Серьезные люди - Фридрих Незнанский

— Не, я не так сказал, — заторопился тот.

— Все ты правильно сказал, а про остальное просто врешь. Но лично мне твои признания не нужны, это не по моей части.

Сивцов облегченно вздохнул, но Щеткин продолжил:

— Это дело не «убойного» отдела МУРа, а ОБЭП, отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Я так понимаю, дал ты взятку местным чиновникам, или за тебя кто-то хорошо похлопотал, продали тебе бесхозную квартиру, у которой один хозяин — покойник, а второму — сидеть и сидеть еще добрый десяток лет. Только ты не знал, что его освободят досрочно, и проживал себе спокойно. А тут такой конфуз: вернулся хозяин и за старое принялся. Двойное убийство, похищение ребенка. Если удастся скрыться, он и тебя — следующим на очередь поставит, с твоими мальцами и бабой… В общем, с тобой я все понял. А он не говорил, где конкретно находится его дача?

— Нет, он ушел злой.

— Как выглядел?

— В сером таком костюме, куртке, плохо бритый, почти лысый. Оскал волчий… Но крутой, видно, мужик, из таких, что не за словом в карман лезут, а за ножом. Чего еще, не знаю.

«Ишь, как складно сказал! — удивился Петр. — А что ж дурак такой? С липовыми документами на что надеется? На взятки?».

— Говорил, будто рычал! — крикнула из комнаты женщина, она все слышала. — И на меня злобно косился…

— Да ладно тебе, — огрызнулся Сивцов, — им только и дела, как на тебя коситься… Совсем баба… того…

— У тебя все, Сивцов, того. Ты и сам, я вижу, того. Ладно, пусть с тобой разбираются те, кому это положено. Между прочим, женщина, мать такого же ребенка, как у тебя, была зверски изнасилована и убита в одной из этих комнат, это тебе просто для сведения, о чем вам соседи наверняка не рассказывали.

Выходя, он увидел испуганные глаза женщины, прижимавшей к себе двоих детишек.

«Черт его знает, что делать, — сказал себе Петр, выходя на лестничную площадку. — Явное жульничество, гнать надо в три шеи… А кто вселится? Такой же. Только вот куда этой Сивцовой с двумя детишками деваться?.. В конце концов, — пришел он к „компромиссному“ решению, — я мог и не заинтересоваться этими документами, поверить на слово…»

Уже из микроавтобуса позвонил Турецкому. Тот торопливо ответил, что Костей получено сообщение: черная «восьмерка» с номерным знаком «а 148 су» обнаружена следующей по Большой Академической улице в сторону Коптева, но задержание не удалось, поскольку преступник успел уже скрыться во дворах между домами. Скорее всего, он двигался в сторону Коптевского рынка.

— Короче, я еду туда, — закончил Турецкий. — Ты с бригадой?

— Да, мы были на квартире, но там проживает другая семья, детишки маленькие. А этот приходил и ушел, говорил вроде, что у него по Дмитровскому шоссе где-то дача.

— Тогда догоняйте!..

Мила вернулась домой к Ирине с таким видом, будто из нее вдруг воздух выпустили, — поникшая и утомленная.

— Что с тобой? — испугалась Ирина.

— Ничего, — вяло ответила Мила, — надо собираться да ехать к родителям.

— Чего это вдруг? А как же Антон?

Мила посмотрела на нее насмешливо-странным взглядом и сказала неохотно:

— Не нужна я ему. Никто не нужен. Псих какой-то!

— Ну, его-то понять можно! — воскликнула сердобольная Ирина. — Вон сколько несчастий сразу на его голову! Думаешь, просто? Или… погоди… ему про Василия стало известно?

— Все ему известно, — безнадежным голосом ответила Мила. — И про Василия, и про все остальное. Разорался: я никого не звал! Уходи! Уезжай к родителям! Ты мне не нужна! Никто не нужен!.. Нет, так мужики себя не ведут даже в стрессовых ситуациях. Действительно, уеду я…

— Да, но как же?..

У Ирины вмиг прокрутилась перед глазами ситуация: не будет Милы, кто же останется с Василием? В том, что Васю найдут, Ирина не сомневалась, как и всегда не сомневалась в работоспособности и удачливости своего мужа, в другом появлялись сомнения, но это, как он говорит, другая песня. Вот уж «песенник»! И что Антона выпустят с минуты на минуту, она тоже ничуть не сомневалась. Значит, что? Рушится долгожданная поездка к дочери?! Нет, этого нельзя допустить! В конце концов, для блага того же Антона, а то по телефонным репликам мужчин она стала догадываться, что у Антона появились какие-то женщины, с которыми у него сразу возникли проблемы. Ну, и выйдет, и что — опять по бабам? А Васька как же при таком «свободном» отце? Нет, она была вовсе не против того, чтобы сын Плетнева воспитывался в ее с мужем доме, это даже и хорошо. Но — в меру! У мальчика должен быть отец, и не приходящий, а постоянный. Но, похоже, Антон это не очень хорошо понимает и губит сам свои отношения с сыном, что непременно отразится в дальнейшем. Хотя бы на уважении сына к отцу. Разве можно подобное допустить?

Но сказать об этом Миле она не решалась. Да и в сватьи, честно говоря, не годилась, со своим бы «хозяйством» справиться…

Она еще раз взглянула в лицо девушки и заметила, что веки-то у нее припухшие: значит, плакала, не так все просто оказалось. Ирина попыталась перевести разговор в другую плоскость:

— Я думаю, если бы Антон забрал от нас Васю, несчастья могло и не быть…

— Нет, ты не права. Это — та ситуация, когда ружье, висящее на стене, должно обязательно выстрелить. Так что ничего не поделаешь, у меня еще две недели, поеду, навещу родителей, они уже старенькие.

— Я понимаю, конечно, что это — твое личное дело, но… Пока неясность, может, не стоит торопиться, день-другой ничего не решат.

— Да я уже все взвесила и решила. И получилось так, что сама к нему попрощаться напросилась. И знаешь, чего получила? Он заявил… нет, заорал, что наши отношения были ошибкой! Чтоб я убиралась от него подальше! А он не имеет права рисковать своими близкими, вот.

— Глупая! Так он же просто боится за тебя! — обрадовалась неожиданному аргументу Ирина. — Ты его пойми! Он — там, а на тебя здесь тоже может напасть этот убийца. Вот Антон и волнуется! А что в такой форме выразил? Ну, пойми его состояние. Сидит в тюрьме, и вдруг ему говорят, что его сын похищен!

— Нет, нет, эти объяснения мне уже надоели, пока ехала, многое передумала. И прошлые встречи вспомнила, которые тоже кончались такой вот неопределенностью, даже ссорами. Мы просто не понимаем с ним друг друга. Я ему абсолютно не нужна. Он и к сыну-то равнодушен, куда уж мне… Поеду.

— Давай я тебя провожу, а то вдруг…

— Да, — усмехнулась девушка, — ты, разумеется, хороший защитник. Сиди уж дома, тебе ни бегать, ни волноваться нельзя.

— Но я хочу тебя проводить!

— Полагаешь, что я передумаю? Нет. Да и прощаться не люблю у вагона. Не по мне. Я уж и на Курский заехала, взяла билет на вечерний поезд в Новороссийск. Поеду, спасибо за гостеприимство. Домой заскочу, вещи захвачу. И — не торопясь… Привет Александру Борисовичу, Саше…

— Подумай еще…

— Да я уж все подумала, спасибо тебе за сочувствие, пока…

Филипп Кузьмич Агеев искал подходы, — так он называл свои оперативные действия, если рассмотреть их, что называется, чохом. То есть, в комплексе.

Он сидел за стойкой бара в ресторанчике «Султан», неподалеку от Усачевского рынка, цедил хорошее «хамовническое» пиво и закусывал «море—продуктами» — креветками, маленькими осьминогами, мидиями, какими-то медузами, что ли, и прочей морской гадостью. Изображал тонкого ценителя. Это была внешняя сторона дела. А главная его задача заключалась в том, чтобы получить от сведущего человека максимально подробные данные, касающиеся директора «Султана», господина, опять же, Султанова, в чем сильно сомневался Сан Борисыч. Так и сказал: «На Султанове мы ничего не будем иметь путного, а вот на Султаняне или, скажем, Султанидзе — в различных вариантах, типа Султанишвили, Султания и тэ дэ, можем поиметь…» Что — поиметь, расшифровывать не стал, полагаясь на таланты Фили. Уж очень ему хотелось найти у Султанова следы неуловимого Вахтанга.

А между прочим, размышлял Филя, Саня был прав по-своему. Если судить по той реакции, которую вызвал директор «вшивого ресторанчика при базаре» у подполковника милиции, отвечающего и за этот объект, можно предположить, что господин Устинцев — на хорошей подкормке у ресторатора. Другой бы на его месте уже голову с снял с Султанова за такую подставу. Это ж надо, кто приехал! И главное, первым же опровержение накатал по поводу действий своего племянника и прочих, как выясняется, абхазов, а не азербайджанцев вовсе! А подполковник смотрел на это дело снисходительно, даже голоса не повысил, хотя, как говорил Антон, тот на него орал просто до неприличия грязно.

А в баре Филипп устроился по той причине, что официантами здесь были русские парни — конечно, как же, станет гордый сын Кавказа прислуживать за столом! А барменшей была тоже русская девушка, если судить по ее светло-русой прическе и характерному овалу лица.