Мольберт в саду Джоконды - Антон Валерьевич Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Говорил он это так уверенно и в то же время так небрежно, что я поверила ему, потому что убедилась: он и сам верит.
А что, если это правда?
– Но где тогда оригинал? – закричал кто-то, а сосед толкнул его в бок.
– Ну, эту историю он уже сто раз нам рассказывал. Не помнишь, что ли?
Может, и рассказывал, но она все равно всех завораживала. Как мысль о том, что в Лувре висит копия «Моны Лизы», не исключено даже, копия копии. Хотя не эта мысль, естественно, а мысль о том, что где-то на белом свете, быть может у нас под носом, имеется подлинник «Моны Лизы».
Только протяни руку – и забери себе.
Я бы забрала.
– Спрятала, – произнес сочный бас. – Потому что то ли сама у того, для кого копию делала, украла, то ли чего-то иного боялась. Где именно спрятала, зашифровала, а шифр – в этих самых открытках. Причем в тех, которые помечены инициалами «ML», понятно что обозначающими, и сопровождающим текстом на итальянском. А чтобы запутать всех, нарисовала еще и другие, без инициалов и шифра, ведущего к тайнику с «Моной Лизой», не содержащие. Только это не каждый знает…
Я поняла, что пора уходить. Ну да, точно, Дэн Браун для пенсионеров! Делать какой-то копиистке нечего, пусть и написавшей копию «Моны Лизы», пусть и заполучившей каким-то непостижимым образом подлинник, как прятать его и, рисуя какие-то там открытки, нашпиговывать их ключами и шифрами, указывающими дорогу к тайнику.
Да, для пенсионеров и детсадовцев!
Кто-то язвительно заметил:
– Ну да, у тебя же все были без заветных инициалов, а ты все время охотился за теми, что с инициалами. Так что, не нашел пока украденную из Лувра «Мону Лизу»?
Все издевательски захихикали, а сочный бас спокойно произнес:
– Ну не было с инициалами, а вот совсем недавно появились. А что, думаете, если бы я «Мону Лизу» нашел, то поставил бы вас в известность? Нет, продолжил бы, внутренне хохоча, принимать участие в заседаниях вашей дурацкой Лиги Лодырей и Лузеров!
– Попрошу, брат Леонардо, без оскорблений в адрес нашей Лиги! – заявил в раздражении председатель, по тону крайне недовольный, что сочный бас перехватил у него пальму первенства и завладел всеобщим вниманием. – И, вообще, мы сильно уклонились от повестки!
– По вашей вине, брат Леонардо! – парировал сочный бас. – Вас и вашей дурацкой Лиги Лодырей и Лузеров!
Председатель, выпрямившись, заявил:
– Брат Леонардо, ты, пренебрегая моими словами, повторно оскорбляешь Лигу, а тем самым всех нас. Это грозит тебе немедленным исключением из ее рядов, ведь членством в ней ты, как я уже давно подметил, явно тяготишься и всех нас презираешь.
Похоже, у стариков были давние счеты. Пора уходить, но момент уж слишком неподходящий.
– Ну отчего же именно я? – Обладатель сочного баса, тоже поднимаясь, быстрым жестом снял носатую маску – я увидела физиономию несколько обрюзгшего, но все еще красивого пожилого мужчины.
– Это запрещено статутами! – завизжал председатель. – Ты автоматически немедленно теряешь членство…
Снявший маску швырнул ее на стол и заявил:
– Я его вам дарю – как и этот маскарадный наряд. Потому что у меня, как я уже сказал, с недавних пор имеется открытка Лизы Ф. с инициалами и текстом. Она укажет мне путь к «Моне Лизе», а не вам, дурачье!
С этими словами он сбросил плащ, оставшись в костюме, из кармана которого извлек что-то небольшое, прямоугольное и цветное.
– Что так уставились? По вашим идиотским статутам я был бы обязан поделиться с вами информацией относительно шедевров Мастера, но вот ведь незадача – я сам вышел из вашей Лиги Лодырей и Лузеров!
Это вульгарное выражение явно пришлось ему по душе.
Председатель же завизжал:
– Интересно, каким это образом ты заполучил открытку Лизы Ф., да еще с инициалами, если обладателем их всех был покойный Клод? Скажи-ка, брат Леонардо, а не имеешь ли ты отношения к его кончине и не подослал ли ты к нему эту рыжеволосую русскую, чтобы она его ограбила, убила и приволокла тебе эти жалкие открытки? Которые никуда и никогда не приведут, потому что все это полнейшая ерунда!
Обладатель сочного баса, помахав открыткой перед носом оторопевших соседей по столу, заявил:
– Думай, что хочешь, брат. Или, может быть, сестра?
Собравшиеся загалдели, и я приняла решение: сейчас или никогда! Если подняться и просто уйти, словно тяготясь малоприятной сценой внутренних разборок, то никто не сочтет такое поведение странным.
– Оскорбление председателя! Это должно повлечь за собой санкции! – раздались голоса, а обладатель сочного баса, спрятав открытку от одного из членов Лиги Леонардо (или, быть может, все-таки Лодырей и Лузеров?), который с горящими глазами протягивал к ней свои подагрические руки, обогнул стол и направился к выходу.
– Ты не смеешь покидать заседание без разрешения на то председателя, а я его тебе не давал! – закричал председатель, явно не зная, что предпринять, а бунтовщик засмеялся:
– Ну, так я же вышел из ваших рядов, так что ваши статуты для меня ровным счетом ничего не значат!
Председатель буквально завопил:
– Ты не можешь в одностороннем порядке сложить полномочия, по статутам это должно быть подтверждено Лигой, а это еще места не имело. Так что ты по-прежнему подчиняешься моим приказаниям!
Ну да, стать членом секты, хоть самой идиотской, хоть Лодырей и Лузеров, легко, а вот покинуть ее, похоже, крайне сложно.
Бунтовщик, безрезультатно пытаясь открыть дверь при помощи своего перстня, в раздражении заявил:
– Ты что, заблокировал дверь? Открывай немедленно!
Председатель же, явно чувствуя перевес на своей стороне, ответил:
– Сначала ты отдашь нам открытку Лизы Ф. Таковы статуты, ты не имеешь права утаивать от нас свои приобретения!
Обладатель сочного баса ткнул в мою сторону:
– Шахрияр все время этим занимается, но вас это никогда не волновало. Ну конечно, он ведь ужасно богат, а я всего лишь состоятелен. Шахрияр, скажи, так когда ты занесешь нам кодекс?
Я замерла, сочтя, что молчать в данной ситуации лучше всего.
И правильно сделала, потому что председатель заявил:
– Так как ты по-прежнему наш брат, то отдавай открытку!
Бунтарь, ударив по заблокированной двери, крикнул:
– Никакой я вам не брат, сестра! Ладно, мой выход из ваших рядов не принимаете, однако ты ведь только
