Иван Берладник. Изгой - Галина Романова

    - Бежать напирал Шварн.

    Изяслав зарычал с досады, вонзая шпоры в бока коню. Тот отчаянно и зло заржал. Не теряя времени, Шварн схватил повод княжьего коня и помчался вперёд. Несколько боярских и княжьих отроков, случившихся тут же, поспешили сомкнуть свои ряды. Откуда-то сбоку вынырнул брат Ростислав…

    Святослав Ольжич шёл в эту битву с одной мыслью - настичь убийц брата Игоря. Верные люди донесли ему, что подстрекали к убийству Радило и Добрыня, мужи Изяславовы. Лишь меньшой из братьев, юный Владимир, вёл себя достойно княжьего звания. Но сам Изяслав и брат его Ростислав были врагами Ольжича.

    Сердце запело в груди новгород-северского князя, когда он понял, что на его полк вынесло дружины Изяслава. Очертя голову, не мысля более ни о чём, Святослав кинулся в битву - найти и сразиться с великим князем. Но тьма наступающей ночи уберегла от встречи - прорвавшись сквозь ряды врагов, Изяслав Мстиславич ушёл в Киев.

    Несколькими днями позже в стольный град всея Руси въезжал Юрий Владимирич Долгорукий. Ему донесли, что кияне отказали братьям-Мстиславичам в помощи. Они разъехались - Изяслав на свою Волынь, а Ростислав - в Смоленск. И, хотя Изяслав ещё оставался великим князем, Юрий знал, что это временно. Не зря его прозвали Долгоруким - долго тянул он из далёкого Залесья жадные руки к Киеву, и вот упал в раскрытые ладони желанный плод. Ощущение власти пьянило, как вино.

    В те дни Иван Берладник тоже не находил себе места от счастья. Проезжая знакомыми улицами Киева, останавливаясь у величественных храмов и заехав в Иринин монастырь повидать старого знакомца инока Ананию, он словно вернулся на три года назад, когда впервые проехал Жидовскими воротами. Когда-то давно судьба привела его в Киев в поисках своего удела. Теперь он снова в Киеве, и мечта близка, как никогда. А получив из рук великого князя удел, он сможет просить руки Ольги. Ради зятя Долгорукий не откажется пойти войной на Галич и отобьёт-таки у Владимирки Володаревича Звенигород. А то и вовсе сместит его со стола.

    Берладники снова гостевали на Иринином подворье. Инок Ананий - прежний игумен помер, и Ананий занял его место - ворчал на свалившихся на его седую голову незваных гостей.

    - И пошто вас нанесло, ровно саранчу? - качал он головой, глядя с жалостью, как берладники подгоняют послушников, тащивших из погребов бочонки с вином. - Жили мы себе тихо-мирно, трудились и Бога славили… Эх, и за какие грехи нам такое наказание?

    - Не ворчи, игумен, - Иван, засунув руки за пояс, смотрел, как его молодцы споро готовятся к трапезе. - Чай, не тати мы, а княжьи люди!

    - Да князь твой - нешто не тать? - огрызался игумен.

    - Юрий Владимирич - господин добрый! - запальчиво воскликнул Иван. - А ты почто великого лаешь?

    - А пото, - разошёлся игумен, - что не дело это - с мечом себе стола добывать! Не звали его кияне - сам пришёл. Разве ж это дело? Вот погляди - накажет его Господь за такое непотребство!

    - Изяслав Мстиславич занял его место не в свой черёд! - кинулся на защиту Юрия Иван. - По праву Вячеславу Владимиричу княжить в Киеве, а он взял и не пустил его.

    - Вячеслав киянам не надобен, - отрезал игумен. - Как и Ольжичи - суматошное племя. Изяслава-князя они сами кричали. А твово Юрия ещё поглядим, как встренут!

    Многое мог бы сказать Иван ворчливому игумену, но примолк. Всё равно старика не переспорить, а он привык не обращать внимания на чернецов. Их дело - Богу молиться, а не в государственные дела встревать… Митрополит или там епископ - другое дело. Но чтоб каждый встречный-поперечный монах князей уму-разуму учить вздумал? Не бывать такому!

    Несколько дней спустя в Киев стали съезжаться князья. Прибыл Владимир Давидич, Святослав Ольжич и Юрий Ярославич Пинский. Прискакали все сыновья-Юрьевичи. Не было лишь полоцких князей - ну, их давно на снемы не звали. Отрезанный ломоть была Полоцкая земля. Не было никому из русских князей в ней доли - и не было Всеславьичам доли в Русской земле. Не ждали и Мстиславичей. А вот Вячеслав Владимирич неожиданно приехал.

    Шумно и людно сделалось на княжьем дворе - особенно когда съехались все князья вместе.

    Не протолкаться было от коней и плечистых дружинников, холопы жались по углам, пережидая, чтоб не попасть под горячую руку князя иль боярина.

    С той поры, как первые князья стали съезжаться на двор, Иван Берладник тоже с утра до ночи там пропадал. До мечты оставалось совсем чуть-чуть. Ещё день-два - и сядут в палатах судить и рядить Землю Русскую. Мстиславичи ныне не в чести, стало быть, их земли отойдут племени Юрьевичей и его верным слугам. Иван мнил себя таковым - кто, как не он, выполнял все наказы Юрия. Кто вместе с ним был в битве у Переяславля? Кто более прочих нуждается в милостях великокняжеских?

    Наконец, день снема настал. Был обещан большой пир, княжеская охота, игрища на конях по примеру западных стран.

    Сперва всё так и было. Ловчие подогнали к князьям туров и диких коней, на озере соколы и кречеты ловко били птицу, а пардус, дарёный Святославом Ольжичем два года назад, в стремительном рывке догнал зайца.

    Довольными были все. Иван раза два попался на глаза Юрию Владимиричу, даже заслужил за ловкость на игрищах похвалу и на пир шёл, полный радостных предчувствий. И на самом пиру, когда поднялись первые чаши и выкрикнули здравицу великому князю Юрию Мономашичу, кричал вместе со всеми радостно и громко.

    Но после пошло всё не так. Князья начали разговор об уделах ещё на пиру, и Юрий, не откладывая дела, стал делить землю:

    - Святославу Ольжичу, как верному своему слуге, даю Новгород-Северский с городками и пригородами в вечное владение. Ему же даю Курск, всё Курское Посемье, Сновск, Слуцк и землю дреговичей… Коию отымаю у племени Давидичей за то, что стояли супротив меня за Изяслава.

    Владимир Давидич засопел обиженно, но промолчал.

    - Брату моему Вячеславу отдаю его Туров с городами и пригородами, - продолжал Юрий. - Юрию же Ярославичу велю сидеть в Пинске с родом его. А сынам моим велю взять такие уделы… Ты, Ростислав, прими Переяславль…

    - Благодарствую, батюшка, - пролепетал тот, пунцовея. Каждый князь знал, что значит владение Переяславлем - то была великая честь.

    - Что, рад? - подмигнул Юрий. - Изяслав небось так тебя не дарил?… То-то… Борису даю Белгород. Глебу, забрав у него Курск, - Канев. Андрею - Вышгород.

    Старшие сыновья Юрия переглядывались. Отдав им города вокруг Киева, Долгорукий словно хотел показать прочим князьям - сел я прочно, чтоб скинуть меня, попытайтесь сперва одолеть моих сыновей. Но на лице Андрея вдруг начало проступать удивление:

    - А Суздаль что же? Кто в Суздале сядет?

    У Долгорукого оставались ещё младшие сыновья - Ярослав да Василько, не считая Святослава, которого перед самым походом родила княгиня Ирина. Ярослав с младенчества болен, Василько же сидит тут, но у него и первый пушок на губе не пробился.

    - А Суздаль отдаю Васильку, - махнул рукой Юрий. - Негоже ему в дела встревать покамест. Пущай там и сидит - со Святославом вместе.

    Василько зарделся, лепеча что-то смущённо-радостное. Иван Берладник впервые оглядел князей, с которыми сидел за одним столом, со странным чувством. Вот он тоже князь, но его место вровень с боярами. И сейчас, поделив уделы, все едят, пьют, веселятся, словно ничего не случилось! А он? Почто забыли его?

    Утром после пира он смог пробиться к Юрию. Тот встал с распухшей головой, долго с наслаждением тянул из братины рассол да терпеливо ждал, пока постельничий нацедит стоялого мёда. Потом неспешно стал одеваться к выходу. Хошь не хошь, а он ныне великий князь. А князь по завету Мономаха должен вставать рано и сам за всем доглядать. Как не хочется! Боже, спать бы ещё да спать, несмотря на то, что белый день давно на дворе.

    Иван ждал князя в горницах. Он вскочил ни свет ни заря и прискакал в княжеский дворец одним из первых. Холопы не сразу решили его пустить, но упредили, что ради него будить князя не станут. Вот и дожидался он в пустой горнице, глядя сквозь слюдяное оконце на двор. И вскочил, когда на пороге показался Долгорукий.

    - Ты почто тут? - князь Киева и Суздаля впился в лицо Ивана чужими колючими глазами.

    - Княже Юрий Владимирич, - Иван поклонился коротко, чтоб не терять достоинства. - Вчерась на пиру ты изволил сынам и слугам своим уделы в Русской земле назначить, а меня одного забыл.

    - Так ты без удела? Ну и что? - как показалось, искренне удивился Долгорукий.

    - Как - что? Княже, а как же я? Я ведь тоже князь! Мне свою землю надобно!