Последняя спецоперация «Нормана» - Михаил Болтунов

Кроме автодороги функционировала и авиационная трасса. Она брала свое начало в Алма-Ате и проходила по населенным пунктам Кульджа, Шихо, Гучен, Хами, Анси, Сучжоу, Ланьчжоу и далее на юг Китая. Здесь работали аэродромы, обеспечивающие дозаправку самолетов.

Еще в 1937 году, когда только начинали разметку автомобильной и авиационной трасс, закладывались аэродромы, сюда вместе с первыми специалистами прибыли и разведчики-радисты, оборудовали радиоузлы, развернули радиостанции. Это помогло штабу руководства обеспечить управление всем процессом доставки боевой техники и вооружения в Китай.

Однако с каждым месяцем поставки росли, перегон авиационной техники увеличивался, а значит, должна развиваться и вся действующая система радиосвязи. Надо было разворачивать новые радиостанции на промежуточных аэродромах и автомобильных базах, создавать радиосеть между аэродромами для передачи метеорологической обстановки, а также между аэродромами и самолетами. Опытных операторов не хватало. Потому после переподготовки, стажа на центральном узле они долго в Москве не задержались.

Лейтенант Александр Никифоров ехал в Китай, волновался. Вроде и подготовку прошел неплохую, но что там ждет, кто знает. И надо сказать, что волновался не зря. Проблем, прежде всего профессиональных, оказалось хоть пруд пруди.

Первый тяжелый сюрприз преподнесла природа провинции Ганьсу, где располагался его радиоузел. Дело в том, что здесь трассы проходили по пустынной местности. Автомобилистов и летчиков встречала самая холодная на земле пустыня Гоби.

Весной, летом, осенью здесь свирепствовали песчаные бури. Чем они страшны для радистов? Тем, что наэлектризованный песок создавал в антеннах высокие электрические потенциалы, что приводило к сильным разрядам. Радиосвязь резко ухудшалась, возникали помехи, в наушниках были слышны только оглушительные хлопки. Прием даже небольших радиограмм длился во много раз дольше, чем обычно. А стихия могла бушевать от трех до пяти суток. Песок заносил трассу, наметал барханы. Как противостоять песчаным бурям, ломали голову все радисты, работавшие в Китае. И выход был найден: приемные антенны стали располагать внутри помещений, тем самым изолируя их от наэлектризованного песка. Поединок с духами злой пустыни Гоби военные разведчики-радисты выиграли.

Сколько таких, образно выражаясь, злых духов встречали они там! Порой не знали – после чашки риса, преподнесенной улыбчивым, учтивым китайцем, проснутся ли? Своих поваров на их пункте не было, слишком мало личного состава – три радиста, во главе с ним, лейтенантом Никифоровым, шифровальщик, синоптик, фельдшер. Вот и весь контингент. Естественно, повара – китайцы. Как выяснилось позже, во многих пунктах поварами у советских работали завербованные японцами агенты.

Так ехал он в поезде и вспоминал в подробностях прошедший год. Эшелон стоял на запасных путях, в тупиках, принимал и выгружал новобранцев. На станциях пассажиры первым делом бросались узнавать новости: как фронт, где немцы? А новости были неутешительными. В середине июля, когда после долгой дороги он впервые ступил на твердую, желанную московскую землю, радио сообщало: в районе Смоленска продолжаются упорные бои. 20-я армия генерала Курочкина сдержать превосходящие силы 9-й немецкой армии не смогла. Танковые дивизии обошли ее и приблизились к Смоленску.

16 июля противник ворвался в южную часть города. Идут ожесточенные бои. Возросла угроза прорыва немцев к Москве.

Прямо с вокзала он поехал в Разведуправление. Как оказалось, его уже давно ждали. 2 июля Директивой начальника Генерального штаба в системе военной разведки было создано первое подразделение по подготовке разведчиков-радистов – 55-я отдельная радиорота.

У войны свои законы. В соответствии с ними ежедневно, ежечасно требовался большой объем развединформации. Разведуправления фронтов засылали в тыл противника десятки, сотни разведгрупп и отрядов. Позже будет подсчитано, что только за первые семь месяцев войны в тыл врага были заброшены 10 тысяч разведчиков и партизан. А в состав каждой группы должен входить как минимум один, но чаще два радиста. Спрос на радистов был просто огромен.

«Без связи мы ноль…»

Ночь на 16 октября 1941 года выдалась холодной. Шел мокрый снег, под утро ударил морозец. Дороги, улицы, тротуары покрылись коркой льда.

Вторая радиорота с рассветом покинула Чернышевские казармы, которые на три месяца стали их родным домом.

Радиоинструктор лейтенант Александр Никифоров еще раз оглянулся на их временное прибежище, которое поначалу казалось ему таким угрюмым и неприветливым. Теперь от этих стен веяло теплом, чем-то родным и очень близким.

Он не заметил, что вместе с ним замедлили шаг последние шеренги роты. На левом фланге, как всегда, шагали самые маленькие и юные курсанты. Вернее – курсантки. Они также обернулись и остановились, а рота ушла вперед. К реальности их вернул требовательный голос командира:

– Лейтенант Никифоров! Не отставать, подтянись!

И последние шеренги, во главе с лейтенантом, бросились догонять уходящих товарищей.

Промозгло. Сыро. Гололедица. Дорога забита грузовиками, легковыми автомобилями, автобусами. Кто-то стоит, кто-то пытается ехать, скользя и сползая в кювет.

По обочине, увязая в грязи, идут люди – мужчины, женщины, дети. На плечах, на спинах, под мышками тащат мешки, свертки, рюкзаки. Жители столицы покидают город.

Государственный Комитет Обороны, в связи с приближением фронта к столице, принял решение об эвакуации правительственных учреждений, дипломатического корпуса, оборонных предприятий, культурных и учебных заведений. Поток эвакуированных хлынул из Москвы.

40-му отдельному радиобатальону, который развернулся на базе 55-й радиороты, тоже было приказано убыть из столицы. Маршрут: Москва – Покров – Владимир – Ковров – Горький.

Утром 16-го вышла вторая рота, 17-го и 18-го должны убыть другие подразделения и службы батальона.

Курсанты – вчерашние выпускники школ, студенты – девушки, юноши, самому молодому – шестнадцать лет, старшему – девятнадцать, несли на себе все ротное хозяйство: постельные принадлежности, телеграфные ключи, головные телефоны и, разумеется, оружие – карабины, патроны.

Командиры, которые были не намного старше курсантов, как могли, поддерживали свои подчиненных.

Прошло почти четыре месяца войны. Разведуправление надеялось на них – командиров взводов, рот, радиоинструкторов батальона, пусть еще и молодых по возрасту, но уже опытных, знающих специалистов связи, прошедших дорогами Испании и Китая. Что же они успели сделать? Оправдали надежды?

Лейтенант Александр Никифоров шел по обочине дороги, то и дело помогая увязающим в грязи девчонкам-курсанткам, слушал, как хлюпают десятки сапог, ощущал, как давит на плечи мокрая, набухшая от влаги шинель.

Нет, они не подвели командование, за эти месяцы сделано немало. Уже к 10 сентября на базе роты развернули батальон в 400 человек. Легко сказать, развернули… Идет война, и в стране, в Москве формируется множество частей. Потребность в людях, в вооружении, в технике велика. Каждого человека приходилось буквально выбивать. А ведь в спецрадиосвязь не каждого возьмешь. Тут способные, грамотные люди нужны. Поэтому искали их в секциях радиолюбителей, в институтах связи, в других вузах, где прежде до войны работали кружки коротковолновиков, в школах Осоавиахима. Но таких, подготовленных, натасканных, разумеется, не хватало. Зачастую приходили те, кто порою об азбуке Морзе ничего и не слышал, и телеграфный ключ в глаза не видел.

С ними приходилось повозиться. Сначала теоретическая часть – изучить саму азбуку Морзе. Да не просто тупо зазубрить, а научиться понимать. Очень трудоемкая, кропотливая работа.

Дальше – освоение материальной части. Станцию радист разведки должен знать как свои пять пальцев, и если уж не на уровне инженера, то хотя бы техника. То есть быть готовым не только к ее бережной, грамотной эксплуатации, но и ремонту. И еще полбеды, если этот ремонт предстоит провести в партизанской землянке, а если в лесу, в поле, в стогу сена?

Но и это не все. Надо научиться «жить» в эфире: работать, принимать радиограммы, передавать их, заниматься шифровкой, дешифровкой.

Словом, требования к разведчику-радисту высоки. Ибо послать разведгруппу в тыл без радиосвязи или с плохой связью – это значит обречь бойцов на верную смерть.

И наконец, последнее. Вернее, это стало первым, с чего, собственно, и начинали командиры радиобатальона отбор курсантов – с объективного рассказа о том, что ждет будущих разведчиков-радистов, попади они в руки врага. А ждать их могли издевательства, пытки и возможная гибель. Никакой романтики, красивых слов, только жестокая правда. В общем, даже в это тяжелое время брали только добровольцев. Тех, кто отказывался, просто откомандировывали в другие части, например, в войсковую связь. Справедливости ради надо сказать: отказников было не много.