Синтез (СИ) - "Токацин"

— Да! Именно то, что нужно. Это один из ваших рабочих, мистер Мартинес?

— Один из наших инженеров, — поправил его Фюльбер. — Гедимин Кет, одно из образованнейших существ на этой холодной земле. Думаю, он справится с вашей ответственной миссией.

Гедимин мигнул.

— Да, вне всяких сомнений, — кивнул приезжий. — Вы знаете, что на первое число намечен торжественный запуск реактора? Его проведёт Маркус Хойд, координатор сарматских территорий. Мы хотим продемонстрировать ему одну из старых традиций атомщиков — благословение последнего твэла.

Сармат мигнул ещё раз. «Традиция? Да, Константин что-то похожее рассказывал. Линкен с Хольгером тогда ещё посмеялись…»

— Вам выдадут белую форму техника, — продолжал приезжий. — Вы подойдёте к мистеру Хойду и вручите ему подготовленный твэл. Потом вы заберёте его, чтобы поместить в реактор.

Гедимин досадливо сощурился. «Ещё один с материка…»

— У нас нет лишних твэлов. И по одному их в реактор не опускают.

— Не сомневаюсь, что именно так всё и обстоит, — кивнул Фюльбер, едва заметным жестом прервав речь чужака. — Твэл для ритуала привезут с завода, в герметичной упаковке, и вы отнесёте его не дальше спецхранилища. Он из серии, предназначенной для второго реактора. Не беспокойтесь, вашей станции ничто не угрожает.

— Это всё? — спросил сармат.

— Да, на этом ваша роль закончится, и вы вернётесь к отслеживанию показателей. Реактор будет запущен на самом деле, и вы займёте пост на первом блочном щите, пока высокие гости и журналисты общаются в главном зале. У вас будет время на репетиции, чтобы хорошо отыграть свою роль, — Фюльбер едва заметно улыбнулся. — Вот ещё одна деталь…

Он протянул Гедимину запакованный непрозрачный свёрток — небольшой, всего семь сантиметров в поперечнике.

— В торжественный момент наш гость нажмёт на Большую красную кнопку. Вот она. Поручаю вам лично вывести на неё контакты полной комбинации клавиш запуска — вы её знаете не хуже меня. Первое нажатие этой кнопки должно вызвать подъём управляющих стержней, второе и последующие не должны влиять ни на что. Вы это сделаете?

Гедимин кивнул. Он смотрел на кнопку, удивлённо мигая, и с трудом сдерживал ухмылку. «Большая красная кнопка? Значит, она существует… Надо будет вынести её в город. Линкен обидится, если пропустит такое зрелище.»

— Задержитесь после работы. Мы уделим час репетиции. Здесь соберётся много приезжих, мсьё Гедимин. Вы должны подготовиться, — Фюльбер слегка усмехнулся и кивнул на дверь. — Не буду вас задерживать. У нас всех будет очень непростая неделя!

Гедимин поднялся в зал управления и, едва кивнув Иджесу, склонился над монитором. «Я здесь,» — отсигналил он Бьорку. Тот ответил через пять секунд, и ремонтник, выбрав пустую ячейку на плане реактора, скомандовал «продолжай». Убедившись, что загрузочная машина пришла в движение, он опустился в кресло и с кривой ухмылкой протянул Иджесу запакованный свёрток.

— Когда-нибудь видел Большую красную кнопку? Ну вот, это она.

Механик изумлённо замигал, разорвал упаковку и подбросил круглую клавишу на ладони. Она действительно была большой и красной, с крупным восклицательным знаком на верхней плоскости.

— Жёва… уран и торий! Так она существует?! — он растерянно покачал головой. — Ну вот, а ты говорил — «никаких красных кнопок, никаких красных кнопок»…

— Надо будет прикрутить её к главному щиту, — сказал Гедимин, отбирая клавишу и снова заворачивая в скирлин. — Наш реактор будет запускать Маркус Хойд. Мало мне было его на каждый праздник…

Иджес сочувственно хмыкнул.

— И тебя вообще в зал не пустят? А, что это я, — никого не пустят, нагонят охраны…

— Мне поручили дать ему в руки ритуальный твэл, — криво ухмыльнулся инженер. — Я думал, это северянская традиция.

— Твэл? — Иджес мигнул. — Маркус тоже любит щупать урановые стержни? Странные у вас привычки…

Гедимин досадливо сощурился и снова повернулся к монитору. К запуску, намеченному на первое мая, следовало подготовить не только красную кнопку и специальный ритуальный твэл, — пока сармата больше волновал реактор. Герберт Конар поделился историями об удачных и неудачных пусках на разных станциях в разные годы, — скорее всего, он хотел успокоить Гедимина, но инженеру всё равно было не по себе, и он угрюмо перебирал в мыслях худшие варианты развития событий. «Вот без чего мы бы здесь обошлись, так это без Маркуса и стаи макак!» — фыркал он про себя.

Слитная маска техника, намертво соединённая с респиратором, полностью закрывала лицо и прятала под зеркальным щитком глаза, но оставалась прозрачной для луча считывателя; в этом Гедимин по пути от въезда на станцию до главного корпуса убедился целых шесть раз.

Он был не один — прицеп, который привёз сарматов по пустой северной дороге на «Полярную Звезду», был нагружен до краёв. В одинаковой униформе — белой с зеркальной маской — Гедимин даже Иджеса и Константина узнал только после того, как они его окликнули. «Нас различает только охрана,» — ухмылялся он в респиратор, проходя очередной блокпост. Сегодня на станции было больше людей, чем сарматов, а большую часть сарматов составляли патрульные. Немногочисленных рабочих развезли по постам — от азотной станции до узла водоочистки; Гедимин с небольшой группой безликих «техников» доехал на прицепе до главного корпуса.

Их ссадили у верхнего аварийного выхода — главный вход уже был перекрыт экзоскелетчиками и небольшим бронированным глайдером с бластерными турелями. На крыше Гедимин разглядел знакомые круглые дроны-камеры — кто-то из приезжих пробрался на станцию раньше и занял удобную позицию.

— Ну что, готов? — еле слышно прошептал сармату на ухо Константин, остановившись рядом с ним. — Погладил все стержни? А с реактором поговорил?

— Отстань, — сердито прошипел в ответ Гедимин.

По сигналу сарматов начали запускать в главный корпус. На проходной временно убрали турникеты, у развилки поставили двоих охранников в «Маршаллах» с символикой «Вестингауза». «Броненосцы» молча сверялись со списком и расталкивали сарматов по коридорам, ведущим к временным местам работы. Третий экзоскелетчик отделился от стены, увидев в списке высветившееся имя Гедимина; через пять минут оба инженера, сопровождаемые охранниками, уже входили в главный зал управления.

Там было необычно людно — никаких сарматов, одни «мирные служащие» и охранники «Вестингауза». Большая красная кнопка бросалась в глаза от самого входа, и пробегающие мимо люди косились на неё и ненадолго замедляли движение. Гедимин едва заметно ухмыльнулся; в другое время это пристальное внимание встревожило бы его, но колпак из прозрачного фрила, которым он вчера накрыл кнопку, даже Иджес снял не с первого раза — а значит, опасаться было нечего.

— Константин Цкау? — один из «служащих» в бронежилете остановился перед сарматами. — Идите к пульту. Через пять минут начнётся.

— Где мой твэл? — громко спросил Гедимин. Другой «служащий» остановился на бегу и указал на длинный футляр у стены.

— Идите в коридор и ждите. Комбинезон не снимать, стержень не ковырять! Когда понадобитесь, вас позовут.

Гедимин осторожно подобрал четырёхметровый твэл и вышел за дверь.

Сегодня все входы были разблокированы, сигнализацию отключили, — её временно заменяла согнанная в зал толпа охранников. То помещение, куда отправили сармата, было небольшим — три метра в длину — промежутком между двумя герметичными воротами. Свет там едва горел — так лучше были видны фосфоренцирующие знаки направления на стенах и полу — но вентиляция работала хорошо, и всё же сармату было неудобно в плотном респираторе и закрытом комбинезоне. Он слегка оттянул застёжку на груди и подумал, что не стоило надевать под комбинезон техника обычную летнюю форму.

Двойные двери с пневмозатворами должны были надёжно изолировать зал управления от происходящего снаружи при аварии или атаке на станцию; сейчас они так же надёжно глушили все звуки, доносящиеся из зала. Гедимин осторожно приоткрыл ворота, но их тут же захлопнули изнутри. Сармат успел увидеть «руку» и «спину» экзоскелета — кто-то из охранников прикрыл двери собой. Судя по немногочисленным звукам, которые просочились сквозь щель, пока она была открыта, «высокие гости» уже были в зале, и кто-то (но не Маркус) произносил речь. Гедимин досадливо сощурился, приложил ладонь к стене и попытался сосредоточиться на реакторе. Ему было не по себе.