Верховный король - Ллойд Александер

— Я простой крестьянин,—пробормотал он.—И все же настолько воин, чтобы понимать, что рана моя смертельна. Иди, мой мальчик. Будь мужествен. Не бери на свои плечи бесполезной ноши.

— Что же,— прошептал Тарен,— разве ты не исполнишь своего обещания? Неужели не вскапывать нам вместе огород, не выдергивать сорняки и не поливать слабые ростки, проклюнувшиеся сквозь жирную землю?

Он говорил, и слова эти кинжалом вонзались ему в сердце.

Эйлонви с беспокойством смотрела на Тарена.

— Я надеялся когда-нибудь уснуть на своем собственном огороде,—с трудом проговорил Колл.—Медовое гудение пчел порадовало бы меня больше, чем рог Гвина Охотника. Но я вижу, что выбор не за мной.

— Нет, рог Гвина трубит не для тебя,—в отчаянии воскликнул Тарен.— Ты же слышишь, это просто сигнал отступления Детей Котла.

Он говорил, а над холмами уже витали слабые звуки гулкого рога, эхом разлетаясь по всему пространству Багровых Земель. Эйлонви закрыла лицо руками.

— Смотри за нашими овощами, мой мальчик,— сказал Колл.

— Мы будем делать это вместе с тобой,— ответил Тарен.— Сорняки не выстоят перед тобой, как не смогли и воины Аровна.

Крепкий старый воин не ответил. Долго-долго Тарен не мог поверить, что Колл умер.

Пока опечаленные спутники собирали камни разрушенной стены, Тарен собственными руками, не позволяя никому помогать себе, вырыл могилу в суровой земле. Даже после того, как простой могильник был возведен над Коллом, сыном Коллфревра, он не отошел от него, а велел Ффлевддуру и всем остальным двигаться к холмам Бран-Галедц, где он присоединится к ним до наступления ночи.

Долго стоял он молча. И лишь когда небо потемнело, он наконец отвернулся, быстро вскочил на Мелин-ласа. И еще мгновение задержался он, придерживая коня, у могильника из красной земли и грубых камней.

— Спи спокойно, выхаживатель репы и собиратель яблок,—прошептал Тарен,—Ты далеко от того места, где страстно хотел быть. Так же, как и я. *

Он медленно двинулся через темнеющие поля Багровых Земель к ожидающим его холмам.

Глава тринадцатая ТЬМА

Все последующие дни отряд Тарена пытался догнать Детей Котла и вновь пересечь им дорогу. Но слишком медленным было продвижение по крутым каменистым склонам. Теперь Тарен понял, что имел в виду Колл, когда называл холмы Бран-Галедд одновременно и друзьями и врагами. Глубокие пропасти и узкие теснины, внезапные обрывы, где земля резко раскалывалась и раскрывала обледенелые ущелья,— все это преграждало путь и делало преследование бессмертного войска трудным и опасным. С запада, срываясь с высоких утесов, словно ледяными молотами били прямо в лицо сильные порывы ветра со снегом. Извивающиеся над пропастью тропинки были предательски скользкими. По забитым рыхлым снегом ущельям лошади продвигались с трудом, утопая по самое брюхо. А были и такие глубокие сугробы, в которых всадник вместе с лошадью мог утонуть с головой, и никто не сумел бы спасти их.

Самым надежным проводником в холмах оказался Ллассар. Давно привыкший к горным тропам юный пастух шел уверенно, ведя уже не стадо, не отару овец, а далеко растянувшийся отряд воинов. Не единожды острый глаз и точное чувство опасности, присущее этому юноше, оберегало людей от ледяных ловушек, притаившихся под снегом трещин и провалов. Он находил (крытые от глаз других дорожки, протискивался между нависшими над пропастью камнями, умея ступить так, что ни единая крупинка не осыпалась под его легкой ногой. И все же утомленный трудной дорогой отряд продвигался слишком медленно. Люди и животные страдали от пронизывающего ветра, от холода, от впивающихся в лицо несомых ветром ледяных иголочек. Лишь огромная кошка Ллиан не выказывала никакой усталости и не обращала внимания на резкие порывы ветра, который вспушивал ее золотисто-коричневый мех и словно бы застревал в густом подшерстке.

— Кажется, ей даже нравится все это,— вздыхал Ффлевддур, плотнее закутываясь в плащ. Ему пришлось ненадолго спешиться, потому что Ллиан вдруг пришло в голову поточить когти о ствол нависшего над обрывом дерева.—Я бы тоже радовался,—проворчал он,— если бы у меня была ее шуба.

Гурджи, чья негустая шерсть вздыбилась от холода, а каждый волосок покрылся инеем, мрачно поглядывал на Ллиан. С тех пор, как они очутились в горах, заиндевелый бедняга стал похож на движущийся сугроб. Холод заставил даже Глю, этого вечно всем недовольного ворчуна, прекратить свое бесконечное нытье. Бывший великан натянул на лицо капюшон так, что ничего, кроме замерзшего кончика его отвислого носа, не было видно, и лишь громко сопел. Эйлонви была тоже непривычно молчалива. Тарен понимал, что на сердце у нее, так же как и у него самого, было тяжко.

И все же Тарен постарался подавить в себе печаль, упрятать горькие мысли и собраться. Сейчас главным было снова пересечь дорогу Детям Котла, заставить их остановиться. Упорное преследование вывело наконец отряд Коммотов в узкое ущелье впереди спускающегося по другому склону противника. Как и на Багровых Землях, все принялись лихорадочно сооружать барьер из ветвей деревьев. Они трудились с таким жаром и до тех пор, пока пот не пропитал насквозь одежду и не замерз на ледяном ветру, превратив меховые куртки в негнущиеся одеревенелые доспехи. Но все оказалось бесполезным. На этот раз мертвенно-бледные воины, почти не задерживаясь, разрубая ветки мечами, прошли сквозь возведенную преграду. В порыве отчаяния люди Коммотов кинулись на Детей Котла врукопашную, но бессмертные воины прорубались сквозь скопление людей, как сквозь неживой барьер, безжалостно работая мечами. Тарен и его люди попытались преградить путь неудержимым Детям Котла тяжелыми валунами. Но даже могучему Хевидду труд этот был не под силу.

Дни превратились в белый кошмар из снега и бешеного ветра. Ночи застыли ледяным безмолвием и безнадежностью. Изнуренные люди и животное с трудом находили укрытие среди каменистых выступов, превращая их в убогие убежища, где можно было получить хоть малую передышку. Опасаясь врага, они находили самые укромные уголки в ущельях, старались не разводить костров и даже громко не разговаривать, потому что чуткое эхо тут же подхватывало любой звук и, умножая его среди скал, разносило повсюду. И все же ни тайные убежища, ни сторожкая тишина лагеря не скрывали их. Враги по малейшим признакам быстро определяли близкое присутствие людей Коммотов и, не желая задерживаться, обходили любые преграды. Однако, если поначалу Дети Котла как бы не обращали внимания на истрепанный в пути небольшой отряд, то теперь их размеренно марширующее войско ускорило шаг и подошло так близко к воинам Тарена, будто страстно желало вступить в смертный бой.