Змея и Крылья Ночи - Карисса Бродбент

когда ее магия окружила нас. Я не успела ощутить всю ее силу во время последнего испытания. Зеленый дым окутал меня. Боль пронзила мой затылок, ее магия вскрыла мой разум.

Я толкнула ее на землю, когда она вцепилась в меня когтями. Я зажмурила глаза.

Не смотри на нее. Не слушай ее.

— Открой глаза, — шептал певучий голос в моих мыслях. — Посмотри на меня, красавица. Посмотри на меня.

Нет. Если бы Киретта была таким хорошим магом, как предупреждал Винсент, она смогла бы очаровать меня только вблизи. Дар Тенерожденного к магии разума был не менее опасен, чем любое оружие.

Мне потребовалось все мое внимание, чтобы удержать ее, сопротивляясь ее зову.

Магия Тенерожденных была открытым проходом, они контролировали дверь, но коридор шел в обе стороны. Я пробилась сквозь ее маневры, обратила свой мысленный взор на другой конец коридора, который соединял нас.

Боль. Голод. Она была ранена. Слабой. Безрассудной. И я видела, насколько небрежно она действовала из-за этого отчаяния. Она была более сильным магом, но сейчас я была лучшим бойцом, и я слишком ясно видела, что она недооценивает меня.

Я позволила ей думать, что она победила. Ослабила свои ментальные стены. Позволила своей голове откинуться назад. Позволила глазам открыться. Ее взгляд, гипнотический и завораживающий, был так близко, что даже эта доля секунды была почти слишком большой. На ее губах заиграла довольная улыбка.

А потом я вогнала свой кинжал в ее горло.

Мгновенно яд сделал свое дело. Мимолетный удар ее агонии пронесся в моем сознании, прежде чем я отстранилась от нее, разорвав нашу ментальную связь. Она схватилась за горло на земле, которая вздымалась и раздувалась. Она все еще боролась с дыханием, боролась своими ногами, когда я перетащила ее на каменную плиту. Я не дала ей возможности подняться, прежде чем нырнула в дверь.

В стену ударил опьяняюще сладкий запах.

Сейчас я находилась в поле маков. Густой белый туман легким занавесом висел над цветами, расстилаясь на просторах кроваво-красного цвета. Позади меня раздавался громовой скрежет камня, но здесь было жутко тихо. Свет тонкой рябью разливался по цветочным полям.

Маки были цветами мертвых. Если коридоры позади меня были путем вниз, то здесь был порог подземного мира. Передо мной стояли четыре арочные серебряные двери, каждая из которых открывала путь, которые исчезали в серебристом тумане. Впереди раздавался лязг стали о сталь, а также скрежещущий грохот, говоривший о том, что я еще не сильно отдалилась от падающих камней.

Должно быть я самая последняя из участников, что сюда добрался. Это означало, что, как бы больно мне ни было, бежать на звуки боя было, вероятно, лучшим выбором. Я протиснулась через средний коридор. На полпути я миновала окровавленное тело, что заставило меня замешкаться в замешательстве.

С первого взгляда я решила, что это участник. Но кровь была очень, очень красной, а труп был одет не в боевые кожанки, а в обычные некогда белые одежды, теперь изорванные в клочья. Красное пятно на стене говорило о том, что его бросили на стену и оставили медленно умирать на земле.

Человек. Это было человеческое тело.

Я не понимала. Почему здесь были люди?

Странный звук доносился из коридора. Звук, похожий на крик. Сначала я подумала, что мне это показалось, потому что в этом не было никакого смысла. Может быть, это был искаженный шум толпы или другого участника, или…

Еще одно сотрясение земли вывело меня из транса, напомнив, что у меня не так много времени. Я помчалась по коридору, пока не достигла арки, ведущей к другому полю маков, теперь более полному, с морем красного цвета.

Крик снова раздался эхом.

Не воображаемый. Очень реальный.

На другой стороне поля стояла открытая дверь. Я шагнула ближе. На каменной плите лежало еще одно безжизненное, нечеткое человеческое тело. А рядом с ней, одетый в такие же белые одежды, лежал ребенок.

Мой разум перестал работать. Застыл. Застрял на этой девочке, стоявшей на коленях рядом с изуродованным телом.

Вот почему моя кровь не привлекала других участников, даже тех, кто был голоден. Потому что здесь было много людей.

Белые халаты. Белый цвет на их лицах. Люди не были случайностью. Они даже не были добычей. Они были… декорациями. Играющие роль душ, населяющих подземный мир.

Подарок. Отвлекающий маневр. Или просто драматический ход.

Маленькая девочка плакала, слезы текли по ее щекам. Она посмотрела на меня, и ее глаза стали широко раскрытыми водянисто-голубыми, проглядывающими между маслянистыми прядями черных волос.

Откуда они взялись? Во внутреннем городе Сивринажа не было человеческих детей. Пришла ли она из человеческих районов?

Почему здесь был ребенок?

Позади меня приближался звук скрежещущего камня. Мне нужно было идти. Мне нужно было уйти прямо сейчас.

Я сделала несколько шагов к двери.

— Оставь ее, — приказал голос Винсента.

И вместе с ним пришло эхо голоса Райна из первой ночи Кеджари:

— Они мертвы, маленький человечек. И если ты пойдешь за ними, то тебя постигнет та же участь.

Правда. Это правда.

И все же я обнаружила, что обернулась и склонилась перед ребенком. Она в ужасе отпрянула от меня.

— Пойдем со мной, — сказала я. — Я не причиню тебе вреда.

Она не двигалась, только испуганно тряслась. Я поняла, что она застряла, ее прижали к стене, когда камень обрушился в последний раз, оставив ее лодыжку зажатой между двумя плитами черного мрамора.

Как взаимодействовать с таким маленьким ребенком? Сколько ей было, четыре, восемь? Я никогда не видела человеческих детей так близко.

— Нам нужно идти сейчас же, — сказала я.

Нет времени. Пол начал дрожать. Я схватила крошечное тело девочки так крепко, как только могла, и потянула.

Она издала крик боли. Сопротивление, затем освобождение, когда я вырвала ее ногу. Я прижала ее к себе с безмолвным извинением, а потом подумала, насколько безумна я была, пока бежала.

Ошибка. В который раз ты совершаешь оплошность на испытаниях, Орайя. Ты не можешь так сражаться. Не можешь так уклоняться. Ты медленнее. Ты пахнешь в два раза сильнее человека. Ты теряешь схватку. Оставь ее. Она все равно мертва.

Я проскочила еще через три двери, уже открытые, с трупами людей или участников, растерзанных на плитах. Я прошла мимо еще нескольких людей, прижавшихся к стенам, одетых в белое. Я не могла заставить себя смотреть на них.

Маки становились все гуще, каждый шаг был вялым из-за листвы. Запах был просто ошеломляющим. Стены теперь покрывала резьба: огромные глаза, простирающиеся от пола до потолка, солнца и