Рыжий Волчонок. Книга вторая. Война - Альберт Васильевич Максимов

Думал я долго, но догадаться, кто виновник, так и не смог. Зато придумал, как вора можно будет поймать. Если не с поличным, то… Два украденных тулата для воришки деньги немалые, но ему захочется еще. Ограбленный шум не поднял, значит, стоит опять пошуровать, еще на два-три тулата обогатившись.

Но все зависело от технических средств. Вышел я на свою обычную прогулку (деньги, конечно, забрал с собой все), но в этот раз свернул в сторону деревни. Работ на поле уже не было, народа в деревне околачивалось много, и уже первый встреченный мной крестьянин сумел меня обрадовать, да и сам порадовался нескольким медным монеткам. Купил я у него краску, по словам крестьянина, ее добывали из каких-то особенных червяков. Гадость, конечно, только есть же я ее не собираюсь?

Вернувшись в гостиницу, я стал при каждом моем посещении отхожего места оставлять ловушку в виде краски на случай нового воровства. До конца этого дня и на следующий ничего не происходило, вор затаился. А вот на третий день, вернувшись в номер, заметил следы посещения и панического бегства злоумышленника. Пол и края сумки отливали красным цветом. Замечательно! Я сразу же рванул на первый этаж, всматриваясь на руки слуг и служанок, а заодно и хозяев гостиницы.

Илиана оказалась ни при чем, как и все, кого я осмотрел (не привлекая внимания, не хотел заранее поднимать шум, чтобы вор не успел сбежать). Не найдя ворюгу, я вышел во двор и решительно направился на задворки. И вот здесь мне улыбнулась удача охотника. В укромном месте стояла бочка с дождевой водой, около которой суетился местный слуга. Он с ожесточением мыл руки. Услышав шум, он обернулся и всё понял. Я думал, что достанет нож и бросится с ним на меня, но вор поступил иначе. Он просто грохнулся в обморок. Я даже растерялся. Но решил подождать, не вечно же он будет валяться?

Сам же, пока тот был в отключке, рассмотрел вора. Молодой парень, где-то мой ровесник. Волосы светло-русые. Я его вспомнил. Он единственный из всех слуг, кто ходил с хорошо расчесанными волосами. У всех других волосы были спутанные, а этот чистюля.

Вот он и очнулся. Я стою, жду и молчу. А того всего трясет.

- Что, плетей боишься? Будут тебе плети, хозяин так отделает, что неделю работать не сможешь, - назидательно говорю я.

- Какая работа? – парня почти не слышно, настолько тихо он говорит. – Меня повесят, руки отрубят, - парень чуть не плачет.

- Правильно, что пове… Что? Почему повесят? За воровство на первый раз плети получают.

Я в недоумении, но потом до меня доходит.

- Так ты уже попадался?

Парень часто кивает в знак согласия, а затем почему-то начинает мотать головой.

- Я не попадался, но меня клеймили.

- Как это не попадался, а клеймили?

- Я не знаю... не скажу! – Вот сейчас отвечает твердо, как будто его подменили.

- Покажи грудь! – я приказываю, и парень медленно расстегивает ворот рубашки.

Мама моя! Левая сторона груди вся сожжена. Ну, не вся сторона, а только та часть, где должно быть клеймо. Он что, выжег сам себе грудь, вытравливая клеймо? Но зачем? Этот вопрос я и адресую воришке.

Тот невесело усмехнулся.

- Мыться я должен? Увидят клеймо виселицы – плохо будет.

Я вспомнил, что здесь изображение виселицы выжигали тем преступникам, у которых это было последним предупреждением. Потом любая малая провинность – и пожалуйте на виселицу.

- Значит, повесят. А ты не воруй, - жестко отвечаю будущему висельнику, хотя самому мне от этих слов совсем не весело. Слишком жестокое наказание. И парень совсем сник, глаза на мокром месте. – За что в первый раз попался?

- Ни за что.

- Не ври!

- Я и не попадался, мне впрок клеймо сделали.

- Вот как? И как же это было?

- Я не скажу. А если будете настаивать, скажу, что за воровство. Давайте, хватайте меня. Ваши две монетки в сарае при входе в ямке лежат, можете забрать.

А мне стало интересно. Якобы в первый раз его клеймили ни за что, ни про что. И парень рассказывать отказывается, уже мучеником хочет стать. И как я его на виселицу отправлю? Вот если бы он кого-то убил, тогда можно его сдать. А за две паршивых монетки… Хотя это для меня они паршивые, а здесь и за меньшее горло перережут. Нищета! Два тулата – это два хороших коня. Но что мне делать? Вот в чем вопрос. Не хочу я его смерти. Знать бы, за что его клеймили. И что тогда? Сдам властям? Вот то-то же!

- Если расскажешь, за что в первый раз клеймили, то про воровство никому не скажу. Честное слово грасса!

А парень опять качает головой. Странно. Что это за секрет такой? Ведь мог бы просто что-нибудь придумать, если рассказывать правду не хочет. Сказал бы, что за воровство. Или моему слову не верит?

- Говори! Я жду!

- Считайте, что за воровство.

- Мне правда нужна!

- Украл я.

- Что украл?

- Деньги.

Врет! Ясно вижу, что врет.

- Соврал. Значит, пошли, я тебя сдам властям.

Парень снова весь дрожит, но встает и, пошатываясь, бредет к выходу из закутка. Интересно, что же он скрывает, если предпочитает виселицу открытию правды?

- Постой. Тебя же повесят!

Парень дрожит еще сильнее.

- Скажи правду, и я тебя отпущу. Я же слово дал.

- Нет, - еле шепчет парень. – Лучше сейчас убейте.

- Ладно, давай тогда так. Я тебе оставляю вот этот кинжал, а сам отхожу вон к той стене. Ты обещаешь, что скажешь правду, говоришь ее, а потом можешь сам себя ударить. Кинжал острый. Или не ударить. Тебе решать. Ну?

Парень думает, а потом