Свидание под мантией - Дарья Донцова

От неожиданности я резко села и увидела Ксюшу.

– Полвосьмого, – сказала она, – прикинь, дома никого, кроме папахена, нет. Все уперлись. Ты слышала, как они собирались?

– Нет, – зевнула я, – похоже, крепко заснула.

– Во, блин, – засмеялась Ксения, – я обычно от малейшего шороха вскакиваю, а сегодня прямо камнем храпела, не проснулась от воплей. Хочешь кофе? Чайник горячий.

Я встала, умылась, пошла на кухню и взяла чашку.

– Пить охота, – простонал Петр, появляясь в кухне, – воды холодненькой.

Он отвернул кран в мойке, подставил под струю сложенную ковшиком ладонь и начал с хлюпаньем втягивать в себя воду из горсти. Ксюша сжала кулаки.

– Он болен, – быстро напомнила я, – не отвечает за свое поведение.

– Ты зачем водку пил? – процедила дочь.

– Случайно вышло! – простонал отец.

– Обещал ведь больше ни капли не принимать.

– Ну прости, не удержался, – удрученно ответил Петр.

Ксения сделала глубокий вдох, потом медленный выдох.

– Пап, ты наших родных помнишь?

– Ира, – растерянно произнес Петр, – Лера, ты. Теща теперь есть! Хорошая женщина, вкусно готовит!

– Верно, – согласилась Ксю. – А свою жену ты помнишь? Как ее звали?

– Ира!

– Другой супруги у тебя не было? – проворковала Ксения. – Может, и ребенок был от первого брака?

Глаза Петра сузились.

– Чего? Еще одна жена?

– Да! – подтвердила дочь.

– А как ее звали? – удивился алкоголик.

Ксюша включила чайник.

– Именно это я и хочу узнать!

– Не помню, – протянул Петр, – хотя… девушка молодая, волосы темные, до плеч… ща… ща… полненькая вроде.

– Говори, говори, – подбодрила его дочь, – уже горячо.

– Симпатичная! – воскликнул тот. – Добрая! И ребенок! Точно! Была девочка! Мы жили в доме. Арина, я, дед и… голова! Болит! Не могу! О-о-о!

С протяжным стоном Петр схватился за виски.

– Па, – подергала его Ксения, – а теперь сосредоточься и скажи: где вы жили?

– Кто? – медленно произнес алкоголик. – Кто?

– Арина и ты, – подсказала Ксюша.

Лицо главы семьи стало серо-желтым, губы побелели.

– Я? – спросил он. – Кто я?

– Петр Сергеевич Королев, – подсказала Ксю.

– Маловероятно, – вздрогнул отец, – он идиот! Петька с граблями ходит.

– Где? – не поняла Ксюша. – Кто ходит?

– Наш сад, – сказал Петр, затем неожиданно бабьим голосом продолжил: – Эх, Виктор, что же ты наделал? Я не хотела тебе рассказывать, да и зачем, ты этого не поймешь. А Сонечка? Ей каково? Ты вообще ни о чем не думал? Беда пришла! Хорошо! Я сейчас все улажу. Но с этой секунды слушай меня безропотно.

Ксения попятилась к двери, Петр выглядел совершенно безумным, он стоял, подняв руки, покачиваясь на пятках. Глаза его остекленели, создалось впечатление, что он ничего не видит. Лицо Королева застыло, на нем расправились все складки и морщины.

Мне почему-то стало страшно, я дернула Петра за плечо.

– Очнитесь!

Он не отвечал. Меня пробрал озноб, несчастный совсем тронулся умом, допился до белой горячки.

– Сядьте на стул, – пролепетала я.

– Красный, кожаный, в кабинете, – монотонно произнес отец Ксении.

Она уставилась на него.

– У нас такого нет, опускайся на табуретку!

– Айн, цвай, драй, ты меня не покидай, – пропел алкоголик.

– Нет, нет, я тебя не брошу, хочешь воды? Сейчас наберу, – пообещала дочь и открутила кран.

– Она хранит информацию! – тоном лектора заметил пьяница.

Ксюша уронила в мойку чашку.

– Кто?

– Вода нейтральна, но она обладает знанием, ее можно оживить, превратить, допустим, в инсулин! – заявил Петр. – В принципе трансформация проходит легко, но все зависит от личности. Улавливаешь? Человек изменчив, он состоит из воды, потому легко внушаем. Соображаешь?

Ксюша икнула.

– Да, – на всякий случай согласилась я, – вы совершенно правы.

Петр Сергеевич вздрогнул и стал заваливаться на пол.

– Папа! – заорала Ксюша, кидаясь к нему и пытаясь удержать обмякшее тело. – Даша! Вызывай «Скорую помощь».

Каталку с Петром «припарковали» возле двери с надписью «Приемное отделение».

– Ждите тут, – велела врач со «Скорой» и ушла.

Сидеть было не на чем, я прислонилась к стене и увидела плакаты, которые уже не один раз попадались на глаза. «Голосуй за Гаврилу Мотивихина» и «Лукьянов – человек из народа». Кому могла прийти в голову идея наклеить агитки возле «Приемного отделения» больницы? Ксюша оперлась на каталку, и вдруг Петр открыл глаза.

– Ты кто? – спросил он.

– Не узнал меня, папочка? Я твоя дочка, – ответила Ксю.

Из груди больного вырвался странный звук, похожий на бульканье.

– Лучше молчите, – испугалась я.

Ну что за больница такая? Бросили тяжелобольного в мрачном ледяном коридоре без помощи!

– Мы одни? – прошептал Петр. – Мы одни?

– Не волнуйся, сейчас врачи бегут! – заверила Ксюша.

Петр попытался сесть.

– Хорошо, что никого нет.

– Лежи спокойно, – испугалась Ксения.

– Арина, – выдохнул алкоголик, – прости меня, прости, я не хотел! Сейчас понял, но тогда нет! Где я нахожусь?

– Ты в больнице, – ласково пропела Ксения.

– Да? – нахмурился Петр. – В какой?

– В очень хорошей.

– Зачем меня сюда привезли?

– Чтобы вылечить.

– Но у меня ничего не болит, – заявил пьяница и спустил с каталки ноги.

Ксюша бросилась к нему и опустила на каталку.

– Папочка, не двигайся.

Петр замер, потом с глубочайшим изумлением спросил:

– Почему ты зовешь меня отцом? Новая шуточка? Может, хватит надо мной подтрунивать? Я думаю, надо ввести людей в курс дела. Софье, конечно, это не понравится, но и мне не по нутру роль болвана. Скажи, Арина ведь ничего не знала? Нет???

– Нет, – быстро сказала дочь, – только ты не вставай.

– Вот видишь, – удовлетворенно отметил больной, – что бы ты там обо мне ни думала, но я способен соображать и делать выводы. Все-таки кандидат наук!

Ксюша разинула рот.

– Ты имеешь ученую степень?

Петр махнул рукой:

– Ну хватит! Все полагают, что работу написала Софья. Да, она мне помогала, но экспериментальная часть была целиком моя. Неужели ты забыла? Сначала я отобрал группу в Пузырске, потом с ними работал. Хорошо, моя диссертация – это часть исследований Нечаевой, но нельзя же сказать, что я вообще ничего не делал! Мне плохо! Тошнит.

– Ляг скорей, – попросила Ксения.

– Вокруг туман, – пожаловался отец.

Я беспомощно оглянулась по сторонам. Куда бежать за помощью? Справа бесконечный коридор, слева сводчатая галерея, и, простите за неуместное сравнение, вокруг могильная тишина.

– Арина, – слабо прозвучало с каталки, – почему меня сюда привезли?

Я поежилась, разговор пошел по кругу. Ксюша наклонилась над отцом.

– Чтобы вылечить. Скажи, что у тебя болит?

– Ничего, только в пот бросает, потом делается холодно, голова кружится. И кажется, что я спал много-много лет. Слушай, а где мои руки?

– Вы не чувствуете пальцев? – испугалась я.

Господи, его парализовало.

– Очень даже хорошо управляю ими, – ответил Петр и, желая доказать это, пошевелил правой ладонью. – Но это не мои руки!

– А чьи? – уточнила я.

– Не мои, – занервничал алкоголик, – кожа странная, ногти другие, куда меня привезли?

– В больницу, – ответила Ксюша, – сейчас придет врач и стопудово тебя вылечит.

Петр приподнялся на локтях.

– Арина, скажи, неужели ты так его любишь?

– Да, да, да, – закивала Ксения.

– Похоже, я умираю, – констатировал Петр. – Арина! – торжественно заявил он. – Прошу тебя! На смертном одре! Ты не имеешь права мне отказать!

– Да, да, да, – твердила Ксю.

Королев стал бледнеть.

– Ты! Ты не Арина! Ты кто? Не узнаю тебя! Все равно помоги, помоги мне! Адрес! Запомни… там живет Оля, сходи к ней, скажи… что я умер!

В глубине коридора показалась фигура в белом халате.

– Сюда! – заорала я. – Скорей! Человеку очень плохо.

Но доктор не перешел на бег, он медленно приближался к нам, зевая на ходу, наверное, спал в укромном уголке и сейчас злился на людей, которые вернули его к суровой действительности.

Петр схватил дочь за руку.

– Волоколамское шоссе, дом семнадцать… Алексеева Ольга Ивановна. Умоляю, сходите, расскажите ей о моей смерти. Позовите ее на похороны. Это моя жена. Девушка! Поклянись, что выполнишь мою последнюю волю!

– Скорей, – закричала я, – сюда! Врач!

– Зачем так нервничать? – вяло спросила фигура в белом халате, отпирая кабинет. – Тащите каталку ко мне. Ну? Чего ждете? Санитаров нет.

Местный Гиппократ определил, что у Петра давление двести двадцать на сто сорок, и отправил Королева в палату. Мы с Ксюшей вышли на улицу и стали жадно дышать морозным воздухом.

– Жесть, а не больница, – сказала девушка и вытащила мобильный. – Что за черт! Это кто прислал?

Я показала на себя пальцем, потом приложила его к губам. Надеюсь, Ксения вспомнит, что по условиям договора, который я подписала перед началом эксперимента, я не имею права общаться ни с кем из ее и своих подруг или родственников. Но и бросить Петра Сергеевича на попечение равнодушных эскулапов нельзя, поэтому я отправила эсэмэс своей лучшей подруге Оксане, отличному доктору, а потом написала Ксюше: «Не волнуйся. Через час в палату к Петру приедет отличный специалист».