Кодекс «Альтмана» - Роберт Ладлэм

Еще никогда у Котта не было столь многообещающих перспектив, которые могли бы сравниться с теми, что сулило нынешнее предприятие. Он с удовольствием представлял, какой успех его ждет... громадное богатство, власть, о которой не могут и мечтать его коллеги, гарантированное будущее и сделки, каждая из которых крупнее предыдущей.

На тихой безлюдной улице сержант свернул на подъездную дорожку внушительного дома, занимавшего обширную территорию в одном из самых престижных районов Манилы. Участок был огорожен высоким забором. На зеленой лужайке вздымались к небу огромные пальмы, белые стены здания увивали тропические цветы всевозможных оттенков. Это была гасиенда испанской эпохи, величественная и уединенная.

Котт подался вперед:

— Я пробуду здесь несколько часов. Сотовый телефон у вас с собой?

— Так точно, сэр. — Сержант похлопал по нагрудному карману форменной рубашки. — Желаю приятного отдыха.

Министр прошагал по терракотовым плиткам к длинному крыльцу. Парадная дверь была изготовлена из массива орехового дерева, а фурнитура, включая дверной молоток в виде свернувшейся кольцом змеи, — из полированной бронзы. Котт постучал и скорее почувствовал, чем увидел, как открылось и закрылось смотровое окошко. Дверь распахнулась. Котта встретила филиппинка, согнувшаяся в поклоне. Ей исполнилось не больше шестнадцати лет, и она была полностью обнажена, если не считать пурпурных туфелек на высоких каблуках и шелковой подвязки такого же цвета, которая почти не скрывала ее бедер. Котт даже глазом не моргнул.

Девушка проводила его в заставленную мебелью комнату, в которой стояли, сидели и лежали около двадцати женщин различных возрастов и степени обнаженности. Вдоль стены тянулся набитый бутылками бар. Девушка, не задерживаясь, миновала помещение, Котт шел следом. Двадцать пар глаз оценивающе смотрели на него. Поднявшись по плавно изогнутой лестнице, которая могла бы украсить аристократический дом в Мадриде, они оказались на втором этаже. Девушка провела Котта по коридору с темно-бордовым ковром к дальней двери, открыла ее и, улыбнувшись, отступила на шаг.

Котт вошел в просторную комнату. Ее стены были покрыты бордовыми обоями с золотой искрой и золочеными деревянными панелями. Здесь было несколько мягких кресел, маленький бар и огромная кровать с четырьмя столбиками. По-прежнему не произнося ни слова, полуголая девица закрыла дверь, и в коридоре зазвучали ее удаляющиеся шаги.

— Тебе понравилась провожатая, Джаспер? — спросил МакДермид, сидевший в уютном кресле. Он улыбался от уха до уха, демонстрируя доброжелательность. Его пухлое тело и круглое лицо казались совершенно расслабленными.

— Господи, Ральф, она ровесница моей дочери, — отозвался Котт. — Нельзя ли нам встречаться в других местах?

— Это великолепное прикрытие, — возразил главный администратор группы «Альтман». Слова Котта нимало его не задели. — Меня здесь знают и оберегают. Вдобавок мне нравится здешняя компания, а также предлагаемые товары и услуги.

— Каждый поступает сообразно своим вкусам, — проворчал Котт.

— Ты всегда отличался демократичностью и широтой взглядов, Джаспер, — насмешливо заметил МакДермид. — Садись. Садись, черт побери, и выпей. Успокойся. Мы оба знаем, что ты отнюдь не такой добрый дедушка, каким тебя считают окружающие. Расскажи мне о Джоне Смите.

— О ком?

— О полковнике Джоне Смите, докторе медицины. — МакДермид нажал кнопку на столе рядом со своим креслом, и за стойкой бара появился филиппинец в белой куртке.

— Армейский офицер? — Котт покачал головой. — Впервые слышу о нем. А что? Какое нам до него дело? — Он окликнул бармена: — Смешайте мне мартини с водкой.

— Смит опасен, а нас он интересует по следующим причинам... — МакДермид перечислил события со времени убийства Мондрагона до эвакуации Смита из Китая.

— Он добыл копию подлинной декларации? Ради всего святого...

— Нет, — перебил МакДермид. — Декларация уже почти была в его руках, но мы забрали ее. Не знаю, видел ли Смит документ, и если видел, то понял ли его смысл. Но Мондрагон явно сознавал его важность, хотя теперь это не имеет значения, поскольку этот ублюдок мертв. Как бы то ни было, наш замысел исполняется безукоризненно. Американцы знают, что везет «Доваджер Эмпресс», но доказать этого не могут.

Бармен подал мартини на серебряном подносе. Котт с удовольствием пригубил напиток.

— Стало быть, затруднение разрешилось. Теперь мы можем действовать?

— Мы и не прекращали. Но я бы не сказал, что затруднение преодолено. — МакДермид показал свой бокал бармену, и тот тут же подошел и наполнил его. — Сомневаюсь, что Смит или те, кто его нанял, опустят руки.

— Что вы имеете в виду, говоря о тех, кто его нанял? Смит наверняка из ЦРУ. Они иногда вербуют армейских служащих.

— Я имею в виду именно то, что сказал. Судя по тому, что удалось выяснить о Смите моим людям и, очевидно, китайской тайной полиции, он не числится ни в ЦРУ, и в других наших спецслужбах.

Котт нахмурился:

— Вы сказали, что он работает во ВМИИЗ и воспользовался этим обстоятельством для въезда в Китай. Вероятно, он выполняет разовое поручение ЦРУ. Но он не справился с заданием, покинул страну, и теперь мы можем о нем забыть.

— Возможно. Но мои люди утверждают, что он великолепно подготовлен и совсем не похож на случайного человека.

Котт сделал большой глоток:

— Кто-нибудь из ваших конкурентов пытается вставить вам палки в колеса?

— Думаю, такое нельзя исключать. Вероятно, Смит — агент-перебежчик, вероятно, из ФБР, если судить по тому, как он действовал в последние дни. Но кем бы он ни был, все мы должны соблюдать чрезвычайную осторожность... по многим причинам.

— Разумеется. — Котт осушил бокал и поставил его на стол. — Но сейчас все идет по плану?

МакДермид кивнул:

— Фрегат «Кроув» уже следит за «Доваджер Эмпресс» в Индийском океане.

— Великолепно.

— Что нового с военными ассигнованиями?

Котт более подробно рассказал о совещании по расходам на вооружения.

— Как я уже упоминал, Стэнтона полностью поддержали только Броуз и Ода. Но мнение Оды ничего не значит. Все остальные ведут разработки тех или иных вооружений и не хотят терять финансирование. Дискуссия была довольно острой.

— А президент?

— Он встревожен, и мы знаем, что его беспокоит, не так ли? «Доваджер Эмпресс» и перспектива столкновения с Китаем. Если это произойдет, он будет вынужден выставить все, чем мы располагаем, — то, что хранится в арсеналах, и то, что пока существует только в чертежах. Если мы разместим на обширной территории вооружение для масштабных военных действий, это перепугает китайцев до смерти. — Котт с улыбкой откинулся на спинку кресла. — Я бы сказал, наш план осуществляется без сучка и задоринки. Вы не находите?

— И все же нам следует быть осторожными. Если пекинские миролюбы почуют неладное и поделятся своими подозрениями с Кастильей, нам конец. Подлинная декларация не должна попасть в чужие руки.

Котт начинал терять терпение:

— Уничтожьте все копии.

— Это не так просто. Мы избавились от экземпляра, который хранился в Шанхае в конторе «Летучего дракона». Остался еще один в Басре. Иракцы считают свои системы безопасности непогрешимыми и отказываются уничтожить его. Они не верят, что мы доставим груз, если у них не будет документа. В Гонконге была третья копия, но я распорядился уничтожить ее.

— "Доваджер Эмпресс" не пустят в пролив Хор-Муса. Скажите прямо — что беспокоит вас на самом деле?

— Ю Юнфу, президент «Летучего дракона». Он был тщеславным, себялюбивым, непредсказуемым, нервным и не смог бы противостоять давлению. Он мнил себя императором, но был мягче воска.

— Был?

— Он мертв. Узнав о том, что Смит прибыл в Шанхай, он ударился в панику. Мы надавили на него, и он совершил самоубийство.

— Черт побери, Ральф! — взорвался Котт. — Еще два трупа! Такими методами тайну не сохранишь. Убийство все осложняет.

МакДермид пожал плечами.

— У нас не было выбора. Теперь у нас нет выбора также и в отношении Смита. — Он улыбнулся и поднял бокал, салютуя Котту. — Давай отдадим должное удовольствиям, которые предлагает этот дом. У нас еще есть время.

— Проклятие, Ральф! Эти красотки годятся мне в дочери! Неужели у вас нет никакого представления о приличиях?

МакДермид рассмеялся вслух.

— Нет — в том смысле, который ты вкладываешь в это слово. У меня тоже две дочери примерно одного с ними возраста. Могу лишь надеяться, что они развлекаются с таким же удовольствием, как собрался развлечься я сам.

Котт поднялся на ноги.

— Вы не виделись со своими дочерьми по крайней мере десять лет. Через час я должен позвонить своему шоферу. Здесь найдется свободная комната с телефоном? У меня кое-какие дела.

МакДермид нажал кнопку на столе, вызывая бармена. Потом он посмотрел на Котта, который стоял перед ним, явно торопясь уйти. На губах основателя группы «Альтман» появилась широкая улыбка, но его глаза оставались холодными: