Вейская империя (Том 1-5) - Юлия Латынина

- А ведь дворец можно сделать совсем маленький, если обойтись без дворцовых чиновников!

Вскоре многие стали повторять государеву мысль.

Государь смотрел с холма на новый дворец. Дворец был все равно красив, государь сам работал с архитекторами. Но у государя был тонкий вкус, и Варназд видел, что теперь эта старая катальпа в начале аллеи неуместна.

Садовники рубили дерево по частям, но ужасно быстро. Вот уже сучья рухнули вниз; вот сняли верхушку; сыплются гнезда и старая труха, запах свежей коры мешается с запахом росовяника и осенних ландышей... Тут из-за поворота аллеи выскочила на конях кавалькада дворцовых чиновников. Кто-то с хохотом перемахнул через завал из сучьев; кто-то подхватил с ветки пустое гнездо и подкинул его плеткой в воздух. Гнездо поймали и пустили дальше, началась забава.

Государь, невидимый снизу, вдруг закусил губу. С несомненной ясностью понял он, что, да - все зло от дворцовых чиновников; и империя, - как старая катальпа, а корона - как старое гнездо.

Многие просили первого министра вставить в свой доклад параграф об упразднении дворцовых чинов. Нан, как всегда, огорчался и говорил, что это нарушает традицию. Государь попросил Андарза подготовить особый доклад. Андарз подготовил, но государь колебался - оглашать доклад завтра или нет? И вот сейчас, глядя, как рубят катальпу, Варназд понял: оглашать, оглашать, оглашать, - первым пусть будет этот доклад.

Варназд, незамеченный, спустился с холма и вошел во дворец. Там, потайным, для них двоих сделанным ходом он прошел в покои первого министра и в тоне, не терпящем возражений, сообщил о принятом решении. Андарз (министр полиции был в то время у Нана, оба ползали по каким-то шелковым картам), расплакался и стал целовать промокшие носки сапожек.

Государь, улыбаясь, глядел на Нана. Государь понимал, что министр не настолько наивен, чтобы воображать, будто государь не понимает, кто на самом деле стоит за толками о вреде дворцовых чиновников. Однако Варназд был благодарен Нану уже за то, что тот, не считая случая с чернильным пятном, был неизменно вежлив к Мнадесу и избавлял государя от тех унизительных и частых скандалов, которые то и дело разыгрывались в его присутствии между Мнадесом и Ишнайей; или, во всяком случае, учтивостью брал в них верх. Однако ж и министру не мешало быть внимательней к своему государю: вот и сейчас, сидят между картами, а как поехать на охоту: "Дела, дела".

Варназд поговорил с Наном и ушел. Он хотел провести сегодняшний день в одиночестве, за какой-нибудь полезной работой. Он сменил нешитые одежды на удобную курточку садовника и решил заниматься любимым делом: обихаживать сад. Не всем же - умничать и составлять планы; если никто не будет обрабатывать землю - что толку от хитроумных планов?

Нан и Андарз между тем остались в кабинете и продолжали ползать по шелковым картам, на которые император даже не обратил внимания. Со стороны казалось, будто два взрослых министра снова играют в солдатики.

Мало кто об это знал: но у господина Нана были весьма обширные завоевательные планы, лишь отчасти ограничивающиеся восточными землями. Господину Нану не хотелось поднимать этот вопрос, не имея полной власти, потому что в империи было мало войск, и всякого полководца, собирающего войско, обыкновенно обвиняли, что он собирает войско против императора, а не против варваров, которых легче одолеть подарками, чем войсками. Господин Нан не хотел, чтоб на него посыпались подобные обвинения.

За последние пятьдесят лет крупных войн не велось, а варвары, между тем, наведывались в империю, и, с точки зрения господина Нана, результаты были омерзительные. Например, северо-западная Аракка оставалась провинцией, с араваном и наместником. Но жили в Аракке в основном красноухие варвары: понастроили себе замков, нахватали медноногих котлов и широкогривых лошадей: расточили весь основной капитал государства: села и дороги, управы и мосты, - только города не сумели взять. И никто с Араккой не торговал и не общался: а называлась она провинцией только потому, что варвары не спешили ее назвать никак иначе: они жили себе в своих усадьбах, драли три шкуры с местных жителей и разбойничали в нижнем течении Лоха, а государства собственного не образовывали.

Или вон - верхний Укеш. Отличная земля, дивная земля, только левый уголочек подсох в пустыне, - и опять-таки пятьсот лет назад принадлежала империи, а теперь валяется, неприбранная, под варварами. Так же и бассейн Неритвы: с одной стороны, империя им никогда не владела, а с другой - там много железа.

А "черные шапки"? С какой это стати Государь, Сын Солнца и Отец Луны, платит этим, в козлиных шкурах, дань? Лучше бы брать с них налоги...

К тому же господин Нан понимал: надо же занять чем-то полезным всех тех, кого сгоняют с земли? Не восстаниями же им заниматься? Лучше этим людям драться против варваров, чем против правительства. Но поскольку эти оборванцы все-таки не годились против варварских князей, и могли быть в первом сражении опрокинуты, и бежать, чего доброго, от границ до самой столицы, господин Нан с господином Андарзом придумал... А впрочем, что он придумал, выяснится, к великому беспокойству участников нашей истории, из последующих глав.

Киссур, со своею книжной бумагой, прошел беспрепятственно шесть ворот, - ворота деревянные, медные, железные, гранитные, нефритовые, серебряные, - и седьмую золотую арку, - и очутился в Небесном Дворце.

Небесный Дворец, - сам как город, улицы и переулки, тысячи складов и мастерских; небо в серебряную сетку; и еще отдельно государев парк на тысячи шагов. Киссур, еще со времени учебы в дворцовом лицее, помнил, что здание дворцовой тюрьмы - далеко-далеко у левой реки. Но чтобы пройти к тюрьме, надобна была не бумага о книгах, а настоящий пропуск, а для пропуска надо было раздобыть где-нибудь в одиноком месте одинокого человека.

Киссур пробрался в государев сад, нашел грот, который понравился ему больше прочих, схоронился над кружевным чепчиком грота и стал ждать. Ждал он почти до вечера. Много людей проходило мимо, проезжали всадники, - но группами.

Перед гротом тянулась большая клумба. Как раз прошло время ирисов и баранчиков и наступило время гвоздик и желтых роз. Днем пришли садовники в синих курточках с желтыми тележками, вынули из клумбы ирисы, время которых прошло, а на кустах-баранчиках обрезали увядшие цветы и заменили их хрустальными шишками с золотым наплывом.

Через два часа на дорожке показался еще один садовник. Все садовники некоторое время работали вместе, а потом прочие ушли, а опоздавший остался со своими коробочками. Он рассаживал цветущую гвоздику: Киссур залюбовался его прилежанием. Садовник работал часа два, и в два часа от его рук вся земля клумбы покрылась цветущими гвоздиками. Наконец садовник встал, почистил коленки, сложил на тележку пустые ящики, и зашел в кружевной грот - отдохнуть. Киссур подумал: "Все-таки это человек из народа, старательный, может быть, опора матери и детей: нехорошо будет, если его придется убить". Киссур неслышно спрыгнул позади него и сказал: