Смерть в диких условиях. Реальная история о жизни и трагической смерти Криса МакКэндлесса - Карин МакКэндлесс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оставшись на мгновение одна, я достала ручку из сумочки и почтительно изменила букву Р на Дж.
Затем я достала из чемодана небольшой рюкзак, с которым прошла по многим тропам и привезла его на Аляску с одной конкретной целью. Я перевернула коробку из морга набок и начала осторожно укладывать ее в свой рюкзак. Не понимая, как именно устроен контейнер, я запаниковала, когда он приоткрылся, опасаясь, что останки моего брата могут высыпаться на пол или взлететь в воздух, как это бывает с пеплом. Но останки моего самого близкого человека находились в прозрачном пластиковом пакете с красной завязкой, как будто ее только что сняли с буханки хлеба. Прах вообще не был порошкообразным. Он больше походил на гравий. В итоге меня пронзило чувство осознания того, что я держу в руках не все, что осталось от Криса.
Тем не менее я крепко держала рюкзак на протяжении всей поездки обратно в Вирджинию.
Глава 9
Мы с Сэмом вернулись с Аляски, прихватив с собой тайну, связанную с вещами Криса. Никто не знал, что с ними делать. Папа тщательно проверил все, от винтовки до журнала. Его глаза фокусировались с отстраненной сосредоточенностью, анализируя, зачем Крису могла понадобиться каждая из них. Как только он закончил осмотр, а экспонаты были методично упорядочены, мама обошла стол, осторожно прикасаясь к каждому предмету. Она поднесла их к лицу, один за другим, стремясь установить хоть какую-то чувственную связь с сыном. Каждый член семьи, который прибывал в Уиндворд-Ки, подходил к этой антологии деликатно и уделял ей необходимое время.
Мы надеялись, что у нас появится больше ответов, чем вопросов, после того как мы проявим оставшуюся часть пленки из его камеры. Он пропал из нашей жизни больше чем на два года, и снимки – фотографии, которых Крис никогда не видел, – могли бы подробнее рассказать нам о том, чем он занимался.
Я долго держала в руках первый конверт с фотографиями, прежде чем открыть его.
Как бы мне ни хотелось увидеть на них Криса, каждый снимок напоминал мне о том, что я больше никогда его не увижу, и мой разум отказывался это понимать. Я не хотела – не могла – представить себе, что никогда не увижу его во плоти и не почувствую его заботливых объятий.
Но не только его прах принес неожиданное утешение, но и фотографии, которые я просматривала, вызвали улыбку, которая противостояла моим слезам. Первое, что меня поразило, – это то, каким счастливым выглядел Крис. Задумчивое, зачастую сердитое лицо с наших детских фотографий исчезло. Он выглядел свободным, совершенно непринужденным. Никто не заставлял его позировать перед камерой, надевать костюм или улыбаться. Но он улыбался. Даже наоборот, он сиял. Я помнила этот взгляд с тех пор, когда мы детьми ездили в Колорадо и ходили в поход на Лонгс Пик с родителями, Шенноном и Куинном. Шона поехала с нами в горы, но предпочла остаться в «Субурбане», с удовольствием поджав ноги и расслабившись за чтением модных журналов. Это был идеальный летний день в Скалистых горах. Мы остановились на обед в начале Боулдер-Филд, длинного и широкого участка каменистых отложений, оставшихся после разрушительных древних потоков тающих ледников. Мы с братьями карабкались по кускам отложений земли всех размеров, проверяя их на устойчивость, прежде чем перенести на них весь свой вес, а затем переходили к следующему. Это была захватывающая головоломка. Крис и Куинн были полны решимости пройти весь путь до «замочной скважины» и только потом спуститься. Папа им разрешил, но был твердо уверен, что дальше они не пойдут. Остальные из нашей компании наблюдали за тем, как два брата подошли ко входу в «замочную скважину» и торжествующе подняли руки. Они недолго посмотрели в пропасть, а потом спустились обратно, туда, где мы наслаждались палящим солнцем. Улыбки на лицах Криса и Куинна горели так же ярко.
И вот снова появилась эта улыбка. На одной фотографии, сделанной, судя по всему, вскоре после отъезда Криса из Атланты, он стоял по пояс в насыщенно-голубых водах озера. На другой он был в соломенной шляпе, крепких походных ботинках и с ухмылкой смотрел на раскинувшуюся за его спиной Сьерра-Неваду. На одном шутливом снимке он держит в руках напиток, сидя в шезлонге на обочине дороги в поисках попутки, а на другом – прекрасные дикие лошади. Но больше всего меня поразила фотография, на которой он стоит на широкой дороге, где нет ни машин, ни людей, ни зданий. Восторг в его глазах и прекрасный заснеженный горный хребет, который возвышался позади него, не оставляли сомнений в том, куда он направлялся. Несмотря на то что на снимки с последней пленки становилось все труднее смотреть по мере приближения к последнему кадру, эти кадры говорили мне о том, что я и так знала все это время: Крис ушел, чтобы обрести мир и счастье. Среди вещей он оставил прощальную записку, в которой благодарил Господа и говорил, что прожил счастливую жизнь. Я не знала, где он побывал, но, несмотря на диссонанс эмоций, бушевавших во мне, я была рада, что он нашел то, что искал.
В остальном я все еще была в шоке, фальшиво улыбалась и пыталась держать себя в руках ради родителей. Покладистая Карин проявилась в полную силу, и мне стало легче просто действовать. Мама поручила мне и моим братьям и сестрам кратко описать жизнь нашего брата на четырех коллажах для поминального вечера, который был запланирован на следующий день.
Мама вручила мне большую коробку старых фотографий, не имея сил просмотреть ее первой. Шелли, Шона, Сэм и я покопались в воспоминаниях, упорядочили фото по
