгой жизни (Брем прожил пятьдесят пять лет) – десять тяжелых золоченых томов под названием «Жизнь животных» – известен каждому. Уже сто лет живут эти книги. Их держит на полках каждый зоолог. Сто лет их читают все, кто сколько-нибудь интересуется природой, они служат основой для школьных учебников, справочниками и просто чтением, от которого нельзя оторваться. Их издавали во многих странах. Слово Брем сделалось символом мира природы, как будто он, Брем, и есть творец-открыватель всего, что бегает, плавает, ползает и летает.

Брем родился во времена, когда на открытых путешественниками землях открывали невиданно интересный мир птиц, рыб и зверей. Должен был появиться человек, который бы рассказал об этом удивительном мире. Брем и стал таким человеком. Обстоятельно, с научной достоверностью, языком, одинаково ясным школьнику и профессору, он описал все сущее на земле от комара до кита. И не просто было рассказано, что есть, например, на земле воробей, орел, удав или слон, – о каждом животном было сказано все, что было по тем временам можно узнать: размеры, окраска, где водится, чем питается, повадки и образ жизни…

Представьте, что десять толстых томов вам пришлось бы просто переписать – уже эта работа показалась бы неисполнимо огромной. А ведь каждая строчка бремовских книг – исследование! Вот почему сто лет уже не меркнет славное имя Брем.

Истоки поразительного трудолюбия и верности избранному пути надо искать все в той же маленькой деревушке Рентендорф. Отец Брема был тут пастором ровно пятьдесят лет. Нам неизвестно, хорошим ли был он духовником, но зато даже в нынешних энциклопедиях вы прочтете: «Христиан Людвиг Брем – немецкий орнитолог». Деревенский пастор прилежно изучал птиц. Наверное, это было непросто, потому что у пастора была служба, пастор, как и крестьяне, пахал свою землю и воспитывал ребятишек. Образ жизни отца был лучшим примером для сына. А поля и леса вокруг деревеньки для обоих были местом всех земных радостей.