Чёрный Триллиум - Андрэ Нортон

Все присутствующие, не отрывая глаз, следили за черным цветком — в руке волшебницы он чем-то напоминал маленькую пальму с аспидными, изящно вырезанными краями лепестков, чуть-чуть опустивших свои острия… Бина поставила кубок на столик у изголовья, осторожно отделила бутон и бросила его в отвар из трав, а стебель спрятала в складках платья. Потом немного подождала, пока лепестки не растворятся в напитке, и вручила кубок Имму.

Король по знаку Бины поспешил подойти, приподнял жену, усадил ее на постели и поддерживал, пока она, с трудом сделав первый глоток, не выпила содержимое кубка из рук Имму. Затем он вновь опустил Каланту на подушки. Тут же королева громко, пронзительно вскрикнула. В этом крике не было боли, только удивление и радость… Имму обрадовано взглянула на короля — лицо ее просветлело.

— Началось! — едва слышно вымолвила она.

…Через несколько минут одна за другой на свет появились три девочки. Это было истинное чудо — о тройне никто из присутствующих в зале людей слыхом не слыхивал. Не было в истории Рувенды, да и всего Полуострова, такого случая…

Младенцы вскрикнули — все разом. Казалось бы, совсем малышки, но голоски у них уже были разные. И формами, и цветом кожи они заметно отличались друг от друга. Пока каждую из принцесс заворачивали в приготовленные пеленки, Белая Дама дала им имена и повесила на грудь каждому младенцу маленькие, странной формы золотые медальоны, внутри которых находились кусочки чудесной смолы, добытой из Черного Триллиума.

Первую девочку назвали Харамис — в этом имени как бы прозвучало приветствие входящему в мир новому человечку; вторая принцесса была названа Кадией; самая беленькая, последняя, была поименована Анигель.

Затем Бина взглянула на короля и королеву — те во все глаза, так до конца и не оправившись от изумления, смотрели на нее. Белая Дама торжественно, накрепко впечатывая свои слова в сознание всех внимавших ей, произнесла:

— Годы бегут. Где были горы, там теперь равнина; что было дорого сердцу, обратилось в прах; тайное становится явным. Так было — так будет. День сменяется ночью, но верьте — впереди нас ждет рассвет. Все наладится… Мои дни клонятся к закату, и все же, пока землю для меня не объял мрак, я должна жизни наш священный Триллиум… Вот они, ваши наследницы, Крейн и Каланта. Их ждет незавидная судьба, на их долю выпадет много испытаний, но пока еще есть время…

Прежде чем король и королева опомнились, прежде чем успели попросить Белую Даму объяснить смысл ее пророчества, Бина, неслышно ступая, тихо вышла из зала. Малютки сразу заплакали, а королева и все другие женщины захлопотали вокруг них. Король Крейн, стряхнув оцепенение, вышел на балкон и объявил страже и придворным радостную весть, осыпав их золотыми монетами…

Можно было начинать праздник…

Тем временем, не снимая ладанок со смолой священного черного цветка на золотых цепочках, новорожденных запеленали и уложили в кроватки.

Девочки заснули.

Шли годы, и пришел срок, когда слова Великой Волшебницы обрели смысл. Три принцессы выросли, стали крепкими красивыми девушками — их пока еще баловало время… До того самого дня, когда служанки, а затем и их родители не рассказали об их чудесном рождении, о том, что случилось у постели королевы… Сначала сестры отнеслись к этой истории как к увлекательной сказке, особенно позабавило их обещание невзгод и тяжких испытаний. С чего бы? В стране царили мир и спокойствие, во дворце один праздник сменялся другим, да и вообще молодым людям более свойственно жить сегодняшним днем, чем задумываться о делах давно минувших…

Принцесса Харамис была любимицей отца. С детских лет она страстно стремилась к знаниям, перечитала все книги, что хранились в королевской библиотеке, все летописи и сказания, занесенные на свитки из тончайшей кожи. Всякого, с кем знакомилась, она донимала расспросами. Это было так необычно для королевской дочери! Она любила поэзию, музыку, и особенную радость ей доставляли звуки флейты и изготовленной из дерева ладу арфы. Много времени она проводила в обществе знаменитого певца, музыканта и рассказчика Узуна. Тот был из племени ниссомов. В один миг он был способен развеять тяжелые думы — стоило ему спеть веселую песню или рассказать забавную историю, как печальное лицо юной принцессы тут же светлело. Мог он помочь и мудрым советом…

Уже в раннем детстве стало ясно, что удел средней сестры Кадии — любовь к живым существам. Птицы, звери, особенно диковинные создания, обитающие в глухих заповедных уголках, в бездонных топях, отвечали ей тем же. Радостью для нее была жизнь под открытым небом рядом со своим наставником, оддлингом Джеганом, главным распорядителем королевской охоты, старшим егерем всех промысловых угодий. Вместе с ним Кадия облазила все дебри и укромные уголки рувендианских болот.

Принцесса Анигель, изящная, скромная до застенчивости девушка, обладала добрым сердцем. Страдание любого живого существа находило сочувствие в ее душе. Помогая другим, она не жалела себя, может, поэтому ее мать Каланта и полюбила младшую дочь особенно. Анигель обожала всякие домашние хлопоты, церемонии, с удовольствием исполняла роль наследной принцессы, к чему не имели склонности ни старшая, ни средняя сестра. Ее ближайшей подругой стала та самая Имму, бывшая камеристка ее матери и нянька Анигели. Теперь маленькая женщина-ниссомка заведовала всем аптечным хозяйством в Цитадели. Кроме того, она составляла рецепты духов, прекрасно пекла, изготавливала вкуснейшие сласти и варила превосходное пиво.

К тому времени, когда принцесс уже можно было выдавать замуж, королевство рувендиан превратилось — благодаря доходам от торговли с Лаборноком — в процветающее государство. В ту пору вдовый наследный принц Волтрик по совету мага Орогастуса попросил руки старшей дочери короля Крейна III Харамис, являвшейся официальной наследницей престола. Получив отказ, Волтрик пришел в ярость. Крейн III рассудил — раз небо не дало ему наследника мужского пола, то лучшим выходом из создавшегося положения будет, если его старшая дочь выйдет замуж за среднего сына короля Фьоделона, владевшего страной Вар. Принца звали Фьомакай, вместе с Харамис он должен был стать соправителем Рувенды. На ближайшем Празднике Трех Лун было решено объявить о помолвке.

Народ варониан проживал на плодородной равнине в устье великой реки Мутар, которая простиралась за южной границей Тассалейского леса. Связи Вара с Рувендой были очень слабы, чего нельзя сказать о Лаборноке. Вар и Лаборнок активно торговали между собой по морю. Брак с принцем Вара открывал перед рувендианским королем широкие перспективы — если обуздать диких глисмаков и проложить торговый путь вниз по Мутару, то товары из Рувенды могли достичь заморских стран, минуя порты Лаборнока. Их надменный правитель сразу бы почувствовал, что, значит, лишиться торговых связей с Рувендой.