Зверь, которого забыл придумать Бог (авторский сборник) - Джим Гаррисон

— Боб потребовал привезти его сюда, хотел перед вами извиниться — но вот спит.

— Не буди лиха, — неизвестно почему сказал Б. П.

— Не сердитесь на него. Он просто большой ребенок.

— Не сержусь. У него свои трудности. Тяжело, наверное, когда вся твоя семья больна, да еще мама шляется по улицам.

— A-а, ерунда все это. Наши семьи дружат бог знает сколько лет, и ничего с его женой и ребятами не происходит, если не считать обычных неврозов, наркотиков и алкоголя.

— Да что вы говорите? — Б. П. не понимал, ошеломлен он, удивлен или просто отвлекся на минуту от собственных затруднений. — Я думал, вы его подруга.

— Признаюсь, я его немного морочила. На самом деле я хочу сделать карьеру в кино и после вчерашнего приема, кажется, смогу получить работу у знаменитого Ллойда Бентала. Он напоминает грушу с губной помадой, но мне очень понравился. Читал мне стихи на пяти языках.

— Ну, поздравляю. — Теперь он, точно, был ошеломлен. Внутри этого большого города явно есть маленький город. Меньше всего ему хотелось сообщить Шарон, что он составляет заговор против разностороннего Ллойда.

— Вам когда-нибудь говорили, что вы жутко привлекательны? — Шарон оглянулась — спит ли еще Боб Дулат.

— Не могу сказать, что не слышал такого.

Они смотрели в глаза друг другу, как не принято в других частях животного мира. Б. П. поклонился и широким жестом показал на свою дверь мотеля. Шарон вошла, заметно покраснев. Немного погодя он озадаченно подумает, до чего испорчены могут быть отношения между временем и людьми. За дверью они с Шарон буквально столкнулись. Ее джинсы были полуспущены, и он тискал ее голый зад, а она грубовато дергала его за член, как будто заводила подвесной мотор старой модели. Языки их радостно сошлись, и в это время снаружи завопил Лон Мартен: «Ливерная колбаса от Нэйта и Ала!» Сердце готово было разорваться — так близко и вдруг так далеко. Несправедливостью обдало его, будто в лицо пернул слон. Он быстро заправил своего солдата под ремень и вышел наружу, а за ним Шарон, почему-то насвистывавшая марш «Полковник Боги».

— На тебе, брат, с двойным мясом.

Лон Мартен вручил ему исполинский сандвич, и в тот же миг его член упал внутри брюк — в противоположность тому, что делает змея в известном индусском аттракционе. Б. П. обернулся, услышав явственное шипение. Шарон и Сандрина стояли нос к носу и ругались.

— Хочешь еще одного моего мужика увести, центровая тощая сука! — визжала Сандрина.

— Я тебе пизду разорву, продажная псевдофранцузская проблядь, — вопила Шарон.

Б. П. прислонился к пассажирской двери «тауруса» и растерянно смотрел на спящего Боба. Размеры женского гнева привели его в ужас. Предвидя возможность того, что у него отнимут еду так же, как только что отняли женщину, он откусил от сандвича громадный кусок. Лон Мартен быстро встал между соперницами, и они синхронно, каждая из своих соображений, залепили ему пощечину. Шарон гордо отошла к машине, а Б. П. протянул через окно руку и потрепал Боба по голове. Боб проснулся, почуял запах протянутого сандвича и быстро откусил от него. Б. П. пришлось отпрыгнуть, когда Шарон резко сдала назад.

— Прощай, верный товарищ.

Он помахал рукой. Боб походил сейчас на морщинистого ребенка, который долго скандалил, а потом уснул.

Час Икс. Сандрина умело вела машину вверх по Беверли-Глен; транспортное средство принадлежало ее другу из Эн-би-си. Переднее сиденье было довольно узкое, и Лону Мартену пришлось сесть на колени к Б. П. Платить такие деньги всего за два сиденья, думал Б. П., отметив, что костлявый зад Лона Мартена не так очарователен, как зад Сандрины или Шарон. План заключался в том, что Сандрина войдет в дом Ллойда и до того, как приступить к делу, оставит дверь приоткрытой — если ей удастся выманить его из комнаты, где находится медвежья шкура. План был не вполне надежный, и когда Лон Мартен сказал: «Не посрамим студенческой чести», для Б. П. это было пустым звуком; вдобавок его раздражало то, что Лон Мартен и Сандрина курят в очередь еще один косяк, такой крепкий, что отработанный дым дурманил его.

— Je suis ici, — прощебетала Сандрина, нажав кнопку звонка на воротах. — Je suis la.[23]

В ответ раздался мелодичный баритон: «Славно», и ворота, большие, как в кинофильмах о тюрьме, стали открываться. Б. П. и Лон Мартен сползли на пол и скрылись из виду. Сандрина шлепнула Лона Мартена, приподнявшего ее подол, чтобы посмотреть. Б. П. невольно ощутил некоторое самодовольство оттого, что близко знаком с закрытым районом Сандрины, несмотря даже на неотступно стоявший теперь перед глазами образ Винсента Прайса. Когда она остановила машину, он схватил подменную шкуру, женственную на ощупь, хотя и сухую. Сандрина вылезла, он услышал ее хрипловатый смех, потом она что-то еще сказала по-французски, и раздался бодрый смех мужчины, чем-то напомнивший телеведущего из Эсканобы в тот вечер, когда какой-то турист захотел смотреть новости в таверне Фрэнка. Б. П. не удержался и украдкой выглянул из окна. Мужчина был в коротеньком желтом халате и действительно похож на грушу с губной помадой, как описала его Шарон.

Б. П. восхитился быстротой его действий — юбка Сандрины уже была поднята выше талии. Он ощутил радостную дрожь: когда пара поднялась по широким дворцовым ступеням, Сандрина сумела оставить дверь приоткрытой. Сквозь воркотню невыключенного мотора должен был донестись ее крик «Бабки!», если ей удастся вывести Ллойда через боковую дверь в розовый сад или увести в спальню — куда угодно на безопасное расстояние от медвежьей шкуры, в том случае, конечно, если Сандрине повезет ее увидеть. В ярком свете ртутного фонаря у них над головой Лон Мартен выглядел несколько обалделым. Потом Б. П. услышал звонкий крик «Бабки!» и вылез из машины, держа в руке коричную шкуру с голубыми глазами. Подойдя к лестнице, он обернулся и увидел, что Лон Мартен следует за ним как зомби. Б. П. схватил его, отнес обратно, закинул в машину и обмотал ему шею ремнем безопасности. Он должен сделать это сам.

Получилось все легче легкого, хотя поначалу его отвлекло великолепие дома, и он подумал, что в таком месте должен обитать царь мира. Он постарался бесшумно пробежать на цыпочках, но это не получилось; зато шкуру обнаружил быстро — как и следовало ожидать, на полу кабинета, увешанного сотнями фотографий и свидетельств хозяйского величия. Б. П. быстро сложил свою шкуру и засунул в черный мешок для мусора, предусмотрительно положенный в задний карман зеленых швейцарских брюк. Затем аккуратно разложил эрзац-шкуру и, окинув взглядом строй «Оскаров» на каминной полке, подумал, что они, возможно, из чистого золота. Был один опасный момент, когда он услышал женский голос с мексиканским акцентом: «Мистер Ллойд, это вы?» — но к тому времени Б. П. был уже в холле перед входной дверью, и тут же сам Ллойд громко простонал в саду: «Мама, мама, получилось». Б. П., сбегавший по ступенькам, на долю секунды замер. Он вспомнил, как однажды ночью в Мьюнисинге, энергично занимаясь с женой настоящего адвоката, он вдруг хлопнул себя по заду и закричал: «Скачи, ковбой!» — и она сердито дернула его за ухо.

Лон Мартен, сидя, спал мертвецким сном; Б. П. повалил его, лег сверху, потом спихнул его вниз, на пол перед пассажирским сиденьем. Услышав мелодичные «au revoir» Сандрины и Ллойда, он не решился на этот раз выглянуть. Его нервировал стук собственного сердца, и он боялся, что Лон Мартен опять завопит «ух!», как индейцы в кинофильмах. Он пошарил по его лицу и твердо наступил ему на рот. А через минуту Сандрина была уже в машине, мотор взревел, и он порывисто прижался лицом к ее коленям и от души поцеловал. Ее пальцы выбивали ритмичную дробь на его затылке, пока он поднимал ей юбку. Она запела короткую французскую песенку, и было что-то трогательное в том, что он не понимает слов.

Единственной причиной вернуться в мотель был полный ящик дорогой воды и еще несколько бутылок. Б. П. раздумывал, направиться ему в аэропорт или на автобусную станцию, но четыре, как минимум, дня в автобусе увеличивали вероятность того, что у него похитят трофей. Денег на самолет как будто бы хватало, по крайней мере на часть пути, но конкретно сумму он себе не представлял. Он спросил Сандрину, не одолжит ли она, если не хватит на билет, и ее «нет» было решительным.

— Я трудился над тобой всю дорогу от Беверли-Хиллз до Санта-Моники, а ты не заплатила ни цента. — Он был удручен.

— Вот тебе доллар, который ты мне подсунул под дверь, дубина. — Она улыбнулась.

В Санта-Монике они завернули в гимнастический зал Сандрины — она внесла плату из заработанных у Ллойда. Лон Мартен отошел, чтобы купить чашку кофе за пять долларов, и Б. П. подумал, не занять ли у него фальшивых, но это было рискованно. Б. П. никогда не летал — только раз на маленькой «сессне» с лесопромышленником, осматривавшим территорию, и удовольствия получил мало, если не считать того, что видел с воздуха дно озер и рек. Теперь он стоял перед открытым фасадом гимнастического зала и удивлялся. Громко играла рок-музыка, и шеренги упражнявшихся женщин повторяли движения гладкой черной инструкторши. Б. П. осмотрел тела и прикинул, что ни одна из пятнадцати женщин не нуждалась в гимнастике, — и вот в одиннадцатом часу вечера они дергаются и вертятся до седьмого пота. Будет ли конец чудесам в этом городе? Он опять заметил, что прохожие на улице совершенно не замечают его в зеленой швейцарской форме. В мотеле было искушение забрать и воду, и пижонский голливудский наряд, но куда выйти в нем дома?