Боцман знает всё - Андрей Шманкевич

— Какой же это жиклёр? Жиклёр совсем не такой бывает…

Под конец он вспомнил, что жиклёр обязательно должен быть при карбюраторе. После этого нам оставалось найти карбюратор — и мы были бы спасены…

И, представьте, мы его нашли. Нашли путём сложных логических умозаключений. Нашли и отделили от костяка мотора, отделили и разобрали на все составные части, продули все отверстия, собрали и привинтили на старое место. Мотор не завёлся.

— И не заведётся! — уверенно сказал Колька. — Кабы все винтики в него завинтили, тогда, может, и завёлся бы…

Мы все застыли, предчувствуя недоброе.

— Почему ты решил, что мы не все завинтили? — робко спросил Валентин.

— Потому, что один в воду упал, — спокойно пояснил Колька.

— Когда упал? — спросили мы хором.

— Да когда я в нём дырочку продувал. Он маленький был. Выскочил у меня из губов — и в воду.

Первым из нас обрёл дар речи Валентин.

— Не из «губов», а из «губ» надо говорить, — сказал он и принялся стаскивать с себя одежду: кому же, как не ихтиологу, надо было отправляться в подводное царство на поиски винтика с дырочкой.

Сначала Валентин плавал у самого дна, как человек-амфибия, стараясь не замутить воды. Оказывается, он умел не закрывать в воде глаза, отчего Колька пришёл в восторг. Но такие поиски не привели к желаемым результатам, как ни просматривал Валентин все подводные окрестности вокруг лодки. Тогда он потребовал ведро, стал наполнять его илом и подавать нам. А мы промывали ил. Промывали так старательно, как не промывают, вероятно, породу золотоискатели. Колька охотно подавал советы:

— Ты совсем не там ищешь. Вот здесь надо искать…

Валентин принимался наполнять ведро на новом месте, но после двух-трёх десятков вёдер Колька показывал на другое место, и всё приходилось начинать сначала. И каждый раз Середа-старший обещал младшему «оборвать уши за проказы». Колька относился к этому спокойно, отлично зная, что никакая опасность его оттопыренным ушам не грозит.

— Механизатор! — продолжал распекать старший. — Все вы такие! Семён твой тоже хорош! «Не волнуйтесь, товарищ Середа, всё будет в порядке!.. Я так отрегулировал мотор, что его малый ребёнок заведёт…» Вот и послушался я, нацепил эту бандуру на корму, как себе на шею!

К тому времени, когда, по расчётам шкипера, мы должны были уже войти в ерик, в нашем ведре что-то легонько звякнуло. Это что-то и было тем самым жиклёром, который, по мнению Середы-младшего, следовало продувать при каждой остановке мотора.

Но вскоре выяснилось, что продувать надо не только жиклёры, но и свечи. Мы водворили жиклёр на положенное место, но мотор не заводился, как и без жиклёра. Тут вот Колька и сказал, что надо «продуть свечу», а ещё лучше «прожечь» её и «проверить искру на массу»… К счастью, механик Семён успел вчера показать нашему шкиперу, где помещается свеча и как её «продувать». Надо было просто вывинтить свечу и провернуть мотор без неё несколько раз. Что касается проверки искры на массу, тут без Колькиного руководства не обошлось.

— Надо прислонить свечу к мотору и дёрнуть заводилку, — сказал он авторитетно.

Мы так и сделали. Валентин приложил свечу к мотору, а я дёрнул что было силы заводилку. Валентин так после этого подскочил, точно я не за рукоятку заводилки дёрнул, а его самого за волосы.

— Что, током ударило? — радостно спросил Колька. — Раз ударило, то с искрой всё в порядке. Зажигание работает.

Итак, всё работало. Зажигание работало. Подача горючего работала. Не работал только мотор. Что нам было делать? Не развинчивать же его заново! Решено было использовать последнее в нашем положении средство: продвигаться на вёслах…

До самой темноты гребли мы, толкались шестами и дружно били себя ладонями по шее и щекам, отбиваясь от комаров: с темнотой они насели на нас силами нескольких дивизий, если не армий. Этим воспользовался Колька. Он добрался наконец до мотора. А тот как будто только этого и ждал. Мы даже перепугались все, когда он зарокотал в тишине сумерек. Я бросился на корму и крикнул Кольке:

— Это ты его завёл?

— Он сам завёлся, — испуганно крикнул в ответ Колька. — Я только немножко покрутил вот эту штучку и дёрнул заводилку!

Теперь, когда у меня есть собственный подвесной мотор и я знаю его до последнего винтика, мне смешно вспоминать о всех наших злоключениях на лимане. Знаете, из-за какой чепухи не заводился мотор? Из-за того, что от тряски завинтился воздушный вентилёк на бачке с горючим! Стоило Кольке дотронуться до него, открыть доступ воздуха в бачок, и пожалуйста — мотор завёлся с пол-оборота…

Что мне хочется сказать в конце этого рассказа? А вот что:

«Товарищ Середа! Товарищи строгие начальники! Не гоните вы Кольку и его друзей от моторов, от ворот мастерских! Чем скорее в наш век техники придёт Колька от теории к практике, тем будет лучше».

Джек — потрошитель змей

Оказалось, что до головного шлюза от того места, где пристал наш катер после путешествия по лиманам, надо было ещё идти километров пять. А ночь была до того тёмная, что мы, разговаривая, не видели друг друга, хотя стояли рядом. Но идти было надо: не дожидаться же утра под открытым небом в каких-то пяти километрах от цели!

— Идите, не спускаясь, по дамбе и непременно упрётесь в шлюз, — сказали нам.

И мы пошли.

Нас было двое. Со мной путешествовал студент-ихтиолог, проходивший практику на лиманах Ахтарского рыбхоза. Звали его Валентином.

— Ты, Валентин, иди вперёд, а я, по-стариковски, за тобой, — сказал я.

— Боюсь, что ничего не выйдет, — засмеялся Валентин, — не пришлось бы вам вести меня за ручку: ничегошеньки не вижу!

На наше счастье, дорожка по дамбе была прямая и хорошо утоптанная. Надо было только не сходить с неё, чтобы не свалиться или в Протоку, рукав Кубани, или просто под откос, да ещё не приложиться к стволу здоровенных верб, росших по речной стороне дамбы. Часа два мы преодолевали эти пять километров, пока не услышали шум воды на шлюзе и вскоре не нащупали подошвами настил моста через опреснительный ерик. Отсюда в лиманы поступала пресная вода из Кубани.

Мы находились у цели своего путешествия, но в темноте не было видно ни одного огонька, ни одного строения, а мы точно знали, что рядом со шлюзом должно было быть и шлюзовое подворье. Попробовали светить спичками, но, кроме толстых стволов верб справа и зарослей акации слева, ничего не обнаружили.

— Что будем делать? — спросил я у Валентина.

— Не знаю… Кричать надо, — ответил Валентин и, вероятно, приготовился крикнуть, но я остановил его, услыхав за спиной чьё-то дыхание.

— Валя! Тут кто-то есть, — сказал я не совсем бодрым голосом.

И, как бы подтверждая это, «кто-то» ударил меня легонько чем-то мягким по ногам. Я осторожно повернул голову и зажёг спичку. У меня задрожали руки, и, как мне тогда показалось, мясо на ногах само стало отделяться от костей: позади нас стояла громадная овчарка. Какие у неё были намерения, разобрать при свете спички было никак нельзя.

— По-моему, она настроена мирно, — сделал предположение Валентин и даже развил свою мысль: — Иначе ей ничто не мешало давно уже расправиться с нашими штанами…

— Это, может быть, пока мы стоим на месте. А чуть двинемся… — подумал я вслух.

— Может быть, — согласился Валентин. — У меня был один такой случай на даче под Москвой. Приехал я, понимаете, как-то на дачу, в Малаховку…

— Валя! Дорогой! — взмолился я. — Вы это потом мне расскажете, в больнице, если нас успеют туда довезти в живом виде. Думайте лучше, что нам сейчас предпринять!

— Может быть, её можно подкупить чем-нибудь? У меня есть в рюкзаке консервы, банка тресковой печени. Как вы думаете, станет она есть тресковую печень? Это очень вкусно.

— Это ты у неё самой спроси! — разозлился я. — Может быть, у тебя и консервный нож найдётся? Только, прошу тебя, не делай лишних движений, когда будешь вскрывать банку. Всего лучше, если бы мы могли предложить ей кусок колбасы или, в крайнем случае, просто хлеба.

Тут я вспомнил, что в карманчике рюкзака у меня лежит не начатая пачка печенья.

— Вы лучше вот что сделайте — протяните осторожно руку и достаньте из карманчика рюкзака печенье.

— Чудесно! — обрадовался Валентин. — Печенье почему-то все собаки обожают. Не скупитесь! Я бы на вашем месте отдал ему всю пачку.

Я чуть не выругал Валентина: как же, стал бы я скупиться в такой момент, когда от этого зависит, может быть, не только судьба наших штанов. Всё же я поступил благоразумно — я не бросил собаке всю пачку целиком, прямо в обёртке, а разорвал пачку и осторожно кинул сначала одно печенье. Судя по хрусту, наша дань была принята.

— Взял! — прошептал я.