Огненная бездна. Часть 1 - Александр Воробьев

Окраска заняла более трех суток. По ее завершении обычно темные корпуса фрегатов напоминали плод фантазии больного живописца. Путанное переплетение серых и черных линий разной интенсивности. Впервые посмотрев на "Котлин", Анри скептически покачал головой, но компьютер утверждал, что именно это расположение красок лучше всего замаскирует фрегаты на Метиде.

Сразу по прибытию к Европе, экипажи с такшипов перевели на фрегаты, выделив им для жизни тесное радиационное убежище. Наиболее защищенное от радиации место на корабле. Впрочем, тесным оно было, когда там случалось укрываться от буйств солнечного шторма всему экипажу фрегата. Для для экипажей с восьми такшипов места там было предостаточно. Они устроились куда комфортнее космонавтов с "Церама", которым вскоре предстояло перебираться в осевой коридор.

Когда на их "Церам" прибыли экипажи первого дивизиона, Анри как раз заступил на очередную вахту. Четыре часа прошли без происшествий, скучно настолько, что Анри едва не уснул, убаюканный шелестом вентиляции. В полутемной рубке идущего по инерции корабля довольно трудно сохранять постоянную концентрацию. За полчаса до окончания вахты, Анри наконец сдался, и заказал в кофейном автомате у задней переборки РКЦ пакет горячего крепкого кофе. Это его взбодрило, зато когда вахта окончилась, он понял, что совершенно не хочет спать.

По корабельному времени стояла глухая ночь. В осевом коридоре светились только синие лампы дежурного освещения, но после полумрака РКЦ света хватало. Анри со вздохом оглядел приготовленные на переборках спальные мешки, и нырнул в "южную" башню жилого модуля. Последние часы комфорта, скоро их погонят вглубь корабля, под защиту переборок и баков с рабочим телом.

В кают-кампании кроме него оказался лишь Фаррел, негромко наигрывающий на "Стенвее" "Военный полонез".

— Любишь Шопена, Кирк? — дружелюбно спросил Анри.

Фаррел вздрогнул, и сбившись с ритма, захлопнул крышку рояля.

— Теперь уже наверное не очень.

— Ну извини, Кирк.

— Ничего страшного, сэр.

— Кирк, мы не на службе. — упрекнул его Анри.

— Прости Анри, мне все сложнее забыть об этом.

Вздохнув, Кирк встал из за рояля, и посоветовал Анри, рассматривающему меню.

— Сегодня рыба неплохо получилась.

— Ты уже ел?

— Часа четыре назад, сразу после вахты.

— А чего не спишь? — удивился Анри.

— Как видишь не спиться. Я посижу пожалуй с тобой, не против?

За ужином они молчали, думая каждый о своем. Враг был все ближе, и все меньше оставалось времени. Перекусив рыбой под белым соусом, Анри отнес поднос к утилизатору, и обратился к оставшемуся сидеть за столиком Фаррелу.

— Я загляну к Хибберту, составишь кампанию?

Фаррел ничего не ответил, но когда Анри направился к входному люку, последовал вслед за ним. Всю дорогу до медицинского отсека они провели в молчании. Один раз Анри собрался было завести разговор, но наткнувшись взглядом на выражение лица Фаррела, передумал. Главный инженер сегодня явно был не в духе. Анри списал это на усталость от покраски корабля, и решил оставить бывшего приятеля в покое. В конце концов, веселить экипаж не входило в список должностных инструкций старшего помощника.

Вопреки ожиданиям, Хибберта в медотсеке не оказалось. Секунду помедлив, Анри воспользовался коммуникатором, запросив местонахождение доктора у бортового компьютера. И обнаружил сигнал доктора в радиационном убежище.

На фрегатах типа "Котлин", радиационное убежище спроектировали в виде кольцевого отсека, обвившего осевой коридор сразу за переходами в жилой модуль. Так сделали для того, что бы в случае резкого увеличения солнечной активности экипаж мог в нем быстрее укрыться. На памяти Анри, таковая надобность возникала лишь дважды, в годы высокой солнечной активности. Солнце вообще довольно спокойная звезда. В приснопамятной системе Каштуры, красный карлик плевался вспышками с неподдающейся прогнозам частотой.

Миновав шлюзовую камеру с толстыми, массивными дверями, Анри замер на пороге, оценив масштаб проведенной за последние часы работы. В радиационном убежище, где обычно почти все пространство занимали размещенные вдоль стен трехъярусные койки, инженерная служба умудрилась выкроить место для восьми кустарных, изготовленных в корабельной мастерской кресел. К каждому креслу, больше напоминающему зубоврачебное, был приделан голографический экран, и что то похожее на систему управления. Джойстик на правом подлокотнике, сектор газа на левом и две педали.

Судя по всему, это и называлось пресловутой системой дистанционного управления такшипами.

В отличии от остального корабля, убежище оказалось ярко освещенным. Узкие проходы между коек заполняли прикрепленные к полу контейнеры с водой и пищей, а люди по большей части валялись на койках, отдыхая от ударной работы. Да кроме коек в убежище по правде говоря ничего и не имелось. Не считая крошечного санитарного модуля, разумеется.

— Мда, — хмыкнул влетевший вторым Фаррел, — обстановка совсем как на такшипе.

Теснота, и вонь.

Несколько лейтенантов на ближайших к шлюзу койках одарили Фаррела испепеляющими взглядами, но разглядев погоны вошедших, пререкаться не стали. Лишь один из них, самый молодой, и видимо горячий, прошептал что то о пижонах с крупнотоннажников, и злобно фыркнув отвернулся к переборке. Анри выразительно посмотрел на Фаррела, но тоже ничего не сказав, заозирался в поисках доктора. Хибберт нашелся быстро, пристегнувшись, он сидел на одной из коек метрах в пяти от шлюза, и увлеченно разговаривал о чем то с командиром дивизии тактических кораблей.

— Доброй ночи, Джулиус, — подойдя вежливо поздоровался с доктором, Анри, козырнул комдиву. — здравствуйте, сэр.

— Ночи, Анри, — привстал с койки Хиббер насколько позволял ремень. — Не спиться?

— Кофе доктор, все он, проклятый.

Попов вдруг заулыбался, и немного раскрыв клапан койки, извлек из недр одеяла пластиковый цилиндр с торчащей трубочкой.

— Кофе без коньяка грех. Будешь?

— Если только совсем по чуть чуть. — не стал отказываться Анри.

Он поймал брошенную ему фляжку, и ухватив губами трубочку, сделал несколько глотательных движений. И расплылся в улыбке, ощутив знакомый вкус "Вьей Жанно".

И сделал не пару глотков, как планировал, а несколько больше. Попов смотрел на него с легкой усмешкой, и Анри, ощутив укол совести, с сожалением оторвался от фляжки.

— Спасибо, сэр.

— Хорош коньячок, а? — подмигнул ему Попов.

— Это арманьяк, сэр. — машинально поправил Анри.

— А все равно, — отмахнулся комдив, — главное что пьется легко. Твой товарищ присоединится?