Апостолы Феникса - Линн Шоулз

Сенека почувствовала озноб — куда сильнее, чем бывает при одиннадцати градусах (в буклете для туристов говорилось, что такова постоянная температура в катакомбах). Она задрожала, и Мэтт обнял ее за плечи и крепче прижал к себе.

— Что нам делать? — спросила она.

— Я думаю, самое лучшее — попытаться найти дорогу назад, туда, откуда мы пришли. Если нам удастся найти лаз, он выведет нас в район, где гораздо более оживленное движение.

— Но мы ведь потом прошли еще десятки туннелей и пещер с костями, и проломов в стене. У него была карта. У нас ничего нет. Мы будем думать, что идем в нужном направлении, а придем в куда худшее место.

Мэтт нервно засмеялся.

— Не думаю, что нам удастся найти куда худшее место. Путеводитель именует катакомбы Империей смерти.

— Спасибо, порадовал, — слезы подступили к ее глазам. — Один из нас приносит несчастье. — После долгой паузы она сказала: — Уже во второй раз нас пытаются убить.

— Ты права. Я не поверил, когда мне сказали, что моя лодка стала жертвой несчастного случая. Уж слишком легко адвокат производителя этого беспилотного вертолета согласился не доводить дело до суда.

— Теперь, после всего этого, мне кажется, что причина кроется в том, что мы расследуем.

— Разграбление могил?

— Да. Это связующая нить. В конце концов, до нашей встречи в Киз ничего такого не было. И не забудь, взрыв в Мехико, насколько я понимаю, должен был скрыть то, что тоже очень похоже на разграбление гробницы. — Ледяные пальцы паники пробежались по ее позвоночнику. — Три покушения на мою жизнь. Кажется, в талисманы я не гожусь.

Мэтт крепче прижал ее к себе.

— В Мехико это была ты, а теперь это мы. Кто-то крадет останки массовых убийц с непонятной целью, и этот кто-то очень не хочет, чтобы мы обнаружили это. Вот почему был взрыв в Мехико, вот почему утопили мою лодку и вот почему мы сидим в темноте, не имея возможности выбраться отсюда. Я думаю, мы подобрались слишком близко, и потому нас хотят убрать с дороги.

— Если ты прав, они проделали большую работу, чтобы донести эту мысль до меня.

— Думаешь, этого достаточно для статьи?

Сенека засмеялась, оценив его попытку разрядить обстановку.

— Надеюсь, у меня будет возможность ее написать.

Снова земля задрожала от далекого грохота.

— Ты готова попробовать поискать путь отсюда?

— Да, — сказала Сенека и начала было подниматься на ноги, но Мэтт ее удержал.

— Можно задать тебе вопрос?

— Конечно.

— Ты любишь Хэллоуин?

— Э-э, да, конечно, по крайней мере любила, когда была маленькой. Это был мой любимый праздник. А сейчас никакой любви не чувствую. Потому что хватит, достаточно уже меня пугали.

— А у меня Хэллоуин до сих пор любимый праздник. Я каждый год украшаю дом, и кроме конфет у меня всегда есть большой мешок светящихся палочек. Я выдаю по палочке каждому из детей, чтобы им светлее было собирать конфеты в эту ночь.

— Это очень мило, Мэтт, но почему ты решил рассказать мне об этом именно сейчас? Мне кажется, надо подождать с разговорами про Хэллоуин до какого-нибудь солнечного дня на пляже. Понимаешь?

Он не ответил. Судя по звукам, он полез в карман куртки. Затем раздался треск разрываемой бумаги, словно он срывал обертку с шоколадного батончика, щелчок — и вдруг пространство вокруг них осветилось мягким зеленоватым светом.

— Хэллоуин! — объявил он с широкой улыбкой.

ГРАФФИТИ

2012, Париж

— А сколько у тебя светящихся палочек? — спросила Сенека.

Мэтт, вытянув руку со светящейся пластиковой трубочкой, пошел по туннелю в направлении, противоположном тому, откуда они пришли. Свет от палочки окрашивал их непосредственное окружение в бледно-зеленый цвет.

— Я подумал: в темноте катакомб пусть будут под рукой. И взял две. Это хорошая новость. — Он осторожно продвигался по коридору каменоломни, который был вырублен, быть может, еще римлянами.

— А плохая? — Сенека ухватилась за куртку Мэтта, потому что пол был опасно неровный.

— Каждая светит около получаса, и, к сожалению, выключить ее, чтобы сэкономить энергию, нельзя. Так что если мы не найдем способа выбраться отсюда приблизительно за час, нам несдобровать.

— Тогда надо идти быстрее.

— Помни: если мы переломаем ноги, светящаяся палочка не поможет.

— Да, сэр.

Примерно через полчаса, по подсчетам Сенеки, они добрались до того участка туннеля, где вода доходила до колен.

— Помнишь? — спросил Мэтт.

— Кажется. После лаза, где мы ползли на четвереньках, я совершенно потеряла ориентацию. Помню, что мы шли по воде, но не стану клясться, что именно здесь.

— Черт! — Мэтт потряс палочкой.

— Что такое?

— Гаснет. Пожалуй, не стоит зажигать следующую, пока не дойдем до лаза.

— Как скажешь. Пошли.

Она старалась говорить бодро и уверенно, но палочка действительно гасла, и ее зеленоватое мерцание делало все одинаковым — бесконечные каменные стены и разбросанный повсюду мусор. Она боялась, что они неправильно выбрали направление и только глубже погрузились в лабиринт туннелей. И не могла думать ни о чем, кроме истории человека, который умер в темноте в нескольких ярдах от выхода. А тело его нашли только через одиннадцать лет. Она блуждает по Империи смерти, и рано или поздно останки ее и Мэтта пополнят число уже имеющихся.

Они остановились, Мэтт потряс палочку. На сей раз он добился лишь того, что свет стал меркнуть быстрее.

— Посмотри вокруг, — сказал он. — Надо пройти как можно дальше, прежде чем я активизирую следующую палочку.

Сенека стала пристально рассматривать туннель, лежащий перед ними, но света гаснущей палочки хватало лишь на окружность диаметром восемь-десять футов. И даже если она запомнит, что там впереди, свет ведь все равно погаснет, и она ничего не увидит.

— Давай уже пойдем. Больше мы все равно ничего не сможем сделать.

— Ладно. Осторожно, береги голову. Здесь кое-где потолок осыпается.

Крепко вцепившись в куртку Мэтта, Сенека шагнула в холодную воду. Скоро пол стал повышаться, и вот уже тропа опять сухая и похрустывает под ногами.

— Еще несколько ярдов, и мы сделаем привал. — Через пару минут Мэтт действительно остановился и сел у стены, потянув ее за собой.

— Ну разве это не прекрасно, — приговаривал он, швыряя светящуюся палочку в противоположную стену. В качестве последнего вздоха палочка тускло вспыхнула и погасла навсегда.

Сенека нашла его руку и сжала. Она брала его за руку и раньше. Она надеялась, что он не сочтет это романтическим жестом, просто так ей было безопаснее.

— Мы познакомились всего неделю назад, но за это время принесла тебе больше несчастий, чем за всю предыдущую жизнь. Ты хороший человек, Мэтт.

— Я обыкновенный человек, — ответил Мэтт беспечно. — Но я не так невинен, как ты говоришь.

— Спасибо, что стараешься избавить меня от чувства вины. Я ценю твое чувство юмора.

— На самом деле я просто не хочу плакать на глазах у прекрасной дамы. И, наверное, я должен просить у тебя прощения. Если бы я тебе не позвонил, ты бы сейчас загорала у бассейна.

Она сжала его руку.

— Так скажи еще раз, зачем ты отправился в это путешествие?

— Ты шутишь? Если мы выберемся отсюда живыми, всё это войдет в мою следующую книгу. Я ни за что бы этого не пропустил! Путешествую почти за просто так, плюс твое общество. Насколько мы знаем, только мы с тобой в целом мире зацепились за этот сюжет с разграблением могил. И мы должны поднапрячься, чтобы узнать, что за этим стоит.

Сенека пригладила волосы.

— Честно говоря, смысла в этом немного. Что, если это какая-то извращенная игра всемирной группы любителей копаться в грязи? Победитель получает право выспаться в усыпальнице Гранта или еще покруче. Сумасшедших достаточно всегда и везде. Может быть, во всем этом нет ничего угрожающего, и мы распутываем просто-напросто шуточки какого-нибудь вполне невинного международного сообщества?

— Что ж, великолепная интрига. Студенческое братство «Гамма-Сигма-Каппа» охотится за журналисткой и писателем, чтобы те не раскрыли тайну их посвящения. Мне обеспечено место в главном сюжете «Ежедневного шоу» с Джоном Стюартом. Конечно, с писательской карьерой придется завязать и пойти работать в «Уолмарт», — он полез в карман. — Пора осветить дорогу.

— Знаешь что? Давай сбережем светящуюся палочку для чрезвычайных обстоятельств.

— Что ты предлагаешь? Идти в кромешной тьме опасно — и медленно.

— У меня есть идея получше.

— Надеюсь, с громадным прожектором?

— Почти угадал.

Она залезла в глубокий боковой карман своих брюк-карго, нащупала гладкую металлическую поверхность нового фотоаппарата и очень осторожно вытащила его, понимая, что если уронит в этой кромешной тьме, но потеряет навсегда.