Выбор мага (черновик! ч.4, гл.3) - Сергей Садов

О чем я думала в этот момент, я потом вспоминать не хотела. Просто не хотела, хотя и могла бы. В памяти осталось только чувство невообразимой тоски и страха, а заново переживать собственную беспомощность мне совершенно не хотелось даже ради тренировки.

Так и просидела до прихода Ортина Маренса. Он неторопливо прошел в комнату, брезгливо огляделся, подошел ко мне.

—Пора тебе выучить наш язык, надоело уже напрягаться.

Что у магов хорошо… у сильных магов, для них не существует языковых барьеров. Свои слова они могут заворачивать в образы и транслировать их человеку, который облекает эти образы в привычные фразы и ему кажется, будто маг говорит с ним на его родном языке. Точно так же происходит перевод слов человека к магу. Единственный недостаток такого метода общения – он утомителен. Магу приходится постоянно контролировать себя, ловить чужие образы, формировать свои. В общем, трудно с такой манерой общения наслаждаться непринужденной беседой. Для мага, понятно, трудно, для его собеседника совершенно незаметно. Я, например, до последнего была уверена, что Маренс разговаривает со мной на русском.

Маг достал небольшой кристалл, выставил его на ладони, тот сверкнул нестерпимо–яркой вспышкой, а меня снова скрючило от боли, на этот раз головной.

—Осваивай, — бросил он и вышел.

А я лежала, боясь пошевелиться, ибо мне казалось, что тогда моя голова точно лопнет. Только через два часа боль постепенно стала стихать. Сил хватало только на то, чтобы тихонько поскуливать – кричать я уже не могла, охрипла.

Маренс появился только через несколько часов. Возможно, даже утром. Окна в комнате не было, только потолок светился мягким ярким, светом. В дальнейшем я сообразила, что день и ночь можно определять по потолку: днем он светился очень ярко, а к вечеру медленно гас, так же медленно разгораясь к утру, хотя до конца он не тух никогда, иначе комната погрузилась бы в кромешную темноту. Маренс пришел когда потолок начал медленно разгораться. Принес несколько книг и выгрузил на стол. Вот интересно, почему он лично ходит, а не слугам велит? Хотя, слуги, вряд ли способны на такую магию. Но книги могли бы и они принести.

И о чем я только думала тогда? Какие пустяки занимали мою голову? Хотя ни о чем серьезном после такой ночи я думать была неспособна.

Тут, прерывая мои мысли, в комнату вошел еще один человек, в странном костюме, очень напоминающем ливрею. С подносом, который и поставил на стол и тотчас вышел. Я почувствовала, как рот наполнился слюной, а урчание желудка, наверное, слышали даже в соседнем городе.

—Ешь, а потом читай книги, осваивай язык. Потом спрошу.

—Почему вы выбрали именно меня? — осмелилась я все‑таки спросить.

Маренс обернулся у двери.

—Кажется, я тебя перехвалил и с первого раза ты не поняла. Придется продолжить дрессировку.

И новая порция боли, на этот раз, к счастью, недолгой. Наверное, магу было некогда и он куда‑то спешил, а потом ограничился таким вот «нежным поглаживанием». Иначе ни за что так быстро не остановился бы.

Когда я пришла в себя, то первым делом все‑таки не накинулась на еду, а отправилась в душ. Мама говорила, что нельзя садиться за стол неумытой. Мама, я теперь всегда–всегда буду следовать твоим словам, обещаю…

Я стояла под душем и глотала слезы. Теплые струи смывали их, но не могли остановить. Я яростно натиралась чем‑то, похожим на мыло, но с запахом прелого сена, пытаясь хоть как‑то прогнать болезненные воспоминания, забыться, но это помогало мало. Вышла из‑под душа только когда убедилась, что больше не плачу. Посмотрела на свою одежду, разложенную на специальной подставке. Вздохнула. Надо бы постирать, но вряд ли у меня есть время. И другой тут нет – шкаф в комнате я уже осмотрела, совершенно пуст. Так что хочешь – не хочешь, но придется натягивать грязную одежду. Ладно, потом постираю.

В комнате сразу набросилась на еду. И я еще дома капризничала, выбирая, что буду, а что нет? Какая же я была идиоткой! Нет, еда была вовсе не отвратительной на вкус. Обычной. Но тут не было моих любимых бутербродов с сыром, зато было что‑то, похожее на зеленый горошек, который я терпеть не могла. Сейчас съела все и даже тарелку вылизала. Сыто откинулась на спинку стула. А что с посудой делать?

Словно в ответ на мои мысли, распахнулась дверь, и вошел уже знакомый слуга, который неторопливо начал собирать грязные тарелки на поднос. Подсматривал что ли?

—Здравствуйте, — робко улыбнулась я. Накажет или нет?

Не наказал. Но и внимания не обратил. Словно меня и не было тут, и не говорила ничего. А может я на русском сказала, а он не понял? Нахмурилась. Понятно, что маг не просто так книги приволок, значит, уверен, что я уже могу читать на его языке. Я сосредоточилась. Слова всплывали, словно откуда‑то из глубины. Поднимались медленно, неторопливо. Иногда снова чуть тонули, и приходилось напрягаться, таща их на поверхность. И в какой книжке я читала, что магическое освоение языка очень быстрое и простое? Как бы не так. Сначала головная боль на несколько часов, потом дикая усталость, а вдобавок наверх все равно рвутся слова родного языка, а чужие плавают где‑то там далеко и их приходится вытаскивать напрягаясь изо всех сил. Лоб покрылся бисеринками пота. Я нервно протерла его, все равно справлюсь!

—Здравствуйте, — повторила я. На этот раз, кажется оно. Я знала значение слова, но звучало оно совершенно непривычно, язык приходилось заворачивать чуть ли не трубочкой, чтобы издать некоторые звуки. Хм, а вот как надо языком вертеть – это тоже магией передалось?

И снова ноль внимания. Слуга собрал тарелки и удалился. На меня за все время пребывания в комнате даже не посмотрел.

Снова забралась на кровать и принялась себя жалеть. Последнее это дело и очень губительное, но не судите строго. Как бы вы в моем возрасте себя повели? Очень может быть, что гораздо хуже меня. Папа говорил, что у меня бойцовский характер, хотя это и незаметно. Я могла долго сносить насмешки одноклассников, терпеть их выходки, но однажды меня переклинивало. В момент, когда терпение подходило к концу, от меня лучше было держаться подальше. Я бросалась в драку не задумываясь, пытаясь расцарапать противнику все лицо, кусалась, пиналась. Те, кто пытался доводить тихого серенького мышонка, очень быстро познакомились с моим милым характером и быстро отстали. Даже уважение появилось. Интересно, почему, чтобы тебя уважали, надо обязательно надавать по шее? Так же и на занятиях. Я могла плохо понимать предмет, не усваивать его, но в какой‑то момент решала, что хватит. Я не дура, разве я не могу справиться с этой ерундой? И садилась за учебники, порой даже не только учебники, но и дополнительной литературой, лазила в Интернете, задавала вопросы на форумах и успокаивалась только когда понимала тему, в которой раньше «плавала», от и до. Частенько узнавала даже больше учительницы.