Кентерберийская сказочка - Уильям Блум

– Тут рядом с почтой вечеринка. Вы туда?

– Нет, просто гуляем. Это ребята из нашей школы, – объяснил Тристрам Дженни.

Ребята дружно отвесили Дженни поклон.

– А это кто?

– Я Дженни.

– Неужели? Прекрасная Дженни! Как же, нам про тебя все известно.

Дженни взглянула на Тристрама. Тристрам замер.

– Нам про тебя все известно, – повторили они хором.

– Болтаете, сами не знаете, что, – сказал им Тристрам.

– Так уж и не знаем. Значит, прогуливаемся субботними вечерами, да? Тут все ясно, а, братва?

– Заткнитесь. Ни черта вы не знаете, – зловеще прошипел Тристрам.

Дженни сжала его локоть. Парни это заметили, кто-то показал на них пальцем и подмигнул.

– Нас семеро, а он – заткнись. Ох, важная птица, этот Холланд. И ведь не боится! Ну, понятно, когда рядом такая поддержка. Значит, девушку прогуливаем, да? Прогуливаем!

Дурных помыслов у них все же не было.

– Сказал же вам, заткнитесь!

– Нервы! Нервы! – закричали они хором. Тристрам взял Дженни за руку и попытался пройти мимо ребят. Но их не пропустили.

– Шли бы на свою дурацкую вечеринку! – Эти шутки Тристраму явно надоели.

– Тристрам, не надо, – попыталась успокоить его Дженни.

– «Тристрам, не надо», – скопировал ее кто-то из ребят. – «Тристрам, не надо», – закричали все они фальцетом. – Тристрам, Тристрам, Тристрам, – затянули они нараспев. – Не гуляй по вечерам. Тристрам, Тристрам. Гуляет по вечерам с Дженни. Дженни. Прогуливается с Дженни. Дженни. Дженни.

Тристрам неожиданно улыбнулся, поднял глаза к небу, скривился – и врезал ближайшему из парней по лицу.

Парень отступил на шаг, и секунд пять стояла полная тишина. Потом, оттеснив Дженни в сторону, они пошли на него. Все продолжалось не больше минуты. Шестьдесят секунд мелькали кулаки, руки, ноги – легкая потасовка. Дженни, обхватив себя руками, стояла у входа в аллею и молча смотрела на драку. Шестьдесят секунд. Тристрам лежал на земле, держась руками за живот, кто-то напоследок пнул его в грудь. И семь парней убежали, распевая: «Тристрам. Дженни. Тристрам. Дженни».

Дженни склонилась над ним. Он не плакал. Медленно, опираясь на руку Дженни, поднялся на ноги. На правой щеке появилась царапина, из уголка рта стекала малюсенькая струйка крови. Глаза его были широко раскрыты, будто он сгорал от любопытства.

– Изо рта кровь – они тебя порезали?

– Нет, – пробурчал он. – Просто язык прикусил. И он одарил ее нежной улыбкой.

Он согнулся, все еще держась за живот, а она тем временем утирала кровь с его лица.

– Ничего страшного.

Он снова ей улыбнулся, и она улыбнулась в ответ.

– Они тебя не сильно? Тристрам покачал головой.

Мимо прошел человек. Вдруг он остановился и вернулся.

– Ты цел, сынок?

– Да, все нормально. Маленький несчастный случай. Мужчина вгляделся в детские лица.

– Ты ведь дочка Траншанов? Она кивнула, но ничего не сказала.

– У тебя точно все на месте, сынок?

Но Тристрам смотрел на Дженни, и они уже шли по аллее. Мужчина что-то пробормотал себе под нос.

У ворот храма они остановились. Посмотрели на главную башню, повернулись и пошли домой.

– Тристрам, ты хоть знаешь, который час? Мама просила тебя не задерживаться.

– Извини, – пробурчал Тристрам, потому что у него болел язык.

– Что это у тебя с лицом?

– Упал.

– Упал? Понятно. Все два часа так и падал?

– Мы ходили гулять. К собору.

– К собору? Ничего себе, прогулочка. Совсем не обязательно мне врать.

– Правду говорю. Мы ходили к собору. Тристрам поднялся, чтобы выйти из комнаты.

– Куда это ты? Мы же разговариваем. Разве я сказал тебе, что ты можешь идти?

– Извини.

– И не говори со мной таким тоном.

– Извини.

– Тристрам, я тебя предупредил. Не смей со мной так разговаривать.

– Я только сказал «извини». И мы правда ходили к собору.

– Ну, не хочешь по-человечески, иди спать.

– Но, папа…

– Иди спать, я сказал.

– Папа…

– Иди, иди.

ГЛАВА 33

В своем маскировочном наряде я начинал чувствовать себя глупо. Идти за ними следом – это было так естественно, зачем маскироваться? А то совсем смешно получится – они обернутся, увидят меня, и если чему и удивятся, то как раз моей одежде.

Шли они очень медленно, мне все время приходилось останавливаться и оборачиваться, чтобы их не догнать. Они скрываются за углом, я медленно иду за ними, поворачиваю – а они в нескольких ярдах от меня. Приходилось отскакивать назад и ждать. Они держались за руки и глядели себе под ноги, но не разговаривали.

У соборных ворот они остановились, постояли, поглядели по сторонам. Тристрам на что-то показал, Дженни согласно кивнула. Потом они прошли в собор, а я попробовал разглядеть, что именно Дженни увидела на воротах, но ничего не нашел и проследовал за ними в церковь.

У скамеек их не было, не было и у клироса, и за алтарем, и в боковых часовнях. Я тихонько подошел ко входу в склеп и остановился – не слышно ли каких-нибудь звуков? Тишина была полной. Я обошел весь склеп, но найти их не смог. Маленькие ангелы исчезли, ускользнули от меня. А ведь они не знали, что я за ними слежу, и не могли прятаться специально. Нет. Значит, они просто исчезли. Может, укрылись в каком-то тайнике? Черт, надо этот тайник найти, я должен видеть все. В худшем случае мне это обойдется в несколько тысяч фунтов. Всего несколько тысяч – и к моим услугам будет подземный тоннель, который подведет меня сверху к их маленькому тайнику. А дальше в ход пойдет моя ручная дрель. Господи, ну и мечты. Тьфу! Я поднялся из склепа, сел на одну из церковных скамей и стал ждать.

На сей раз я захватил с собой школьный учебник, и он мне пригодился. Они появились почти через час. Я уткнулся носом в книжку, как в молитвенник. «Культовые обряды южно-американских индейцев перекликаются с культурой северного Китая».

Выглядели дети повеселее, они улыбались, болтали и посмеивались, спины распрямлены. Где-то в глубинах собора хранилась их тайна – в этом тайном гнездышке они занимались тем, чем нельзя было заниматься в храме.

Вечером они снова встретились – в своем сарае. Расположились на ватном одеяле. Просто сидели, скрестив ноги, и смотрели друг на друга.

– Все то же самое, – сказала Дженни. – Не могу с ними разговаривать, и все.

– Может, это они.

– Что «они»?

– Может, это они больше не могут с нами разговаривать. Мы растем, а им хочется, чтобы мы оставались детишками и продолжали их любить.

– Чтобы их любить, не обязательно быть детишками.

– Может, они этого не понимают.

– Вообще-то я стараюсь. Правда. Ты ведь тоже? Но ничего не получается. Будто мы все стали какими-то другими.