Параджанов - Левон Григорян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неистовствует козлорогий демон, искажены в безумном азарте его черты, стонет, бьется, изнемогает алый барабан.
А вот и итог этой запретной страсти — пляшет, прыгает, как прирученная обезьяна, нарумяненный, насурьмленный мальчик с длинными павлиньими перьями в руках.
Плод этих тайных декоративно-эротичных утех.
В контексте сложных поэтических метафор Параджанова эта притча прочитывается как раз более чем ясно.
Красное, обжигающее, плотское чувство нахлынуло на вчера еще робко ищущих друг друга влюбленных. Емок смысл этой притчи, отголоски многих исторических и культурных наслоений звучат в ней. Памятник персидской литературы — книга о любовно-авантюрных приключениях Вис и Рамина была хорошо известна при грузинском дворе и даже получила свою литературную версию. Быт и нравы могущественных исламских столиц и их дворов с воспеваемым культом гедонизма и эротики всегда оказывал влияние и на культурные традиции соседних стран.
Абсолютное большинство мнений (упреков?) об этом фильме Параджанова сводится к тому, что он развернул на экране красочный декоративный мир. Он замечателен, но понять его трудно. Смысла нет — есть красота…
Это не так. И ценность этого уникального эксперимента прежде всего в сочетании декоративных элементов с удивительными психологическими откровениями.
Как бы ни было театрализованно и условно действо «Персидских масок», на самом деле эта новелла несет большую психологическую нагрузку. На первый взгляд ее вторжение в рассказ о судьбе поэта чисто декоративное, но на самом деле она очень логична и говорит о сложных внутренних процессах.
Поговорим об этом позже, ибо эта тема получит в фильме свое интереснейшее развитие. Сейчас отметим, что роли Перса и Персиянки, как и роль Анны и Саята, исполнила замечательная актриса Софико Чиаурели. Таким образом, это уже четыре ее роли в картине, но далеко не последние. Обо всем этом стоит поговорить отдельно, и потому прервем на время просмотр фильма и возьмем еще раз авторскую паузу.
Глава двадцать шестая
АВТОРСКАЯ ПАУЗА
Понятие «персидская живопись» на первый взгляд звучит как нонсенс. Ислам не разрешает рисовать портреты. Но у художников накоплен вековой опыт борьбы за красоту и каким-то чудом замечательные персидские холсты все же рождались на свет. Одним из первых в нашей стране открыл их и пленился ими Александр Грибоедов и, собрав замечательную коллекцию, привез ее в Тифлис. Параджанов специально заснял ее для фильма, но в «Цвете граната» этих работ нет. Зато эти портреты вновь много раз встречались в рабочем материале, что обязывало показать их в «Воспоминаниях о „Саят-Нове“».
В этой галерее лиц особенно привлекает внимание одна работа — Он и Она…
Явно влюбленные и… явно одноликие!
Кто был этот неизвестный персидский художник, сделавший такое поразительное открытие, неизвестно. Но как же это точно, ибо в любви уже нет: я и ты, есть — мы!
Мы — одна душа, мы — одна слившаяся воедино плоть, создающая новую жизнь…
Именно эта гениальная подсказка помогла Параджанову найти уникальное в истории кино решение: одноликие влюбленные! Решение, прямо скажем, возмутившее многих: ах как это декоративно, ах как это надуманно и искусственно, что за блажь, что за прихоть.
Много крови попортило ему тогда это его решение. Но дальше — больше. В результате этого решения известного армянского поэта играла женщина. Это было в 60-х, но представьте, если бы в наши дни в фильме о Есенине поэта сыграла бы известная польская актриса!
Бурное возмущение и ожесточенные споры были бы обеспечены.
И все же это необычное решение утвердить Параджанову удалось.
Ну, а дальше уже без официального утверждения на съемочной площадке родились и другие роли — в общей сложности Софико сыграла в картине семь ролей. Тоже уникальный случай в истории кино.
Как же родилось это «возмутительное» решение — доверить роль известного армянского поэта грузинской актрисе? Далеко не просто…
Это решение рождалось на моих глазах.
Бережно сохраненная в архиве мятая бумажка. Из уличного плаката вырезано лицо актрисы. Красивое, умное, одухотворенное. Тайно вырезал из афиши и под большим секретом показал ее мне Параджанов. До сих пор в памяти испуганный шепот: «Я нашел Саят-Нову…» Чтобы оправдать доверие, я тут же спрятал бумажку: было велено никому пока не говорить.
На клочке афиши было лицо Софико Чиаурели, молодой, еще только начинающей актрисы. Театральная афиша — «Жаворонок» Ануя. Софико играла Жанну д’Арк. Именно это сочетание мужественности и одухотворенности и подсказало Параджанову его «сумасшедшее» решение.
Вот так из Жанны д’Арк родился Саят-Нова. Поэт, о котором Брюсов написал: «Поистине, Саят-Нову можно назвать „поэтом оттенков“. Он уже в 18-м веке как бы исполнил завет, столетием позже данный Верленом».
Забыв о клочке афиши, сначала честно искали актеров-мужчин. А коварная бумажка шептала: «Не то, не тянет, я лучше». Как найти в одном лице сочетание лиричности и смелости, одухотворенности и обреченности, желание сгореть, принести себя в жертву?
Кстати, жизнь Саят-Новы завершилась не менее трагически. Узнав о нашествии Магомед-хана, он, покинув горный монастырь, бросился в Тифлис и принял смерть от ятагана на пороге храма Святого Саргиса.
Наконец Параджанов, убедившись, что дальнейшие поиски актеров бесполезны, выдохнул свое знаменитое «Я так вижу!». Дальнейшее известно: шквал, буря и натиск, победа!
О, если бы на этом все кончилось! Вскоре Параджанов поделился со мной еще одним замыслом: ушедшего в монастырь Саят-Нову сыграет Георгий Гегечкори (прекрасный, тонкий актер).
Скоро это решение стало известно всем и переполнило чашу терпения не только на студии. Почему известного армянского поэта должны изображать одни грузинские актеры? А где армянские?
Взбудоражен был теперь весь город. Особенно яростно знакомцы и незнакомцы на улицах пытали меня: ты ассистент, ты должен найти ему армянских актеров. Напрасно пытался я объяснить, что Арутина в детстве играет чисто армянский мальчик. «Какой еще мальчик! Зачем нам мальчик?»
И вот меня вызывают к директору студии. Великое счастье для Параджанова, что директором студии был тогда интеллигентный Лаэрт Вагаршян — сам кинорежиссер, снявший до и после своего административного поста немало хороших картин.
Вспоминая тех директоров, которые после Вагаршяна пересаживались в его директорское кресло из райкомов и прочих партийных учреждений, еще раз облегченно вздыхаю: надо же, пронесло…
Кстати, в перестроечные годы эти «товарищи» принялись строчить пространные мемуары, в которых описывали, как они заботились о Мастере и как бережно лелеяли его. В качестве последнего оставшегося в живых свидетеля хочу, слегка изменив известную фразу Станиславского, тоже крикнуть: «Не верьте!»
С вымученной улыбкой Лаэрт вздохнул: «Дело серьезное. Только что из ЦК. Грузины, конечно, братский народ, но неужели армяне так бездарны, что нельзя найти хотя бы одного актера, который воплотит достойного сына своего народа? Что-то надо придумать. Иначе фильм закроют».
Так родился наш тайный заговор. Долго перебирали актеров, симпатичных Параджанову, а надо сказать, их было много, все вторые роли уже были распределены, их играли представители армянской интеллигенции: художники, поэты, скульптуры. К сожалению, доверить главную роль непрофессионалу было невозможно.
— Подумай, еще раз подумай, — призывал Вагаршян.
— Ему нравится Вилен Галстян. Но как он справится с драматической ролью?
Галстян был главным солистом армянского балета, завоевал ряд международных премий, был известен и за пределами Армении. Красивый, обаятельный, тонкий, безусловно талантливый актер, но, увы, другого амплуа.
Предложение заменить Гегечкори Параджанов отверг категорически, решил, что в крайнем случае он сыграет монаха Саят-Нову уже в старости, а роль молодого монаха можно доверить Галстяну, да и слов там немного…
Так родилась авантюрная идея предложить Параджанову четвертого Саят-Нову. Мальчик, юноша-поэт, молодой монах, старый поэт.
— Срочно найди Галстяна, — загорелся Вагаршян, — это наш последний шанс. Иначе фильм закроют без разговоров! В ЦК уже в курсе, что на Украине Параджанов всех достал своими экспериментами.
Но Галстяна в городе не было, он уехал в отпуск в Сочи…
— Езжай немедленно в Сочи, — приказал на следующий день Вагаршян, — уговори его приехать любой ценой. Если фильм закроют, студия вылетит в трубу. Сколько уже денег потрачено!
Легко сказать привези. Это значит, что он без проб утвержден на главную роль. А если Параджанов не согласится? С Виленом мы были в приятельских отношениях, как мне тогда смотреть ему в глаза?
