Смерть и прочие неприятности. Opus 2 (СИ) - Сафонова Евгения

— Будто это не ты способствовал тому, чтобы он закрылся, — аккуратно выруливая на ту самую тему, которую ей хотелось обсудить, мягко заметила Ева.

— Не я. — Как и следовало ожидать, лицо Миракла разом стало жестким. — Он сам сделал выбор. Как я сделал свой, прекратив наше общение. Но это не значит, что я ни о чем не жалел.

— А почему не помириться, раз жалел?

— Есть вещи, которые нельзя простить. А если можно простить, то забыть — невозможно. Есть поступки, после которых ты уже не можешь относиться к человеку так, как относился раньше. Даже если захочешь.

— Ты даже не можешь быть уверен, что он действительно этот поступок совершил, — напомнила Ева. Расспросить Герберта о ссоре с братом она еще не успела — тема была слишком опасной, чтобы она рисковала нарушить хрупкое тепло их отношений; но подтолкнуть самого Миракла расспросить о том, что он так и не выяснил годы назад… — Не пробовал поговорить? Куда проще, чем шесть лет дуться в смертельном оскорблении.

— Мне кажется или ты хочешь сказать, что я дуюсь на ровном месте?

— Нет, конечно. «Я увидел вину в его глазах» — это ведь железное и неопровержимое доказательство свершенного предательства.

— Любовь к сарказму у вас обоих в крови, я вижу, — хмыкнул Миракл. — Ева, я знаю своего брата слишком хорошо, чтобы нуждаться в расспросах.

— Зато я знаю своего… некроманта слишком хорошо, чтобы верить в такое, — отрезала она. — Герберт не мог предать того, кого любит.

— Я знаю его с детства. Ты — меньше месяца. А теперь ты говоришь мне, чего он не мог сделать?

— Да. Именно это я и говорю. — Без труда прочтя в его снисходительном взгляде все то, что она сама думала о глупых девочках в стадии влюбленного идеализирования, Ева добавила: — Если резонируешь с кем-то, за месяц можешь узнать его лучше, чем иные — за сотню лет.

Миракл промолчал, мерно вышагивая под зимним небом, хрустальным в своей темной холодной прозрачности, коловшейся проступающими звездами.

— Уэрт рассказывал тебе, что стал самой молодой Звездой Венца за всю историю Керфи? — спросил он затем. — И самым молодым магистром?

Ева кивнула: рассказывал. Как раз вчера, пока они болтали обо всем, о чем не говорили прежде.

О Керфианском Колдовском Ковене, основанном Берндеттом, Эльен ей поведал уже давно. Эта организация объединяла всех магов и некромантов страны, обязанных вступить туда по достижении тринадцати лет — дабы предоставить возможность другим магам направлять и контролировать их деятельность. Над рядовыми магами стояли магистры (как поняла Ева, те маги, что защитили волшебную диссертацию), а управлял Ковеном так называемый Венец Магистров: восемь могущественнейших магов страны, почтительно называемых Звездами. Каждый из них избирался пожизненно, каждый обязан был совершить некое фундаментальное открытие в магической науке и доказать право зваться Звездой, пройдя череду сложнейших испытаний. Испытаний, которые могли убить тебя, если ты переоценил свои силы и замахнулся перескочить планку, до которой пока не дотягивал.

На данный момент Первой Звездой Венца являлась Ее Величество Айрес. Восьмой, избранной после смерти предыдущего обладателя этого звания — Герберт. Вступив в Ковен в положенные тринадцать, в четырнадцать он уже был магистром, а в пятнадцать заявил о праве на место в Венце; открытием, которое позволило ему это сделать, была регенерация мертвых, в свое время позволившая уцелеть Мелку, а впоследствии — Еве. До Герберта магическая регенерация была прерогативой исключительно живых: как только тело умирало, все попытки заставить его раны исцелиться оказывались бесполезны. Стазис с автоматической регенерацией, в котором ныне пребывали Ева и Мелок, был вторым знаковым открытием Герберта, напрямую вытекавшим из первого: прежде стазис предохранял тела от разложения, но нисколько не способствовал заживлению полученных ими посмертно ран.

О третьем — чарам, благодаря которым Ева в итоге смогла вчера с интересом все это выслушать, а не бродить по замку покорным зомби, не заинтересованным даже в чужих мозгах — Герберт по некоторым причинам предпочел до поры до времени не распространяться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Перспективы Герберта стать самой юной Звездой Венца за всю историю Керфи и были причиной, по которой покойный господин Рейоль так хотел подтолкнуть сына к скорейшему успешному воплощению его аналога «мертвой воды». Любыми способами, включая убийство его кота.

— Я так им гордился. В день, когда он получил звание Восьмой Звезды. Кричал, что мой брат — второй Берндетт… и подумать не мог, что однажды он действительно захочет им стать. — Когда Миракл вновь посмотрел на нее, Ева наконец поняла, почему он хотел поговорить с ней наедине. — Если у кого-то и получится отговорить его от этой затеи, то у тебя.

Обдумывая ответ, она посмотрела в небо.

Замерла.

Миракл проследил за ее взглядом как раз к моменту, когда золотистая точка в небе обернулась стремительно пикирующим драконом. Не говоря ни слова, одной рукой тут же поволок вяло упирающуюся Еву к замку, в другой сжимая молниеносно обнаженный меч. Впрочем, Гертруда аккуратно приземлилась на острые крыши замка Рейолей прежде, чем они преодолели хотя бы четверть пути, отделявшего их от арки внутреннего двора.

Драконица аккуратно склонилась к арке, выпустив из пасти яйцо, янтарем мерцающее в темноте. Когда то осторожно легло на брусчатку, с интересом воззрилась на Еву, виновато выглянувшую из-за плеча Миракла — тот с мечом наголо заслонял девушку собой.

— Здравствуй, золотце, — под аккомпанемент черепицы, бьющейся под ее когтями и глиняным дождем сыплющейся вниз, шелково пропела Гертруда; огненные прожилки жидким металлом разливались меж зелеными чешуйками. — Маленький некромант у себя?

ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 02.11:

— Здравствуйте! — вежливо крикнула Ева, надеясь, что с такого расстояния ее услышат. Впрочем, для существа, привыкшего слушать песни душ и камней, расслышать человеческий голос за жалкую пару сотен метров — школьная задачка начальных классов. — Не ожидала вас увидеть!

Поскольку расстались они на том, что Герберт сам явится за ответом в драконий замок на другой день ближе к полуночи, то была чистая правда. Впрочем, Ева довольно быстро сообразила, чем может быть золотистая точка в небе — и ничего не сказала Мираклу лишь по одной причине: показать проще, чем рассказать.

Судя по тому, что лиэр Совершенство неуверенно опустил меч, выводы из происходящего он сделал правильные. Даром что о сделке о Гертрудой Миракл ведать не ведал — Герберт хотел рассказать все брату, лишь когда они с драконицей окончательно придут к согласию. Возможно, во избежание казусов стоило бы объяснить ему происходящее прежде, чем незваная гостья приземлилась; но объяснение все равно вышло бы слишком долгим, а бояться в случае казуса явно стоило скорее за Миракла, чем за Гертруду.

К счастью, тот был достаточно здравомыслящим, чтобы это понять.

— Решила прилететь сама. Все равно нужно было принести его сюда. — Тремя лапами держась за крышу, четвертой Гертруда заботливо прикрывала яйцо. — Вашей хваленой магии я такое путешествие не доверю… А это что за воинственный и подозрительно полифоничный юноша?

— Это Миракл Тибель. Кузен Гербеуэрта, будущий король, — невольно улыбнувшись формулировке, произнесла Ева, выступив из-за чужой спины. — Знакомься, Мирк — Гертруда. Тот самый дракон, которого вы с Гербертом собирались убить. Позже объясню.

— Да уж, буду благодарен, — слабым голосом проговорил тот, глядя в глаза драконицы, искрившиеся летом и солнцем, как вино из одуванчиков. — Польщен знакомством.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Судя по отсутствию приветствия, не слишком, — вкрадчиво заметила Гертруда.

Миракл, на диво быстро взяв себя в руки, тут же слегка склонил стан, изящный даже в теплой зимней куртке.

— Простите мою неучтивость, — изрек он, почти незаметным в своей непринужденности движением вгоняя меч обратно в ножны. — До сего момента я не подозревал, что мой брат успел обзавестись такими… пылкими друзьями.