Война HAARP-2 - Василий Головачев

– Начинайте!

Большой экран, показывающий стартовую платформу с красавцем «Шэньчжоу», окружённым мачтами и вышками поддерживающих устройств, сделал как бы шаг в зал: корабль вырос в размерах, сверкая металлом корпуса.

Начальник космодрома посмотрел на Лю Фунчэна:

– Всё готово, господин министр.

– Запускайте.

– Пуск! – скомандовал Чжан Кайшэн точно в запланированный момент.

Из-под ракеты вырвалось стремительно расширявшееся облако белого дыма, затем сверкнуло пламя включённого двигателя. Грохнуло!

Медленно, как бы нехотя, ракета пошла вверх, истекая струйками пара, постепенно набирая скорость.

По залу разнеслось эхо торопливых скороговорок операторов, сообщавших о параметрах первых мгновений полёта. Ничего необычного не произошло, аппаратура «Великого Похода» работала штатно, никаких отклонений от заданных режимов не наблюдалось.

Дождавшись выхода корабля на орбиту, Лю Фунчэн кивком подозвал товарища Ваня.

– Вы уверены, что генератор будет работать в космосе?

– Никаких сомнений, господин министр! – браво вытянулся эксперт. – Это идеальный комплекс для работы в любых условиях.

– Но ведь там нет воздуха… невесомость, э?

– Отсутствие воздуха для «Шандиана» не помеха. Так же как и невесомость.

– Но он ведь не влезет в нашу лабораторию? – Вопросы Лю Фунчэн задавал глупые и знал ответы на них, но они доставляли ему удовольствие, так как он был уверен в правильности своих решений.

– Он будет смонтирован отдельно.

– Отвечаете головой. – Министр благожелательно похлопал товарища Ваня по плечу и принялся допивать пятую чашку чая, который ему готовили незаметные и тихие как тени служители центра. Он хотел дождаться выхода корабля на стационарную орбиту и только после этого доложить наверх об успехе первого этапа миссии.

Второй этап должен был завершиться после старта корабля с тайконавтами, специалистами по сборке «Шандиана».

Третий заканчивался включением генератора в космосе.

Лю Фунчэн глотнул горячего в нужной мере чёрного пуэра, лечебного чая, известного ещё с третьего века до нашей эры, и блаженно зажмурился, представив, как ненавистные американцы разбегаются по территории Штатов, не зная, что спасения нет.

Камчатка

13 октября, ближе к полудню

Афанасий так и не расслабился ни на минуту, в отличие от Марина и остальных членов группы, позавидовав их крепким нервам. Пока летели над заливом, он попытался дозвониться до Семёнова, потом до жены, не преуспел и с неудовольствием отметил про себя несовершенство систем связи Дальнего Востока. Несмотря на все заверения компетентных лиц о перекрытии системой ГЛОНАСС всей территории России, мобильную связь поддерживали далеко не все регионы страны, особенно на Крайнем Севере и на востоке.

Вскоре впереди по курсу стала видна приближающаяся белая полоска, это был южный берег Камчатского мыса, за которым, чуть восточнее, располагался и мыс Африка.

Залив кончился, под винтокрылой машиной поплыла пятнистая, бело-серая, с коричневыми и жёлтыми проплешинами, поверхность «крайней плоти» России на Дальнем Востоке.

Любоваться, в общем-то, было нечем, повсюду громоздились горные поднятия, сопки, группы скал, тянулись из края в край тундровые поля, опоясанные полосами низкорослых каменных берёз и кустарников, да мелкие озёрца синей воды, соединённые ручьями и речушками. По сути, на полуострове уже началась зима, хотя в этом году снега здесь выпало мало.

Лётчики знали координаты района, где упал «Ил‑96» с «Коршуном» на борту. Подлетая, вертолёт сделал галс, как бы давая пассажирам возможность посмотреть на место крушения, и Дохлый первым увидел самолёт.

– Вот он! Правее.

Бойцы группы проснулись, прилипли к иллюминаторам.

«Ил», на котором Афанасий сделал не один «боевой» вылет, лежал на берегу всего в двух сотнях метров от скалистого обрыва. С виду он был цел, во всяком случае, не дымился, не горел и не потерял гордый вид большой летающей машины. По-видимому, лётчики до последнего момента пытались его посадить, что было видно и по широкой полосе вспаханного его пузом грунта. Однако при ближайшем рассмотрении стало заметно, что нижняя часть корпуса самолёта смята и разорвана, пробоины виднелись и в боковых стенках, иллюминаторы были выбиты все, а кабина лётчиков вообще представляла собой гармошку без единого блистера.

Сердце сжалось. Надежд, что экипаж выжил в таких условиях, оставалось всё меньше.

Вертолёт сделал ещё одну петлю и пошёл на посадку.

Внезапно в ухе прорезался звонок айкома. Звонил Семёнов:

– Полковник, почему молчите? Отвечайте, что у вас.

– Садимся, – проговорил Афанасий. – Связь плохая, помехи. Самолёт виден хорошо, вокруг никаких следов.

– Возможно, вас опередили. На Алеутах начались совместные американо-канадские морские учения, оттуда до Камчатки рукой подать.

– Погранцы увидели бы корабль.

– Скорее всего, американцы пошлют подлодку, так что отсутствие следов не гарантия, что в районе посадки «сто седьмого» нет какой-нибудь спецкоманды. Действуйте по форс-мажору.

– Понял. Где пограничники?

– Занимаются своими делами. Они каждые шесть часов прочёсывают береговую линию, точнее, обходят на катере.

Вертолёт сел.

– Что тебе передали? – спросил Котов.

– Работаем по ВВУ[11]. С этого момента переходим на рации.

– Есть.

– Мне с вами? – неуверенно осведомился Рябинин.

– Останьтесь с лётчиками, наблюдайте за берегом, – ответил Афанасий.

– А мне? – спросил капитан Новицкий.

– Ждите, позову.

Под свист рассекаемого лопастями винтов воздуха бойцы выпрыгнули из кабины на каменистый бугор, развернулись в цепь, перебежками двинулись к самолёту.

Небо было затянуто тучами, но было светло и тихо, ни один звук не нарушал ватной тишины мыса. Температура воздуха держалась в этот день на уровне минус восьми градусов, ничто не предвещало резких изменений погоды. Если где Камчатку и трясло, то в районе мыса Африка царила глубокая тишь и спокойствие.

Афанасий первым добрался до самолёта, готовый открыть огонь из автомата или из «маузера». Поднял вверх сжатый кулак.

Бойцы остановились, пристально вглядываясь в корпус «Ила», ища на снегу следы членов экипажа или чужих людей. Но следов не было, ни своих, ни посторонних. Из самолёта за сутки с момента падения никто так и не вышел.

– Чисто, – доложил Дохлый.

– Надо пробраться внутрь.

– Через кабину пилотов.

Афанасий оценивающе глянул на зияющие дыры в верхней части кабины.

– Не долезем, нужна какая-нибудь лестница.

– По крылу на фюзеляж, оттуда по верху к кабине.

– Помоги. – Афанасий скользнул к ближайшему почти неповреждённому крылу. – Остальным – глаза в кольцо!

Это означало – занять круговую оборону.

Никто не возразил, всецело доверяясь командиру.

С помощью сержанта он взобрался на крыло, вытащил наверх Дохлого, и они вдвоём двинулись к верхней части корпуса самолёта, цокая подошвами ботинок по металлу крыла. Взобрались на округлую тушу фюзеляжа, добрались до пилотской кабины. Афанасий заглянул в пустой – без бронестекла – перекошенный прямоугольник и сглотнул.

И Витюша, и Костя без движения лежали в креслах, не реагируя на звуки. Руки первого пилота были стиснуты на штурвале управления, голова упала на грудь, по плечам тянулись чёрные ручейки застывшей крови. Костя, наверное, пытался встать, но не смог и лежал боком на левом подлокотнике. Лицо его представляло собой кровавую маску. Кровь вытекла из ушей и глаз, и вытереть её у него не хватило сил.

– Инфразвук! – севшим голосом произнёс Дохлый.

Афанасий не ответил. Было очевидно, что пилотов убил мощный инфразвуковой удар, и казалось чудом, что они всё-таки сумели посадить самолёт, спасти его от полного разрушения, хотя сами не выжили.

Внутрь удалось протиснуться с великим трудом, мешали изогнутые шпангоуты крепления стёкол. Афанасий на всякий случай проверил, дышат ли пилоты, потом пробрался в грузопассажирский отсек. Там его ожидала печальная картина разрушения и смерти.

Команда была мертва! Уксус и Шило лежали, скорчившись, в своих креслах, обхватив головы руками. По чёрным застывшим ручейкам крови, просочившимся из-под пальцев, было видно, что у них, как и у остальных членов группы, лопнули глаза и уши.

Ещё двое – оператор Центра и майор Мамонов, заменивший Афанасия, лежали в проходе между креслами, в лужах крови, так же обхватив головы руками. Удар инфразвукового солитона был таким мощным, что защита самолёта с ним не справилась, и у людей глаза, барабанные перепонки, внутренние органы буквально взорвались, не давая им никакого шанса выжить.