Екатерина Хромова - Татьяна Московцева

Поблагодарив Леонида, Андрей отправился домой. Впервые в жизни он шёл по городу, оглядываясь. Если раньше он рассчитывал, что его преследователи – люди с понятиями и начнут рамсы с традиционной чёрной метки или подбрасывания под дверь мешка с собачьим говном, то теперь приходилось рассчитывать исключительно на собственную интуицию и на беспощадную логику выводов.

В довершение всего позвонил Сташин и резко предъявил, почему Андрей не явился утром в Следственный комитет прокуратуры. Следователь был безудержен и неистов, утихомирить такого – непростая задача.

– …Ты как пёс, который срёт на пол; гладишь его всё равно по голове каждый раз и надеешься, что он перестанет срать на пол, а он всё равно продолжает срать на пол, и тогда приходиться везти его на усыпление… Последнее предупреждение: если не явишься сам, я лично выеду на задержание, и тогда держите меня семеро… – доносились из трубки страшные угрозы. – Итак, говори точное время прибытия в прокуратуру!

Андрей, остановившийся посреди улицы, озвучил требуемое: завтра в одиннадцать утра. Сташин разъединился. Андрей уныло побрёл дальше.

Мысль об опасности проникла в его сознание, надо было немедленно что-то предпринять.

Он отчётливо понял неумолимость завтрашнего дня. А обстоятельства требовали от него проявления широкой инициативы. Для решения проблемы подходили абсолютно все средства.

Дома, устроившись за рабочим столом, он позвонил компаньонам в Петербург под предлогом обсудить текущие вопросы, хотя всё и так уже было подробно обсуждено по электронной почте, на самом деле ему хотелось пробить ситуацию, готовы ли они его принять прямо сейчас, пусть он и не внёс в уставный фонд равноценную им долю, чтобы он работал в команде и получал бы дивиденды соответственно тому, что успел внести.

– …или хотя бы наёмным менеджером? – спросил он под конец; то был, конечно, наименее привлекательный вариант, но всё равно лучше, чем его нынешнее положение.

– Нет, наёмные работники нам не нужны, у нас всё схвачено! – Владимир Быстров, неформальный лидер компании, поставил точку в этой дискуссии.

Конец связи.

Заходящее солнце посылало стрелы лучей, разбегающихся по небу. «Неужели и моя звезда окончательно погаснет?» – мрачно вопрошал себя Андрей. Тут позвонил Вадим Второв и радостно сообщил, что на расчётный счёт оптово-строительного рынка поступили ещё три миллиона от Стройхолдинга. Капранов в плане соблюдения графика платежей был точен, как, наверное, никогда в жизни – ну разве он не душка после этого?! На территорию базы заехали его фуры, идёт погрузка.

– Продолжай работать дальше в том же духе, дружище! – после этого напутствия Вадим расспросил за УНП, ОБЭП и Арбитражный суд, и, едва выслушав, отключился.

Сидя за столом в кабинете и глядя в окно, Андрей ностальгически вспоминал свою работу в команде Экссона в лучшие времена и проклинал себя за совершённые ошибки, из-за которых был вынужден покинуть этот замечательный коллектив. Ещё никогда его не прельщали и не опьяняли так деньги, которых у него больше нет, но которыми он продолжает галлюцинировать. Постепенно его мыслями завладела Таня, он вспомнил их безумную поездку в Абхазию весной 2004 года, сравнимую с мощной и неконтролируемой эякуляцией. Когда любовники расстаются, то обычно это сожжённые мосты и много попорченной крови. Они с Таней сумели сохранить отношения, но выйдет ли из этого что-то стоящее, кроме сеансов задушевного секса? Она была локомотивом их отношений с самого начала. Она соблазнила его. Порой ему казалось, что она не только в его жизнь вносит то, что заставляет кровь циркулировать под кожей, мускулы – напрягаться, все части тела с их костями быть в гармоническом строе, но также заставляет траву и листья колыхаться, заставляет реку течь, а облака – нестись по небу. Свой разум жизни она черпала в себе самой и щедро делилась всем, чем располагала, со своим любимым человеком, подчиняясь странностям его судьбы.

В том, что с уходом Тани ему изменила удача, и в целом, сама жизнь, он видел некий знак судьбы, проклятие, наложенное на него Создателем.

Его спокойная размеренная жизнь уступила место напряжённому драматизму. Вся жизнь его рушилась. Его существование, полное радости и надежд, было грубо разбито. Вместе с потерей бизнеса вошла к нему, как враг, ужасная действительность и схватила его за горло. Ни одна жизненная трудность не была им обойдена. Судьба круто повернула его на другую дорогу, связав с другими людьми, с другими судьбами. А может, его неприятности – это как бы шаг назад, чтобы потом сделать сразу два вперёд?! Может, это было его наименьшей ошибкой и во избежание ещё большей ошибки стоит отказаться от выбранного им курса, забыть, похоронить прошлое и начать новую жизнь? Только поддержка самых близких ему людей спасла его от окончательного падения; так не надо утрировать этим, надо восстанавливать силы, чтобы отдать этим близким долг.

Так размышлял Андрей, обнаруживая примерную честность как перед самим собой, так и перед неким невидимым надзирающим и руководящим наставником, к которому мысленно обращался за советами. И чего-то он в размышлениях своих ни касался! И прошлых ошибок, и нынешних своих дел, и будущих планов – и всё он рассматривал, оценивал и взвешивал с необыкновенной глубиной, самостоятельностью и оригинальностью. Это были нелёгкие раздумья, но в них не было безнадёжного уныния.

Многое перебрал в памяти Андрей, следя за изменчивым переливом сумерек. Очертания предметов теряли свою резкую определённость, уже стали плохо различимы мелкие волны тесьмы на подаренной Катей маске, тускнели и темнели эти бесконечные соединения золотистого и белого цветов и было трудно отличить узор туши вокруг глаз маски от затейливого узорочья элементов головного убора. Всё сильнее и сильнее темнела за окном синева. И всё сильнее и сильнее Андрей тревожился.

Что он имеет сейчас? Мало что хорошего: милиционеры шьют дела, приготовляются к суду, кредиторы объединяются и готовят план его поимки. Раз готовятся, могут и приготовиться. Настало время самому что-то предпринять, подготовить отступные пути, например. Не включая свет, он позвонил Василию Кохраидзе, дальнему родственнику Тани Кондауровой, который жил в Абхазии и в своё время посодействовал с приобретением участка в районе Гульрипши. После взаимных приветствий Андрей спросил, что там с перестройкой находящегося на участке дома.

– Твой аванс давным давно отработан, – отчеканил Василий. – Что делать дальше?

– Знаешь, что… сегодня… нет, уже завтра утром я тебе перечислю ещё сто тысяч долларов… продолжай работу согласно нашему проекту.

– Да у тебя серьёзные намерения! А детская комната – одна или две?

Андрей понял подоплёку вопроса, но ответил расплывчато:

– Количество комнат мы как бы обсудили, а уж сколько из них будет детских…

– Вай… зачем такой скушный сегодня?! А я ведь с самого начала знал, что у вас с Таней всерьёз и надолго.

Они проговорили детали: так как дом находился на участке со сложным рельефом, а именно на склоне горы с большим перепадом высот, то распределение функций по этажам отличалось от обычного; центральную часть занимали лестничные холлы, объединённые винтовой лестницей; и, таким образом, лестница должна являться центральным элементом, на который будут нанизаны все этажи и мансарда. В настоящее время более менее жилой частью здания является старый дом, а достраиваемые этажи существуют в виде недостроенной коробки, нынешняя задача состоит в том, чтобы её доделать и приступать уже к внутренней отделке. Наружная отделка – в последнюю очередь.

Закончив разговор, Андрей раскрыл бумажник, чтобы проверить наличие пропуска в банк, ОПЕРУ Сбербанка на улице Коммунистической, 40, и ключа от депозитарной ячейки, в которой хранились его сбережения. Всё на месте. Он мысленно представил события завтрашнего утра, как придёт в депозитарий, откроет сейф, возьмёт из общей кучи десять пачек по $10,000, поднимется в операционный зал и сделает денежный перевод по системе Western Union в Сухуми на имя Василия Гурамовича Кохраидзе. Возможно, всю сумму не удастся сразу перевести на одного человека из-за существующих ограничений, но это технические сложности, можно попросить родственников, чтобы они сделали перевод от своего имени соответственно на родственников Василия.

Проделав все эти манипуляции в уме и мысленно представив конечный результат в виде особняка в горах Абхазии, Андрей вернулся к делам своим скорбным в этом городе.

Ну никак не разобраться в этих запутанных проблемах. Самый сложный вопрос сейчас: как поступить с Капрановым? Что сказать Сташину? Это такая головоломка, головоломнее некуда. Если Андрей подставит гендиректора Стройхолдинга, сорвутся поставки стройматериалов и Вадим Второв, от которого зависит благополучный исход конкурсного производства по Совинкому, будет очень недоволен. Как он отреагирует на это, совершенно непонятно. Ведь он рассчитывает, что Андрей отработает деньги, уплаченные юристам за банкротство.