Марсиане. Марс — наш! - Андрей Абинский

№ 31 — Топливо — жидкий водород, или традиционный гептил?

№ 14 — Полетят только мужчины или женщинам тоже можно?

№ 26 — Как долго продлиться экспедиция?

№ 28 — А вообще, до Марса далеко?

№ 33 — Какой метод торможения будет оптимальным в атмосфере планеты?

№ 19 — Груз будет доставляться по частям или одной ракетой?

№ 22 — Сколько они пробудут на Марсе и когда вернутся?

№ 17 — Ориентация на Марсе будет по системе GPS или Глонасс?

№ 4 — Как назовём корабль?

№ 16 — Будут ли у космонавтов фруктовые оранжереи?

№ 39 — Нельзя ли создать на корабле искусственную гравитацию?

№ 10 — Можно ли применить анабиоз?

№ 21 — Какую дозу радиации получат космонавты за время полёта?

№ 21 — Питаться летчики будут из тюбиков или выращивать хлореллу?

№ 26 — Каков процент вероятности успеха миссии?..

Вопросов было много и, наконец, они закончились. Представители «Роскосмоса» терпеливо отвечали на все запросы раскрепощенной мысли. Были и предложения. Молодой вихрастый юноша сказал:

— По двигателям. На старте, конечно, лучше использовать традиционные ракетные двигатели, а на промежуточном этапе — ионные, электрические.

— В этом есть смысл, хотя приращение скорости будет небольшим, — согласился с ним академик Измайлов. — В связи с большой массой каравана.

— За прототип можно принять уже готовый корабль «Федерация», — предложил микрофон № 16.

— Торможение в атмосфере Марса осуществлять тремя способами — динамическое, на парашюте, затем реактивными пропулсивными двигателями.

— Можно применить сминающиеся конструкции.

— И надувные баллоны.

Художники, следуя за мыслями учёных, рисовали на экране карандашный проект большого космического корабля. Тут же математики и программисты делали необходимые расчёты по массе, размерам и топливу.

Результаты оказались неутешительными. Ракета получалась гигантской, высотой более трёх километров и диаметром около двадцати метров.

— Мы пойдём другим путём, — сказал академик Измайлов. — Будем строить космический поезд. За образец можно взять готовую «Ангару-7». Ракеты взлетают раздельно и на орбите собираются в пакет. Стыковки у нас отработаны прекрасно. Космонавты живут в обитаемом отсеке и перед примарсением переходят в спускаемый модуль. Все ракеты остаются на эллиптической орбите Марса и ждут команду на приземление. Космонавты устанавливают на поверхности четыре маяка и спутники, ориентируясь на их сигналы, подобно «Фалконам», опускаются на импровизированный космодром. Предлагаю принять данную схему, как рабочую. На наш взгляд — это оптимальный вариант. Есть другие?

Измайлов посмотрел в зал. Яблоком раздора послужила схема соединения кораблей — параллельная или последовательная. Академики горячились. Ломались копья, летели стрелы. Приняли компромиссный вариант — последовательно-параллельный.

— А как обратно? — спросил чей-то робкий голос с «камчатки».

— Совещание закончено! — объявил Кравцов, заглушив командирским басом последний вопрос.

Глава 5

У Марса есть два естественных спутника — Фобос и Деймос. В переводе с древнегреческого — «страх» и «ужас».

В соседней аудитории, под сенью государственного флага, совещались танкисты. Вёл собрание бывший слесарь Уралвагонзавода, Иван Иванович Филин.

— Танк не проблема, — сказал Филин, обращаясь к аудитории. — «Армату» уже купили и преподнесли в дар государству.

— Кто этот благодетель? — спросил полковник Шитов. — Миллер или Абрамович?

— Чёрта с два! Олигархи зажались, — презрительно сказал бывший рабочий. — Истинными патриотами оказались Тимохин и Учаев. Недостающую сумму добавил Фрол.

— После того, как олигарх пожал тебе руку, следует пересчитать пальцы, — ехидно заметил генерал Холстинин. — За копейку удавятся. А кто этот Фрол?

— Гарри Фролов, старый вор в законе. Отслюнил наличку из общака.

— Деньги не пахнут, — сказал Холстинин.

— Фрол сам хотел поиграть с «Арматой» (у братвы свои тёрки), но ему отказали.

— На каком основании?

— Патриарх уже освятил «Армату». А освященному танку грех встревать в мирские дела.

Холстинин достал из внутреннего кармана плоскую фляжку и хлебнул из горлышка. Запахло хорошим коньяком.

— Допинг, помогает, — сказал он.

— Мельдоний?

— Хрен там, «Гвардейский».

Полковник Шитов последовал его примеру. У него была своя ёмкость, под камуфляж и с красной звездой. Филин завистливо посмотрел на обоих и сглотнул слюну.

— К делу, господа.

— Мы, вообще-то, товарищи, — поправил его Холстинин, завинчивая фляжку.

— К делу, товарищи офицеры, — продолжал Филин. — Боевая машина у нас есть и на ходу. Теперь надо приспособить её к походу в жёстких условиях марсианской пустыни.

— Броня крепка и танки наши быстры! — сказал молчавший до этого капитан Федулов. — Пустыня, она везде пустыня. Главное — скорость, манёвр и залп! Но…

— Что «но»?

— На Марсе танк не поедет, мотор не заведется.

— С чего бы это? Ладно, на Красной площади «Армата» заглохла. Теперь-то мы её обкатали.

— Там нет кислорода, — сказал Федулов. — ДВС без кислорода не работают.

Это сообщение озадачило военных мужей. Нашёлся Филин:

— Можно применить аккумуляторы, ставят же батареи на подводные лодки. А субмарина, наверное, тяжелее любого танка.

— В подлодке свободного места больше, — заметил Холстинин. — А у нас экипаж, плюс боекомплект! Пятьдесят тонн железа не потянут никакие батарейки. Разве что сделать педальный привод.

— Жидкий оксиген! — сказал техник Федулов. — Конечно, пятьсот кэ-мэ «Армата» не пройдёт, но нам и сотни хватит. К тому же, кислород и для дыхания сгодится, если вдруг чего…

— Зачёт! — одобрительно сказал Холстинин. — Быть тебе, капитан, в скорости майором! Теперь дело за мелочами, а это — не царское дело!

Генерал откинулся в кресле и потянулся за фляжкой. За окном красовался новенький танк «Армата». С него уже сняли гвардейский подарочный бант и обслуга красила броню в пегий цвет марсианской пустыни.

Глава 6

Начиная с 1960-х годов непосредственным исследованием Марса с помощью АМС занимались СССР (программы «Марс» и «Фобос»), США (программы «Маринер», «Викинг», «Mars Global Surveyor» и другие).

Сразу после открытия звездного городка, в нём появилась странная, загадочная личность. Это был долговязый парень, лет тридцати, с выпуклыми серыми глазами и острым носом. Звали мужчину Павел Акимович Аскольдов. Он был вхож в любой отдел и предъявлял при этом особый оранжевый пропуск. Пластиковая карточка давала ему право вникать в любые секретные дела и просматривать финансовые документы.

— Паша Акимович, — шутливо представлялся он, — Я есть агент ФСБ, тайный экономист и ревизор-рецидивист.

Паша заходил в приёмные, балагурил с девушками, не отказывался от чая и обычно рассказывал одну и ту же историю в разных вариациях:

— Брали мы однажды банду Трансформера. Сидим, значится, в засаде, ждем, когда соберутся на хазе уважаемые клиенты. Рядом, в кустах, сопит Геша Синюхин. Гляжу, а он спит, как сурок! Натурально дрыхнет, аж похрапывает. Потихоньку расстёгиваю у него кобуру и сую туда пирожок с повидлом. И, когда пришло время обнажить ствол, Геша выхватил из кобуры пирожок вместо пистолета! Ха-ха-ха! Представляете?!

Дурашливого Пашу никто не воспринимал всерьёз. Чего взять с этого балабола? Павел Акимович, отсмеявшись, заходил в отдел закупок и, между прочим, спрашивал:

— Люся Ефимовна, а чего прикупили на этот раз?

— Полюбуйтесь, — отвечала заведующая и протягивала Аскольдову папку с накладными.

Люся Ефимовна не любила, когда ей мешали работать.

Павел Акимович взял документы и перелистал их веером. Быстрее, чем ветер шелестит страницами забытой книги.

— Ого! Двести кило расфасованного кофе. Масштабно. Это куда?

— У Бикетова спрашивайте. Это его епархия.

— А в слове «электронный» ошибка. Там должно быть два «н».

— Тоже к Бикетову. Вернее, к его секретарше.

— Зайду, пренепременно зайду, — рассеянно сказал Паша. — Посудачу про дачу. Почём нынче электронные микроскопы, Люся Ефимовна?

— Там написано. Вам дать копии?

— Это лишнее. Ненавижу бумажки, — сказал ревизор-рецидивист, возвращая женщине пачку документов. — Знаете, где быстрее всего оборачивается капитал?

— Где же?

— Капитал, вложенный в продукты питания и электронные микроскопы.

Люся Ефимовна только пожала плечами.

В дверях Аскольдов обернулся и сказал загадочную фразу: «Воровать нехорошо, не так ли?»