Дурман-звезда - Владимир Прягин

– Может, какие-нибудь лесные?

Она не ответила. Бережно извлекла один цветок из земли. Фиолетовая искра продолжала мерцать в ладонях.

– Знаешь, – сказала Тайя, – а я ведь никогда фиалки не собирала. Сначала маленькая была, родители не пускали. Помню, приехали в загородное имение, а там как раз поле светится. Девки местные венки плетут, красота! А я сижу и реву от зависти…

– Ну а потом, когда подросла?

– Не довелось ни разу. Там, где я живу, они не цветут.

– То есть как это?

– А вот так. Не цветут, и все, – она вздохнула, любуясь крошечным огоньком. – А тут, представляешь, едем – и вдруг такое. Слушай, а может, я…

– Тайя, – сказал он мягко, – нам не стоит задерживаться. Надо отъехать подальше от перевала. Нас уже ищут, скорей всего.

– Тем более в лесу переждем. Нет, ну серьезно! Они здесь, смотри, не только под этим дубом. Вон еще несколько штук. И дальше, видишь? Будто подсказка, куда идти. Может, там поляна открытая, как положено…

Она смотрела умоляющими глазами, словно ребенок, у которого вот-вот отберут конфету. Ясень несколько растерялся. Понятно, фиалковый цвет для девицы – чистый дурман, но как же оно некстати! Может, взять ее в охапку да отвезти подальше? Потом сама же спасибо скажет, когда голова чуток прояснится.

Он уже примеривался, как лучше поднять девчонку, но боковым зрением уловил какую-то неправильность в небе. Присмотрелся и рявкнул:

– В лес, быстро!

Схватил коня под уздцы, втащил под деревья. Тайя, очнувшись, бросилась к своей лошади. И, уже укрывшись за стволами, они увидели, как высоко над дорогой проплыли две огромные птицы.

– Кажется, не заметили.

– Они, наверно, больше на дорогу смотрели.

– А ты вовремя углядел.

– Повезло.

– Теперь из леса точно не вылезем.

– Ладно, ладно, понял намек. Давай твою поляну искать.

Спустя полчаса Ясень уже всерьез пожалел, что поддался на уговоры. Они углублялись в лес, но ничего пока не нашли. Фиолетовые брызги поблескивали в траве. Тайя смотрела на них, забыв обо всем. Ясень же все острее чувствовал себя мышью, перед которой выложили тропинку из сырных крошек. А ведь всем хорошо известно, куда они ведут, такие тропинки. В общем, пока не поздно, пора это прекращать.

– Ну что я говорила?

Тайя от радости всплеснула руками. И в самом деле, чаща впереди расступалась. Показались аккуратные хаты, грядки и тын с горшками. А под тыном густо цвели фиалки.

– Пойдем же, Ясень!

Он открыл было рот, но так и не придумал, что возразить. Никакой угрозы не ощущалось. Где-то замычала корова, гавкнула собака, почуяв чужих. Ветерок донес запах свежего хлеба – такой манящий, что в животе заурчало.

– Ладно, раз уж такое дело…

Они вышли из-за деревьев и направились к ближайшему дому. Селение было крошечное – не деревня, а хутор. С полдюжины дворов, а за ними обширное распаханное пространство, где густо колосилась пшеница. Потом опять начинался лес и вздымались склоны хребта. Хутор аккуратно вклинился в ложбинку между двумя горами.

Дебелая тетка в застиранном сарафане стояла, опираясь на тын, и с умеренным любопытством разглядывала пришельцев.

– Здравствуйте, – вежливо сказала Ясень. – Солнца вашему дому.

– Здравствуй, здравствуй, – тетка кивнула. – Никак путники к нам пожаловали. Издалека идете?

– Издалека, – он не стал вдаваться в подробности. – Хозяйка, можно воды напиться? Весь день по жаре сегодня.

– Так отчего ж нельзя? Заходите. А там и вечерять скоро.

– Да нам бы…

– Э, брось, парень. Вижу ведь, устали с дороги. Оставайтесь до завтра. Отдохнете, ну и расскажете заодно, что видели интересного. У нас тут гости редко бывают.

Ясень заколебался. Оно, конечно, лучше на хуторе, чем в лесу или в поле, но ведь охотники тоже не дураки – наверняка проверят селения вдоль дороги. Может, прямо сегодня вечером кого-то пришлют.

– Чего задумался, парень? Спокойно переночуете. Вон хотя бы на сеновале.

– Спасибо, мы с радостью, – сказала вдруг Тайя, до того момента молчавшая и глядевшая на цветы. Подняла глаза на Ясеня, взяла его за руку и прижалась плечом.

– Давно бы так, – тетка фыркнула. – Давайте уже во двор.

Она пошла к хате, а Ясень шепнул девчонке:

– Нельзя нам тут оставаться. Найдут, неужели не понимаешь?

– Не найдут, – сказала она уверенно. – Никто сюда не приедет и не прилетит, я знаю. Да ты и сам, наверно, чувствуешь, разве нет?

– С чего ты взяла? Хутор сверху как на ладони…

Ясень глянул на небо и замолчал, сбившись на полуслове. Тайя была права. Словами это не выразить, но в вечерней лазури над головами был растворен покой. Там просто не нашлось бы места для птиц, несущих смерть на спине. Солнце лениво щурилось, а фиалки, раскрывшись ему навстречу, светились тихо и безмятежно.

– Понял?

– Ладно, убедила. Пошли.

Умытые, посвежевшие, они сидели в горнице за широким крепким столом. Шкворчала картошка с салом на сковородке, пенился квас, колбаски свивались на блюде жирными кольцами. Хозяин дома – мосластый и бородатый, с кустистыми седыми бровями – расспрашивал Ясеня о ценах на хлеб в предгорьях и задумчиво хмыкал, выслушивая ответы. Пацан лет шести ерзал на лавке, таращился на гостей и, кажется, тоже порывался что-то спросить, но, заметив, как мать хмурит брови, снова опускал голову и тоскливо ковырялся в тарелке. Его сестренка-малявка восторженно глядела на Тайю, которая шепталась о чем-то со старшей дочкой хозяев – розовощекой, круглолицей и волоокой.

Все в этой семье были одеты опрятно, но без изысков. Разве что хозяйка и дочери носили цветастые косынки на шее – Ясень решил, что это местная мода. А вообще, посиделки ничем не отличались от тех, что бывают в его родном городке в степи. Словно он на пару часов оказался дома…

Потом они пили густой фиалковый взвар. Ясень никогда его не любил, но из вежливости выцедил кружку. В горнице стало душно. Дождавшись конца застолья, он вышел на свежий воздух. Долго стоял у тына, подставив лицо прохладному ветру и глядя на красную полоску заката.

– Скучаешь? – Глаза у Тайи блестели. Она слегка захмелела.

– Нет, отдыхаю просто.

– Правда хорошо тут у них? Спокойно…

– Ага, даже слишком. Сонное царство. И ни одной дороги, заметь. Только лес вокруг. Как будто они вообще отсюда не выезжают. И к ним никто не приходит.

– Мы же пришли.

– Вот меня это и смущает.

– Перестань, – она улыбнулась. – Ты просто на взводе, поэтому всякая жуть мерещится. Я понимаю, столько всего случилось. Но давай отвлечемся, сделаем передышку. Хотя бы на этот вечер. На эту ночь.

Он наклонился к ней. Губы у нее были мягкие, сладкие, как фиалковый мед. Секунды таяли в теплых лиловых сумерках.

– Что, и венок не будешь плести?

– Не буду.

– Как же гадать без венка?

– А чего мне теперь гадать?

– Действительно. Тут и речки-то нет.

Она засмеялась тихо. Потом сообщила:

– Если верить хозяйской дочке, фиалки у них цветут много дней подряд. Весной распускаются как обычные цветы, представляешь? Причем на каждом углу. Их собирают, кому сколько надо, а остальные так и растут. Хуторские на них уже и не смотрят, привыкли давно.

– Продавать бы могли – взвар и настойки всякие. В городе с руками бы оторвали.

– Вот и я ей сказала. А она пожала плечами и рукой махнула, эдак лениво. Да ну их, дескать, возиться с ними…

– Говорю же, что-то непонятное здесь. Я вон хозяину про цены на пшеницу рассказывал, а он, по-моему, толком так и не понял – много это, мало? Как будто сказку слушал про далекие страны…

Сзади послышался шорох. Ясень присмотрелся:

– А ну вылезай.

Из-за куста сирени выбрался вихрастый пацан, которому не разрешили поболтать за столом. От любопытства он весь взъерошился, глазенки горели.

– Чего тебе, малой?

– Дай клинок посмотреть!

– Ишь ты, – Ясень хмыкнул. Оружие он прихватил с собой, когда выходил из хаты. – На, смотри, только осторожно. Осторожно, сказал! Крепче держи, вот так…

Малец с его помощью поднял меч, повел из стороны в сторону. Спросил с жадным любопытством:

– Ты его прямо так зарубишь?

– Кого зарублю?

– Ну этого, который по ночам шепчет?

Ясень не понял, но переспросить не успел.

– А ну иди сюда, паршивец! Чего к людям пристаешь?

Хозяйка легонько шлепнула сына и утащила в дом. Ясень хмуро смотрел им вслед.

– Ну вот, – Тайя засмеялась и обхватила его руками, – опять насторожился, защитник. Прекрати, я тебя прошу. Мало ли что дите сочиняет? И вообще, пойдем, сеновал заждался.

Хутор уже затихал, опускалась ночь. Тайя расстелила широкое покрывало, выданное хозяйкой. Легла, блаженно вздохнула:

– Ф-фух! Ну чего стоишь?