Поджигатель - Диана Гранина

Он притянул женщину к себе, и она растаяла в его объятиях. До сегодняшнего дня они были всегда в верхней одежде, и окружающая обстановка помогала держаться на расстоянии. Но сейчас на ней была только эта тонкая сорочка, а на нём вообще ничего, кроме «боксёров». Ирина положила руки на его спину, её грудь прижалась к нему, и его «возможно, очень много» быстро перешло в «определённо всё».

Перетащив Ирину к себе на колени, Тимофей прижал её к себе поверх одеяла, укрывавшего его по пояс. Он надеялся, что материал будет достаточным барьером. Ему и так было заманчиво видеть, как под тканью рубашки твердеют её соски. Продолжая целовать женщину, он провёл рукой по её груди, а затем положил пальцы на поясницу. Резкий вздох Ирины обрадовал и возбудил. Хорошо. Он не хотел толкать её дальше, чем она была готова, но знание того, что она тоже хочет, говорило о возможности поделиться чем-то большим.

Ноготки Ирины пробегали по его лопаткам и порождали дрожь наслаждения. Самые простые прикосновения мужчины вызывали и у неё самые сильные реакции. Он не мог представить, что может произойти, если оба окажутся под одеялом.

На самом деле, слишком хорошо себе это представлял.

Её язык дразнил, и он нежно посасывал его, втягивая глубже в рот. Ирина задыхалась от удовольствия, и этот звук привёл его в восторг. Тимофей никогда не позволял себе представить, что она снова окажется в его объятиях. И как бы долго это не продолжалось теперь, был уверен, что станет наслаждаться каждой секундой. Он провёл руками по прекрасным светлым волосам, наслаждаясь ощущением прядей в своих пальцах, вспоминая, как распускал её хвост после танцев.

Он поцеловал Ирину в скулу, затем в шею, пока её голова откинулась назад. Он вдыхал аромат женской кожи, находя его одновременно знакомым и изменившимся. Она пользовалась другим мылом, но под ним был её незабываемый собственный запах. Он окутал Тимофея, как сладкий дым, в котором он был счастлив оказаться.

Его руки переместились с её спины на попку, а затем на ногу, где его отвлекло знакомое ощущение, но такое, которое ожидал увидеть на своей ноге, а не на её. Оторвавшись от объятий, сыщик посмотрел на правое бедро Ирины. Давно заживший шрам говорил о чем-то жестоком.

— Что случилось? Почему ты остановился? — она проследила за его взглядом до своей ноги.

— Что это было, Ирина?

Женщина попыталась отстраниться, но Тимофей прижал её к себе. Она схватилась за одеяло, чтобы закрыть шрам.

— Прекрати, ты не должна это скрывать. Черт возьми, у меня повсюду шрамы и ожоги, но я их не стесняюсь. С тобой произошло что-то ужасное. Скажи мне.

Сыщик наблюдал, как эмоции меняют выражение её лица. Видел, что она подумывает отвлечь его поцелуями, но потом сдалась и сказала.

— Это причина, из-за которой я перестала танцевать.

Глава 33

— Я знаю, что это уродливый шрам. Отвратительный, — грустно произнесла Ирина. Муж много раз говорил ей об этом и никогда не прикасался к её ноге. Это было одной из причин, по которой он настаивал на том, чтобы жена носила более длинные юбки. В своё время она подумывала о пластической операции, чтобы покончить с его комментариями и своим смущением.

Ирина потянула за слишком короткую ночную рубашку, но Тимофей положил руки на её руки и остановил.

— Если тебя это смущает, то ты убежишь из комнаты, когда увидишь мой шрам, — сказал он и откинул одеяло в сторону, показав свою ногу.

Когда Ирина видела его в спортзале, он был одет в длинные брюки, и хотя она могла представить, как выглядит шрам после травмы, увидеть его вблизи оказалось совсем иным зрелищем.

— Ты прав. Твой хуже.

В отличие от её шрама, который поблёк со временем, след от раны Тимофея был багровым. Ирина могла видеть места, где кость прорвала кожу, и аккуратные швы, наложенные хирургом.

— Тебе повезло, что можешь ходить, — сказала она поражённо.

— Да, слышал. Похоже, то же самое можно сказать и о тебе. Что случилось?

Прошло много времени с тех пор, как Ирина рассказывала эту историю. Она посмотрела на него, потом на свою ногу. Прислонившись к мужчине и глядя на шрам, позволила воспоминаниям вернуться.

— Это было через несколько месяцев после смерти моей матери. Мне было тяжело, я горевала. Отец называл это хандрой.

— Он всегда умел поддержать тебя, — язвительно заметил Тимофей.

— Да уж, с этим у него всегда были большие проблемы. Так вот, тем летом Кирилл проходил практику в компании моего отца. Его способ помочь заключался в том, что он приглашал Кирилла на ужин и предлагал нам вдвоём куда-нибудь сходить. Считал, что мне так будет лучше.

— Что угодно, лишь бы отец от тебя отстал.

— Спокойный Пётр Барков — счастливый Пётр Барков, — усмехнулась Ирина. Она вспомнила, что отец, слава Богу, не кричал на неё, но ему было неприятно её эмоциональное состояние. Потому проще казалось сказать «да».

— Мы стали встречаться несколько раз в неделю. Однажды в августе мы пошли с другом Кирилла и его девушкой на ужин и в кино. Ничего особенного. Пока не поехали домой.

— Случилась авария?

— Неприятная. Кто-то подрезал нас на перекрёстке. Кирилл был за рулём и потерял контроль над машиной. Мы съехали с дороги и врезались в дерево, сначала пассажирской стороной. Там не было ограждения. Стекло разбилось вдребезги. Металл помялся. В итоге его приятель получил сотрясение мозга, от которого у него несколько лет болела голова. Девушка сидела позади меня, и мы обе оказались в ловушке. Это была старая машина, поэтому боковых подушек безопасности не имелось. Дверь смяло в сторону моей ноги, и я помню, что чувствовала, как у меня идёт кровь. Должно быть, её натекло много, потому что чувствовала и металлический запах. Когда меня вытащили, кровь из раны хлынула ещё сильнее, и я потеряла сознание.

— Дверь удерживала рану, не давая порезу раскрыться.

— Так мне сказали. Очнулась я в больнице в гипсе и подсоединённая к всевозможным капельницам. Врачи объяснили, что помимо перелома ноги, дверь