Последствия старых ошибок. Том 2 (СИ) - Бэд Кристиан

В красном подвале аке уже хотел было вызвать наложницу, из тех новых, что недавно доставил алайский корабль.

Нетронутые, но уже достаточно психически обработанные девицы…

Аке развернул голограммы пленниц, чувствуя, как возбуждение начинает овладевать им.

Совсем еще юные. С каких-то забытых богом периферийных планет: глаза, побитые золотом мутаций, вытянутый костяк…

Сознание жертв было затуманено: зрачки словно подернуты пленкой, а на дне этих бездонных колодцев души бился смертельный ужас.

«Очень хорошо! Как там было в этой древней книге: 'Напои меня иссопом»?

— Тебе следовало сразу поговорить с этой разряженной обезьяной! — вырвал аке из полутранса голос брата.

Энсель вошёл, наряженный в парадный мундир. На лице — государственная гримаса.

Но Агескел и без того чувствовал — брат не в самом игривом настроении. Пришлось щёлкнуть пальцами, гася движущиеся по подвалу голограммы гибких тел.

Притащился слуга с вином. Эрцог схватил бокал, и капли выплеснулись на белую рубашку, проступив кровавыми пятнами.

— Ты слышал, что говорит Симелин?

Симелин Эргот был главой дома Зелёного камня. Камня равновесия сердца — Ильмариина. Зрелый, но безвольный, как червивое яблоко, сброшенное деревом раньше срока.

— Симелин полагает, по старости и недоумию, что связи были нарушены. Паутина стремится теперь к исходному натяжению…

— Я не об этом!

Ещё одно порывистое движение, и слуга едва успел подхватить бокал и выскочить вон.

— Вся эта ваша паутина — не более чем насилие над человеческим восприятием! Ты утонул в иллюзиях, Сейво! Реальные события сносят все твои построения, как дитя в песочнице разрушает замки! Ты оторвался от предметного мира и не видишь ничего под самым носом!

Агескел открыл было рот и… закрыл его. Этому не было аргументов.

Человек или чувствует паутину Изначального Закона, или не чувствует её. Что это сегодня с братом?

Энсель взмахнул рукой, и посреди комнаты повисло изображение Симелина Эргота, шлёпающее лягушачьими губами:

—… и мы вынуждены были заключить союз с имперской разведкой. Плодом его было уже то, что мы попытались воздействовать механически на окружение лендслера наземных войск юга Империи. Самым проблемным персонажем оказался генерал спецона Мерис, который имеет собственную сеть разведки и частей быстрого реагирования. Генерал — человек сугубо логический и предсказуемый, психологи легко вычисляют его возможные ходы, но он окружил себя спонтанными аниками и интуитами. В результате, коктейль их действий не просчитывается механически и недоступен изначальным техникам воздействия на паутину событий. Мерис отдаёт приказы, повинуясь логическому расчёту, а его подчинённые выполняют поставленные задачи, пользуясь интуитивным разумом. Среди них замечены обладающие возможностями моделировать и сращивать нити реальности. Самый опасный — некий «капитан Пайел», инициированный год назад в эйнитском храме Тёмной матери…

— Это ты слышал⁈ — взревел Энсель.

— Слышал, — пожал плечами аке, ощущая страшное, мертвящее спокойствие. — А ты как узнал? Это ведь ментограмма. Неужели старая жаба больше не может держать в тайне даже собственные мысли?

— Я узнал! — прошипел эрцог. — Я заплатил ему! Купил его мысли!

— Заплатил? — тихо спросил Агескел, более испуганный, чем удивленный.

— Да! А ты хотел, чтобы я зверел здесь в неведении⁈ Ты, глупец в паутинных тенётах! Смотри же!

Ещё один взмах руки и изображение сменилось. Теперь в комнате повисло голо молодого офицера в имперской форме.

Имперец был высок, широк в кости, белобрыс, и его вполне можно было спутать с одним из полукровок дома Ильмариина или Аметиста.

— В лицо смотри! Никого не напоминает тебе? Этот ублюдок стоит сейчас лагерем на Гране! А этот, — рядом повисло изображение мужчины в бело-синей форме Содружества, — ловит вашугов на Тайэ! Справа — имперский капитан Пайел, слева — выкидыш Локьё — Энрек Лоо! Смотри же!

Энсель выдохся и упал в кресло.

'Да, проблемочка, — подумал Агескел. — Вот оно значит, в чём тут собака порылась. Как же они похожи ментально, эти двое… Ну ничего. Теперь легко будет развести нити. Что ж, дети поиграли, но любая игра рано или поздно заканчивается. Вот, значит, почему целеполагание Аши было так тесно переплетено. Мальчики шутили со мною. Они оба будут хороши в сексе. Особенно вот этот, имперский, он помоложе.

Губы аке изогнулись в улыбке.

— Это так замечательно, брат, — сказал он, ощущая небывалый душевный подъем. И поле случайности, называемое для красоты паутиной, легло перед внутренним взором Агескела, словно знакомая дорога к желанной цели. — Это даже почти не потребует усилий. Какая нелепая, смешная игра… Надеюсь, ты разрешишь мне взять мальчиков себе? Такие милые, неиспорченные дети… — Как давно аке не испытывал такого сладострастного подъема и такой тёмной радости, затопившей его до самых пальцев.

— Боюсь, нечего будет брать, — усмехнулся Энсель, снисходительно выпятив губы. — К Гране я послал три боевых корабля из резерва. А по Тайэ, учитывая, что территория там далеко не нейтральная, пришлось опять заплатить рейдерам. Впрочем, они и сами очень желали…

— Что? — Агескел ощутил, как под языком разливается немота. — Что ты сделал?

— Я приказал капитанам трёх кораблей из резерва эскадры Содружества выйти из зоны Метью в непосредственной близости от Граны и стереть с планеты имперскую военную базу. У Локьё будут маленькие неприятности, — хихикнул Энсель, не замечая самой смерти в голосе брата.

Глаза Агескела остекленели. Перед его внутренним взором развернулись последствия механических, не выверенных событий, ломающих создаваемую годами вязь.

— Кто сказал тебе, что так можно, братик? — спросил он едва слышно. Братиком он называл Энселя, когда тому было лет пять.

Энсель был таким подающим надежды! Всегда — подающим. После инициации в сорок два года перед ним лежал весь мир…

Что же случилось с ним? Была ли власть той раскалённой иглой, что проколола его естество и наполнила мозг ядовитым жёлтым туманом холодного разума, застилающим мир текущей Вселенной?

Агескел и сам был изломан властью. Его экзальтированная психика билась в обусловленном мире, словно рыба в сетях. Но неужели Энсель потерял ВСЁ?

— Разве ты совсем ничего не чувствуешь, братик? — спросил аке, и на глазах его выступили слёзы. — Ты же был способнее меня? Ты помнишь?

— Муть это всё, — усмехнулся кровавый эрцог и отпил из бокала брата, парящего над столом. — Я давно уже не ощущаю всей этой вашей хрени. Мир — дохлая воняющая тварь. Его можно только рубить на куски. Я запутался во всех этих интуитивных построениях и бросил маяться дурью. Деньги и расчёт, вот мерило вашей хвалёной «души». Я долго позволял тебе соблюдать идиотские ритуалы, но я устал надеяться на весь этот бред. Мне надоело! Ты уже шестьдесят лет бьёшься с лендслером и ещё сотню — с Локьё. Хватит! Всё, что может быть куплено, будет куплено. Остальному место в небытие. Пусть цепляются хоть за паутину, хоть зубами за воздух!

Агескел не слушал и не смотрел на брата. Он плакал.

Чего же теперь смотреть, если все приказы отданы?

Грана, правобережье Тарге

Из отчёта импл-капитана Пайела

Зараза-дождь кончился, наконец. Утро порадовало ослепительной синевой. Каменистый грунт просыхал прямо на глазах, и похоже было, что сегодня мы сможем заставить личный состав побегать.

Вот только не радовала меня эта синева и всё тут. Мне всегда нравилось смотреть, как просыпается лагерь, но сегодня я уставился в небо и залип, выискивая там признаки грядущей беды.

Очень хотелось отдать команду сниматься отсюда к Хэду, когда ко мне подошёл бледный до синевы Дерен.

— Доброе утро, господин капитан.

— Да какое уж доброе… Что с тобой? Ты не отравился? — спросил я, разглядывая обмётанные лихорадкой губы и мокрые, явно не от умывания, волосы.