Сочинения в двух томах. Том первый - Ганс Эверс

Однажды после обеда ко мне пришла моя маленькая подруга. Я сидел за письменным столом, она лежала на диване и читала.

— Послушай, там два раза позвонили.

— Пускай, — проворчал я.

— Однако не открывают.

— Не беда…

— Твоей хозяки, должно быть, там нет?

— Нет. Она ушла из дома.

В этот момент снова позвонили очень энергично.

— Я пойду открою! — сказала Анни. — В конце концов это, может быть, что-нибудь для тебя?

— Ну открой, если это доставляет тебе удовольствие. Но только будь осторожна.

Она вскочила.

— Не беспокойся! — промолвила она. — Я сначала загляну в замочную скважину.

Минуты через две она вернулась.

— Это посылка для тебя. Дай мне немного мелочи. Надо дать посыльному на чай.

Я дал денег, посыльный поставил в моей комнате четырехугольный ящик, поблагодарил и ушел.

— Посмотрим, что там такое! — воскликнула Анни и захлопала в ладоши.

Я встал и посмотрел посылку. На ящике не было никакого адреса.

— Я совершенно не знаю, от кого это может быть? — промолвил я. — Быть может, это ошибка.

— Как так? — воскликнула Анни. — Посыльный имел при себе записку, и в ней было написано: «Винтерфельдштрассе, 24, третий этаж, у госпожи Петерсен». А кроме того, он сказал: «Для господина доктора». Ведь ты доктор?

— Да! — сказал я. Неизвестно, почему, но я совершенно не подумал в эту минуту о Беккерсе.

— То-то оно и есть. Давай распаковывать ящик. Там. Наверное, какие-нибудь вкусные вещи!

Я попробовал вскрыть крышку ящика моим старым кинжалом. Но клинок сломался. Я поглядел кругом, но нигде не было никакого инструмента, который я мог бы употребить в дело.

— Ничего не выходит! Сказал я.

— Ты глуп! — рассмеялась Анни.

Она побежала на кухню и принесла оттуда молоток, щипцы и долото.

— Все это лежало в ящике кухонного стола. Ты ничего не знаешь.

Она опустилась на колени и принялась за работу. Но это было нелегкое дело: крышка сидела крепко. Бледные щеки Анни покраснели, а сердце стучало так, что почти слышны были его удары.

— Возьми! — сказала она, передавая мне инструменты и прижимая обе руки к груди. — Ах, глупое сердце!

Она была самое милое создание во всем мире, но такое хрупкое! С ней нужно было обращаться крайне осторожно: ее сердце было в большом беспорядке.

Я вытащил несколько гвоздей и приподнял крышку. Трах! Она наконец отскочила. Вверху лежали опилки. Анни проворно засунула обе руки внутрь, а я вэто время повернулся, чтобы положить инструменты на стол.

— Я уже нашла! — вскрикнула она. — Это что-то мягкое!

Вдруг она испуганно вскрикнула, вскочила и повалилась навзничь. Я подхватил ее и положил на диван. Она лежала в глубоком обмороке. Я торопливо расстегнул ей блузу и расшнуровал корсет. Ее бедное сердечко опять дало знать о себе. Я взял одеколону и стал тереть ей грудь и виски, и, мало-помалу, сердце стало опять стучать.

В это время в наружную дверь постучали.

— Кто там?

— Это я.

— Войдите, но только проходите поскорее! — вскрикнул я, и Беккерс вошел.

— Что это такое? — спросил он.

Я рассказал ему, что произошло.

— Этот ящик прислан мне, — сказал он.

— Вам? Но что же в нем такое? Почему малютка так испугалась?

— О, ничего особенного.

— Там мертвые кошки! — воскликнула Анни, придя в себя. — Весь ящик битком набит мертвыми кошками!

Фриц Беккерс взял крышку, чтобы снова накрыть ящик. Я подошел и бросил беглый взгляд внутрь. Действительно, там были мертвые кошки. На самом верху лежал большой черный кот.

— Черт возьми, на что они вам?

Фриц Беккерс улыбнулся и медленно промолвил:

— Знаете ли, говорят, что кошачий мех очень помогает против ломоты и ревматизма. У меня есть старая тетка в Уседоме: она очень страдает ревматизмом, и вот я хочу послать ей кошачьи шкуры.

— Ваша противная старая тетка в Уседоме, наверное, чертова бабушка! воскликнула Анни, которая уже сидела на софе.

— Вы думаете? — промолвил Беккерс.

Он учтиво раскланялся, захватил ящик и ушел в свою комнату.

Неделю спустя снова пришла посылка на его имя, на этот раз по почте. Хозяйка пронесла ее через мою комнату и многозначительно кивнула мне. Вернувшись затем в мою комнату, она подошла ко мне, вынула из кармана записку и протянула мне.

— Вот что в посылке! — объявила она. — Я списала это с почтовой декларации.

Посылка была из Марселя и содержала двенадцать кило… мускуса! Количество, совершенно достаточное, чтобы обеспечить этим продуктом всех жриц Венеры в Берлине лет на десять.

Поистине, замечательный человек был этот господин Фриц Беккерс!

В дриугой раз, когда я, вернувшись домой, только что переступил порог, хозяйка, крайне взволнованная, кинулась ко мне:

— Сегодня утром он получил огромный ящик — метра в два длиной и полметра вышиной. Наверное, там гроб!

Но Фриц Беккерс через несколько часов вытащил ящик из комнаты и отдал его на дрова. И несмотря на то, что хоязйка во время уборки комнаты самым старательным образом совала нос всюду, она не могла открыть ничего такого, что имело хотя бы отдаленное сходство с гробом.

Мало-помалу наш интерес к тайнам Фрица Беккерса исчез. Он продолжал получать иногда таинственные ящики, по большей части маленькие — вроде того, в котором были мертвые кошки. Порой появлялись и длинные ящики, но мы отказались отгадывать эту загадку, тем более что Фриц Беккерс не имел в себе решительно ничего, бросающегося в глаза. Иногда вечером попозднее он заходил ко мне часа на два, и я должен сознаться, что беседовать с ним было большое удовольствие.

И вот тогда произошла со мной в высшей степени неприятная история.

Моя маленькая подруга становилась все капризнее. Памятуя об ее больном сердце, я принимал по отношению к ней всевозможные меры предосторожности, но она с каждый днем становилась все раздражительнее. Фрица Беккерса теперь она совсем не переносила. Если Фриц Беккерс заходил ко мне на минутку в то время, когда она сидела у меня, то каждый раз происходила сцена, кончавшаяся тем, что Анни падала в обморок. Она падала в обморок так часто, как другие чихают. Она постоянно падала в обморок — по всякому поводу, а очень часто и без всякого повода. И обмороки эти становились все длиннее и внушали мне все большие опасения. Я все время боялся, что она умрет на моих руках. Бедное милое создание!

Однажды под вечер она пришла ко мне веселая и довольная.

— Тетя уехала в потсдам! — промолвила она. — Я могу пробыть у тебя до одиннадцати часов.

Она завварила чай и уселась ко мне на колени.