Аугенблик - Евгений Анатольевич Сотсков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начальник нервно постучал пальцами по столу. Не садился.
– Все. Работать иди. Потом договорим, – прогонял меня Исаев.
– Ага. На крышу надо попасть. Ключ нужен.
– Хорошо. У Главного спроси. Или у Тони. У нее где-то коробка с ключами была.
– А она где? Я ее сегодня не видел.
– И не надо. За реактивами поехала.
* * *
Тонечка Воробьева пришла только к концу рабочего дня, в мониторку заскочила на минуту.
– Александр Николаевич мне вставит, я здорово опоздала, – не отдышавшись, протараторила Тонечка.
– Откажи ему! Скажи, что у тебя месячные.
– Дурак! – очаровательно краснея, выдохнула Тонечка, опустив глаза.
– Чего это я дурак? – издевался я.
– Дура… дурачок… – потеплела Тонечка. – Ладно, пойду.
– Подожди, Исаев говорил, что у тебя какая-то коробка с ключами есть, надо от крыши найти.
– Зачем?– лукаво пропела Тонечка Воробьева.
– На свидание тебя приглашу. Прикинь, романтика и экзотика в одном флаконе!
– Я что, кошка что ли? – плохо изобразила Тонечка обиду, мило надув губки.
– Какая ты у меня вульгарная! – изумился я. – Знаешь, какие великолепные виды оттуда! На токарный цех, на литейный. Город видно. Кожно-венерологичечкий диспансер!
– Сам ты вульгарный, – мило улыбнулась Тонечка Воробьева. – Ладно, обсудим, пойду…
– Про месячные не забудь!
– Дурачок…
* * *
Поздним вечером того же дня, когда весь персонал сгинул, я забрался на крышу. Жар летнего дня ушел, но нагретый за день рубероид густо вонял гудроном и лип к тапочкам. Я осматривал антенну, прикидывал, как буду ее переделывать. Вопреки всем правилам, антенна крепилась к мачте, которая раньше, еще до самой антенны, служила громоотводом. Громоотвод возвышался на бетонной коробке, с выходной дверью, довольно высоко над крышей. Я находился на этой самой коробке и придумывал, как снять антенну с такой высоты. Поверхность крыши была метрах в трех подо мной.
– Жень! Женя! Ты тут? Женя!
Тонечка Воробьева стояла подо мной и смешно крутила кудрявой головкой в разные стороны.
– Побереги-и-сь! – гаркнул я сверху, сложив рупором ладони.
Тонечка Воробьева дернулась, не эстетично отпрыгнула в сторону, упала на одно колено. Туфля с одной ноги соскочила, отлетела прочь и гораздо дальше своего каблука.
«Блядь, – проскочила мысль, – опять пришурупливать придется!»
– Еб твою мать! – провизжала незнакомыми нотками милая Тонечка Воробьева. – Я же обоссалась вся!
Мгновенно поняв, что переборщил, я лихорадочно искал спасительные слова!
– Тонечка, милая, это ты что ли? Я же не знал…
Минут через десять мы стояли у ограждения, довольно высокого – примерно с метр, сваренного из арматурных прутков. Тонечка Воробьева восхищалась открывшимися видами и по-детски показывала пальчиком с обломанным ноготком то в одну сторону, то в другую…
– А вон, смотри, там вон дырка в заборе, через, которую мы на работу лазаем… А вон Муська наша… кис-кис-кис!
Муська, непонятного от многолетней грязи цвета, тощая заводская кошка, несинхронно шевелила ушами, пыталась определить, откуда ее зовут.
– А вон Мишка, – почувствовав наступающую хрипоту, вытолкнул я из себя, – какую-то пришлую сучку херачит! Тащатся оба, наверное…
* * *
Тонечка Воробьева упиралась в плохо сваренные скрипящие ритмичной музыкой прутки арматурного ограждения. Когда она поворачивала голову с волнующимися пружинками кудряшек, маленький полуоткрытый ротик, со смазанной губной помадой, алел на белом, в вечернем сумраке, лице. Упрямо сжатые губки придавали этому лицу сосредоточенность и строгость.
Горизонт пылал фантастическим огнем. Старая антенна на длинном громоотводе восклицательным знаком возвышалась над нами, подчеркивая значимость бытия.
Предательская мысль в моей голове портила божественное действие: «Черт возьми, наверное, здорово это выглядит снизу!»
ГЛАВА ШЕСТАЯ
– Женька, – сияла широко распахнутыми красивыми еврейскими глазами Тонечка Воробьева, – Исаев машину свою дает. Меня посылает в Центральный документы отвезти. Про тебя спрашивал. Поедешь?
– Не-а, – набивал я себе цену. – Смена кончается, чего я свой выходной тратить должен?
– Да нет же, – тараторила Тонечка возбужденно, – я его уговорила тебе потом отгул дать.
– Не-е, – торговался я, будто бы разговаривал с начальником, – мне здесь хорошо. Я же не нанимался в командировки ездить!
– Ну Женька, ну поехали… Он же говорил, что ты сам ему предлагал!
Тонечка Воробьева деланно надула губки, утрированно изображая сожаление, хотя оттенок растерянности проступил настоящий.
– …Ну, я не знаю… – перешел я на чистый женский язык.
– Поедем, а? – по-кошачьи заглядывая в глаза, тихо протянула она.
«Умеет, однако! Прелесть какая!» – в уме заметил я, делая длинную паузу, любуясь заметно возрастающей тревогой моей прелестной собеседницы.
– Ладно, уговорила, – деланно согласился я. – Только ради тебя!
Тонечка Воробьева совсем по-детски запрыгала, выказывая искреннюю радость.
– Но учти, – строгим тоном преподавателя воскликнул я, – это будет чисто деловая поездка!
После небольшой паузы, Тонечка неуверенно ответила:
– …Ну да, конечно… Мы же по делам.
Сколько разных эмоций было на лице Тонечки Воробьевой! Я читал это лицо, как удивительный по красоте роман, который, в своем длительном продолжении, обещал очень и очень много интересного!
– Мы прямо сейчас едем? – по-деловому поинтересовался я.
– Да. Исаев в СЭС с утра, к обеду только будет, Лешка на заправку поехал, сейчас будет.
Лешка, Водитель начальника, очень молодой парень, жил только своей работой, своей рабочей «Волгой». Часто заходил ко мне в мониторку. Мы дружили. Эта дружба была с обоюдным интересом. Лешка любил поговорить, собеседников не находил. Я притягивал его искусственным умение слушать. Он же невольно поставлял мне большое количество информации об устройстве нашего предприятия «наверху». Хотя не скрою, чувства мои к нему были действительно очень теплыми. Лешка был просто добрым и бесхитростным. Я ценил это и никогда этим не злоупотреблял.
Любуясь Тонечкиным лицом-романом, я не заметил, как подъехал Лешка. Он зашел в мониторку, внезапно заставив Тонечку вздрогнуть.
«Бедная, – искренне пожалел я ее, – зашугал ее начальник, всего боится!»
Лешка поздоровался, велел поторопиться.
Мы сели в «Волгу»: я – впереди, Тонечку сослали на заднее сидение (я предположил, что для конспирации сразу лучше вместе не садиться).
Лешка поправлял зеркало заднего вида. В нем на мгновение промелькнуло недовольное и даже немного обиженное личико Тонечки Воробьевой. Я обернулся к ней.
– Ну что, удобно? – заговорщицки подмигнув, спросил я.
– Ага! – поняла что-то свое Тонечка, делая вид, что рассматривает содержимое объемистой папки с бумагами.
– Мне еще в три места надо сгонять, – сетовал Лешка. – Сейчас решим, куда сначала.
– Чего решать – меня в последнюю очередь, – выгадывал я. – Как же я обратно добираться буду?
– Нет, так не получится, – погружал меня в реальность Лешка, – не
