Майор Казанцев и Европейский Халифат(СИ) - Рясной Илья

В принципе, ничего из ряда вон выходящего в командировке в Ливию не было. Если это поможет найти Хасида, я хоть в моджахеды запишусь. Но Ливия большая. И для начала стоило хотя бы приблизительно установить, где именно этот скверный араб ошивается с моим Золотым листом под мышкой и с кем якшается. А вот этого «Фрактал» даже с помощью всех международных полицейских организаций и спецслужб разузнать не мог. Так что поездка пока откладывалась.

А вот розыск двух троглодитов, с которыми Хасид грабил дижонский магазин предметов роскоши, принес более определенные результаты. Один из мерзавцев подорвался на мине около правительственного блок-поста в Алжире при попытке совершения нападения на федеральных солдат. Второй слал своей сестре весточки откуда-то из Германии.

Все это, конечно, никуда не годилось. Вроде и Нить Поиска натянута, но вот только никуда она пока не ведет.

- Скучно, - объявил Писатель, глядя в постепенно темнеющий за окнами очередной жаркий и тоскливый парижский день. – Конченый городишко.

С ним можно согласиться. Эти бульвары, рестораны высокой моды, супердорогой парфюм, шмотки от Армани, дамы в драгоценностях и элитные отели все больше походили на хрупкую игрушку. И ее стискивают, как кольца анаконды, арабские пригороды, которые ширятся, набирают силу и являются, по сути, будущим этих земель.

– Даже по парижанкам не загуляешь, - посетовал Писатель. - А они, говорят, до сих пор о-го-го! Недаром наши дворяне тут с ними фамильные имения просаживали.

- Исключено, - охладил я его.

- Париж. Пляс Пигаль с запретными удовольствиями, - мечтательно протянул Писатель. - Удивительное рядом, но оно запрещено. Даже напиться лень. Надоело красное вино из кладовки хуже горькой редьки. А водку душа не принимает. Да и на тебя, Анатолий, смотреть тяжело, такой ты кислый. Терминатор в тупике. Даже убить тебе для сброса нервного напряжения некого.

- Наговариваешь ты на меня, - зевнул я. - А насчет тупика – тут ты прав. Он и есть. И как выйти из него – давай думать вместе.

Я изложил ему в общих чертах сложившуюся ситуацию. Писатель, как моя Нить Ариадны, имел право знать все по Поиску, за исключением конечно нюансов, касающихся секретов «Фрактала». Это может однажды сработать.

- Мнение дилетанта, Анатолий, - выслушав меня, произнес Писатель. - Хасида мы сейчас не найдем. В Ливию я прокачусь с удовольствием, пусть даже и с риском для жизни. Но почему-то сомневаюсь в успехе. А ты что думаешь?

- Да как-то схоже, - кивнул я.

- Ты говорил, что Золотых страниц две. Так чего мы уперлись в первую? – спросил Писатель.

- Потому что она ближе. А по второй пока вообще никакого расклада. С трудом представляю, как ее искать. Да и для начала надо добить одно дело…

- Которое никак не добивается, - завершил мысль Писатель.

- У тебя есть идеи? – заинтересованно посмотрел я на него.

- Есть. Понимаешь, у меня есть все основания считать, что второй лист существует в реальности. Но он так и не покинул своего убежища где-то в толще скал.

- Тогда совсем труба, - отметил я.

- Наоборот, - Писатель начал искриться энтузиазмом. - Значит, он точно не попал в чужие руки! И дожидается нас!

Я задумчиво побарабанил пальцами по столу. Возможно, Писатель прав, и заняться сейчас вторым листом куда более продуктивно, чем двигать в Ливию.

- Как его искать? – спросил я. – Идеи имеются?

- Это элементарно, Ватсон, - снисходительно произнес Писатель. - Помогут те, кто вытащил на свет Золотую библиотеку.

- Предлагаешь метнуться к Дэникену и Лопесу в царство мертвых, как античный Орфей?

- Все куда проще, Анатолий! У Дэникена осталась вдова, которая монетизирует сейчас его славу в живые деньги и ведет довольно активную общественную деятельность. У них в фамильном поместье остался архив. Думаю, там можно что-то найти.

Нельзя сказать, что я не просчитывал эти варианты. Просчитывал вчерне. Так что каких-то вершин оперативной смекалки Писатель не явил. Но этот разговор что-то сдвинул во мне. Я вдруг ясно осознал – надо отодвинуть на время Лист Весны. К нему мы еще вернемся. Путь для начала поисковики «Фрактала» найдут концы Хасида. А сейчас возьмемся за Лист Лета.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Далеко ехать? – деловито осведомился я, приняв решение.

- Княжество Швабия, - с готовностью пояснил Писатель, обрадованный, что я клюнул, и больше ему не придется скучать в этой надоевшей квартире. - Город Линденбург…

Часть четвертая

Город масок

Глава 1

Барон фон Дэникен происходил из захудалого дворянского баварского рода. Предки его на протяжении многих поколений несли военную службу во славу германской нации. Его дед прошел всю Великую Отечественную войну на Восточном фронте и побывал в русском плену. По понятным причинам военная династия оборвалась. Ведь нынешний Бундесвер – это далеко не Вермахт, и связывать с ним жизнь Эдуард фон Дэникен не захотел. Он выучился на инженера по обслуживанию аэропортов и весьма преуспел в этом деле. А его хобби стало путешествие по отдаленным странам и изучение древних культур.

Однажды ему пришла в голову дикая идея – а что, если гладкие древние каменные полосы в Южной Америке не что иное, как аэродромы и космодромы инопланетян. Очень уж они походили на ВПП, которые укладывали под его руководством.

Его как громом поразило – получается, нас в древности посещали инопланетяне. И они оставили следы пребывания, которые вполне можно найти. Он зациклился на этой идее. Стал собирать свидетельства палеоконтакта, и все остальное в жизни для него стало второстепенно.

Он был настоящий фанатик, подвижник. Ну и, конечно же, где-то дешевый популист и закоренелый шарлатан – надо же градус любопытства простого обывателя подогревать.

Ради его архивов мы оставили позади Париж. И теперь я гнал наш «БМВ», держа скорость на автобане сто пятьдесят километров в час.

После посещения Парижа меня одолевали минорные геополитические мысли. Как Салтыков-Щедрин писал: «В России две беды – это дураки и дороги». А в Европе дураки и дороги являлись достоянием. Дороги тут хорошие. А дураки так вообще со знаком качества - дурнее некуда, судя по тому, как радостно эта Европа самоубивается.

Похоже, в пути у Писателя роились похожие мысли, да еще напал привычный философский зуд. Потому, скучающе смотря на проносящиеся мимо зеленые поля с тракторами, он, определенно напрашиваясь на диспут, продекламировал переиначенное им стихотворение, нагло приписываемое Лермонтову:

- Прощай, немытая Франция, страна рабов, страна господ.

- Эка ты обитель мировой культуры и колыбель просвещения обозвал, - хмыкнул я, вжимая акселератор, так что стрелка спидометра скакнула до ста семидесяти. Хорошая машина «БМВ». Мощная.

- Живые культура и просвещение кончились. Ныне Европа – большой мертвый музей, где сами жители не более, чем несуразные экспонаты. Здесь сработала магическая ловушка ложных смыслов и доведенных до абсурда понятий. Феминизм превратился в диктатуру сумасшедших баб. Уважение к другим нациям - в самоубийственный мазохизм исторической вины перед папуасами. Папуасы, кстати, рады, ибо это повод пограбить белого сахиба, который убивал их предков миллионами. Мысль, что вешать за гомосексуализм, как в прошлые века – это немножко перебор, превратилось в диктатуру гомиков, которые устроили себе преференции во всем. И это помножено на клиническое слабоумие, поскольку ни один человек в здравом уме не может всерьез принять эту новую систему ценностей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Есть в твоих словах сермяжная правда, - я чуток скинул скорость, с умилением глянув, как из огороженного проволокой лесочка выходят три грациозные косули.

- Эти нечеловеческие понятия здесь стали религиозным догматом! - долдонил голосом впавшего в раж ректора Писатель. - Запад будто прикрыт крышкой, под которой варится колдовское варево совершенно противоестественных человеческой природе идей. Это что, просто так случилось? Само собой произошло? Нет, так не бывает.