С чего начинается Китай? История о том, как учитель русского узнавал Поднебесную и при чем здесь острый Кайсин - Александр Сергеевич Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В давние времена жили небольшие группы людей с общим предком: его имя и стало родовым, а потом людей стало больше, они превратились в один китайский народ.
Есть у нас украинская подруга Ирина. Она живёт в Китае уже давно, вышла замуж и после этого, вопреки китайской традиции, взяла фамилию мужа – 陈 «чэн». Китайский она тоже знает, поэтому часто подсказывает, как и что писать или говорить.
Однажды в офисе потребовали паспорта «для полиции» – в Китае этим словосочетанием объясняют почти любые требования. Мы, естественно, начали рассматривать, у кого какой паспорт. Вот украинский, вот российский, смешные фотографии… Последним пришел наш сингапурский Виктор. Он нерусский, но называет себя «Виктор». Свое китайское имя он не использует.
– А ты с паспортом? Показывай!
Особенностей документа я не помню, но вот фамилию заметил сразу. До этого я знал Виктора уже два года, но фамилию не спрашивал – Виктор и Виктор. А тут выяснилось, что он – Тан. Так было написано в английском варианте, а рядом был иероглиф – 陈 «чэн».
Иероглифы в фамилиях одинаковые, а прочтение разное: предки Виктора – южане, а там всё читается иначе, чем на севере. Получается, что по фамилии моя подруга Ирина и Виктор – родственники. Вот так китайские фамилии объединяют.
Правда, это не показатель того, что у людей общие способности и таланты: могу сказать, что был у меня очень плохой ученик, но носил он фамилию Мао – выше я уже рассказывал, чья она. Кстати, если брать иероглиф 毛 «мао», то он переводится как «шерсть». Местами можно понять, почему товарищ ученик Мао тянулся к иностранцам – мы на сленге жителей Поднебесной 毛子 «мао цзи» – волосатики.
А вот единое сходство у создателей Китая с современными китайцами – это любовь к курению.
Глава – отступление
Мой друг Ень Хы
У каждого человека есть свои особенности. У Ень Хы – это пальцы. Иногда так и кажется, что костей в них нет. Даже как-то жутковато. Но без таких пальцев не быть ему мастером резьбы. А не стань он резчиком – не познакомился бы со мной. И я не узнал бы сотню секретов о Поднебесной и ее жителях.
С детства меня тянуло к чему-то древнему, старинному, тому, что называют словом «антиквариат». Мой родной город на него не богат – каких-то интересных магазинов или блошиных рынков у нас нет. Поэтому я всегда мечтал увидеть настоящий антиквариат.
Такая возможность появилась у меня, когда я переехал жить и работать в Китай.
Местом обитания я выбрал город Чжэнчжоу в провинции Хэнань, которая, по мнению местных жителей, находится в самом центре Поднебесной. Как от Кремля начинается русская земля, так от Хэнань – земля китайская. Антропологи вроде как поддакивают: да-да! Китайцы там и зародились, по берегам матери-реки Хуанхэ. Да и географически она в центре. Самоназвание Китая —中国 «чжун гуо», где 中 – центр, поэтому как же иначе. Хэнань – центр Китая и мира.
Закончив с хлопотами, которые обычно бывают, если меняешь место жительства, я впервые отправился гулять по окрестностям.
Честно говоря, тогда Чжэнчжоу не особо порадовал архитектурой: кругом были жилые многоэтажные небоскребы, типовые парки и общие со всей Поднебесной старые пятиэтажки. Не хватало чего-то интересного, классического. Только кто ищет, тот всегда найдет, поэтому я сделал подобные прогулки традицией выходного дня.
В одно из странствий меня привлекло шикарное здание с традиционными крышами: оттопыренные вверх края которых как бы говорили вредным духам, которые, как известно, любят кататься по этим самым крышам, чтобы они улетали куда-нибудь подальше от дома. Крыши этого здания к тому же еще были позолоченными. Когда я зашёл туда, то, бинго! Оказался на антикварном рынке.
Маленькие магазинчики с древними диковинками, небольшие мастерские с трудолюбивыми ремесленниками, каллиграфы с кистями для письма всех размеров – всё это окружило меня, шумело, пело, стучало, шелестело. В руках мастера иероглифов держали разных размеров кисти – от маленьких до просто гигантских. Можно было почувствовать даже запах чернил. Вот мастер берет брусок и медленно «втирает» его в чернильницу, наполненную водой. Когда жидкость становится густой, то умелец достает свой инструмент и… Легкое движение кисти, и по мастерской летит запах чистописания: чем больше иероглиф – тем сильнее запах. От новых надписей он еще исходит какое-то время, а старые дают наслаждение только глазам. У многих мастеров были не только иероглифы, но и картины. Правда, и тут не без них: каждое изображение имело рукописное объяснение того, что на нем изображено. Красиво и понятно.
Особенно мастера любят тигров, пейзажи и барышень в одежде и неглиже. Пачки с такими рисунками лежат на столах, где покупатели перелистывают их с целью найти то, что украсит их дома. Думаю, этот звук вместе с запахом и есть атмосфера этажа каллиграфов.
Моими прогулками заинтересовались коллеги:
– Мы тоже хотим! Покажи.
Мы собрались компанией: я, рыжая Евгения из Питера, Ирина, которая уже непонятно откуда: из Украины или из города Иу, что на юге, где живут ее дети и муж-китаец, и пошли. Радостно прогулялись по первому этажу – вотчине продавцов четок, ювелирных изделий, статуэток, огромных кусков нефрита, керамики, монет. Поднялись на второй этаж – к мастерам каллиграфии. Вдоволь насмотревшись на древние мудрости и прекрасных дев китайской живописи, мы двинулись дальше.
На самом верхнем четвертом этаже мы неожиданно попали в Древний Китай.
Видимо, владелец здания решил, что на самом верху нужно сделать что-то особенное – как-никак антикварный рынок. Я прямо вижу, как старались строители и декораторы: внутри нас ждал небольшой пруд с искусственным водопадом посередине, бонсай[5] с массивными деревьями, которые будто по воле какого-то безумного ученого стали совсем небольшими – размером с тумбочку под телевизор. Но, несмотря на маленький размер, на крепких ветвях висели сочные плоды: гранаты, груши или просто красивые цветы. Свет заливал внутренние помещения сквозь круглые окошки, похожие на те, что можно встретить у хоббитов, картину дополняли такие же круглые двери, величественные львы сидели у каждого выхода – словно мы оказались в
