Жизнь волшебника - Александр Гордеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Знает, конечно. Она только не знала, что этот список увидишь ты.
– Так она будет в городе жить-то, или в деревне? Зачем ей там коромысло?
– Да она же просто издевается.
– Понятно. Не обращай внимания на эту писульку – сам думай, что отправить, что – нет.
– Конечно, – соглашается Роман.
522
Это и впрямь похоже на издевательство или насмешку. Одолев его в противостоянии с Федькой,
Смугляна закрепляет победу, пытается добить его до конца. Он опять в проигрыше. А может быть,
это не проигрыш? Может быть, она подсказывает ему правильный путь? Пора освобождаться от
всего лишнего, связывающего…
И тут Роман испытывает уже знакомое: в окружающем пространстве возникает напряжение,
заполняющее и квартиру, и всё, что находится за окном, и саму душу. Хочется даже осмотреться,
чтобы лучше и проникновенней ощутить происходящее. А это без сомнения очередной прилив
Судьбы. Ничего пока ещё не происходит, но события которые должны быть, уже вполне отчётливо
видны воображению. И это снова такие рельсы, с которых нельзя сойти. Решение принято,
дальнейший путь известен!
Матвей смотрит на его растерянный, немного даже беспомощный вид и ничего не поймёт. Он и
сам в замешательстве, потому что начинает было жалеть своего молодого друга, да только видит
вдруг, как тот, словно от какого-то внутреннего подпора расправляет плечи, набирает полную грудь
воздуха и смотрит куда-то не в это пространство…
Три дня требуется Роману для того, чтобы съездить с попуткой на станцию Золотая, заказать
контейнер, а потом попытаться договориться в совхозе с машиной. Вместо машины ему выделяют
трактор «Беларусь» с тележкой. Ну, ничего – пятьдесят-то километров можно и на тракторе
потрястись.
С вечера тракторист, тот же Баир – крупный, приземистый бурят с дугами-руками и дугами-
ногами, который когда-то привозил на подстанцию девчонок с их панцирными кроватями,
подпячивает тележку к самому крыльцу, отцепляет её и, уезжая в село, наказывает, чтобы Роман
грузил пока лёгкие вещи, а утром он поможет погрузить тяжёлое.
Сборы и погрузка занимают весь вечер. Ну, а чем тут ещё заниматься? Оказывается, когда
разрушается семья, то остается много вещей, которые были нужны только этой семье. Зачем,
например, теперь та же детская коляска, какая-нибудь подушечка для иголок или маленькие
стульчики? Уже никому не нужные, эти вещи покорны и печальны. Они тихо висят, тихо стоят, тихо
лежат, будто винясь за что-то перед хозяином. Печаль, по всему дому печаль. Тебе же, прощаясь,
требуется пообщаться с каждой отдельной вещичкой. Ты их последний раз осматриваешь и словно
оцениваешь. А детские игрушки: смешные, цветные и забавные – напротив, оценивают и судят
тебя. Куда девать все эти останки семейной жизни? В мешок и – в контейнер, пусть это останется
Нине, если она хочет всё. Увязывая книги, Роман замедляется на яркой, красивой книжке
«Маугли», вспоминает, как купил её по дороге, когда ехал к Серёге. Мечтал ведь, что когда-нибудь
будет читать её Машке. Не вышло. Дочка не успела подрасти. Роман ласково проводит ладонью по
обложке и всовывает книжку в середину стопки – пусть его посылаемое тепло сохранится
надёжней.
Вечера для сборов не хватает. Роман работает и с раннего, тёмного утра. Приехавшему
трактористу остаётся только присвистнуть: в доме лишь шкаф да диван. Но и это надо погрузить.
Большая деревянная кровать, разобранная на детали, уже в тележке.
– Ты что, тоже уезжаешь? – спрашивает Баир.
– Да мне и этого хватит, – уклончиво отвечает Роман, кивнув на матрас, подушку и одеяло,
брошенные на пол в углу.
Там же стоит раскрытый чемодан с рубашками и брюками, бумаги (в основном письма),
несколько книг, бинокль, фотоаппарат «Смена – 6». А, кстати, почему фотоаппарат называется
«Смена»? Наверное, имеется в виду молодая смена – для молодых он и предназначен. А ещё это
название означает, что время от времени всё надо менять. Что ж, всё это символично, значит, мы
всё-таки на верном курсе!
– И как только может этого хватить? – недоверчиво бормочет тракторист, видя его жалкое
хозяйство, сиротливо лежащее на большой плоскости пола.
– Да, знаешь, грузить начал, вошёл в азарт и остановиться не мог, – стараясь выглядеть
весёлым, говорит Роман. – Не слышал анекдот про длинную соплю?
– Ну? – заинтересованно спрашивает Баир, внимательно слушая.
– Хотел один придурок глотнуть из помойного ведра, да всё ведро и выпил – длинная сопля
попала, перекусить не смог.
– Тьфу ты! – плюётся Баир.
Вот и хорошо, зато теперь спрашивать не будет.
– Просто хотел проверить, войдёт ли всё в одну тележку, – добавляет Роман. – Вошло, как
видишь. Не много мы нажили.
Что искренне жаль отдавать, так это книги, которые приобретались с большим трудом. Они
привозились отовсюду, где только приходилось бывать. Но почему-то в отсылке самого дорогого
видится больше радости, больше опять-таки тёмного наслаждения. Ты хотела всё? Получай!
Получи даже то, что всегда было конкретно моим и что мне очень дорого.
523
В тракторной кабине и одному широкому Баиру тесно, а тут – вдвоём. Сидят склеенным комком
– комком и в воздух взлетают на резких ухабах, надо только вовремя головы подбирать, чтобы
крышу кабины не повредить.
На их пути – небольшое бурятское село, в котором почти нет деревьев. Считается, что буряты
не любят, когда им что-нибудь закрывает степь. На подъезде к селу по вольному желтеющему полю
гуляет пьяный бурят с разбитой и уже засохшей сопаткой. Он сильно качается, на ногах – одни
носки. Увидев трактор, пьяный, расставив руки, радостно идёт навстречу, желая не то остановить
его, не то поймать, как какую-то бабочку, правда с прицепом. Баир, оставаясь спокойным, не
сердится, не матюгается, а включает в этом чистом поле правый, какой-то очень демонстративный,
поворот и начинает объезжать пьяного соплеменника. Тот настырно лезет под колёса, и Баиру
приходится сделать довольно большую дугу, во время которой он едва не въезжает в глубокую
рытвину. Объехав, наконец, это явление, тракторист выключает поворот и так же спокойно, даже
не обмолвившись словом, едет дальше. Единственно, что он делает, так несколько меняет свой
маршрут – дорога идёт через центр села, но Баир объезжает его теперь за огородами. Туда лучше
не соваться – видно, сегодня село гуляет. А может быть, и не только сегодня. Глядишь, там, на
узкой дороге, кто-нибудь и поймает его трактор. Роман с невольным любопытством наблюдает за
Баиром, насколько это возможно в притиснутом положении. Но тот как будто и не заметил ничего –
дорога да дорога. «Что уж тут поделаешь, – будто говорит он всем своим видом, – бывает. Жизнь
такова, что сегодня он такой, завтра –
