Время инверсий - Владимир Васильев

Швед встрепенулся, отвлекаясь от мыслей. Пока он в очередной раз осознавал масштабы свалившейся ответственности, машина, как выяснилось, уже укатила, а Ефим с вопросительным выражением на лице стоял у самой калитки, держась за ручку, но не поворачивая ее.

– Вот и Лайк так, бывало, идет-идет, а потом бум – и встал! – глубокомысленно сообщил Ефим, заметив, что Швед вернулся в реальность. – Глаза с поволокой, глядит в никуда и улыбается чему-то загадочно так, со смыслом… А минут через пять встрепенется и дальше шагает как ни в чем не бывало.

Швед не нашелся что ответить.

– Открывай, Цицерон! – буркнул он Ефиму. – Амбу, по слухам, держат!

Ефим немедленно повернул ручку и толкнул калитку плечом.

Амба оказался если не абсолютной копией Симбы, то уж точно очень близкой. Отличался разве что чертами и выражением морды. Подбежал, обнюхал, пофыркал и вернулся к хозяину. Остальная бульдожья мелочь просто повертелась под ногами и убралась с солнцепека в сад.

– Похож, – сказал Швед со значением, протягивая руку Рублеву.

– Знаю, – усмехнулся тот, пожимая. – Привет, Ефим! Проходите. Во-он туда, в беседочку. Я сейчас чайник принесу. Или, может, чего покрепче? Я не буду, а вы вперед, если что.

– Давай потом, – предложил Швед. – Пива у тебя все равно нет, а поговорить надо. Про дела под сто грамм я разучился, знаешь ли.

– И правильно, – кивнул Рублев. – Взрослеешь.

Ефим поглядел на Шведа с немым удивлением.

– Чего? – Швед перехватил его взгляд.

– Ну, вы, блин, даете! – покачал он головой. – Пить побросали! Может, еще в Гринпис запишетесь?

– Между прочим, полезное дело, – проворчал Швед. – Гринпис китов защищает. Кто хоть раз китов своими глазами видел, тот не позволит их убивать.

– А ты видел, что ли?

– Видел, – пожал плечами Швед. – Даже трогал. Они теплые, прикинь! Вот мозгами знаешь, что теплые, а как потрогаешь – все равно удивляешься.

Ефим вздохнул и в который раз уже за сегодня покачал головой:

– Что творится, смотрим с грустью…

– Ничего, скоро и ты повзрослеешь, – сообщил Рублев, успевший вернуться из домика с чайником в руках.

В беседке помещался уютный круглый столик – как бы не тот самый, за которым столько было просижено и выпито на Подоле во времена, когда взгляды Шведа и самого Рублева еще не предполагали разговоров без алкоголя. Чай, чашки, печенюшки в хрустальной вазе, сахар в серебряной сахарнице – все нашлось на этом столе. Даже скатерть. Только чайника не хватало, но его как раз и принес хозяин.

– Все никак двести двадцать не протяну, – сокрушенно признался Рублев. – Приходится в дом бегать.

– Зато худеешь, калории тратишь безо всякой магии, – встрял Ефим. – Это полезно.

Рублев поглядел на Ефима совершенно по-отечески – так первое время глядели опытные, понюхавшие океана яхтсмены на Шведа с его лиманско-черноморским опытом.

– Чтобы долго не рассусоливать, – заговорил Рублев, явно обращаясь к Шведу, – то мой ответ «нет». Могу объяснить почему, если надо.

Рублев насыпал «Млесну» в изящный, явно расписанный руками, а не фабрично заварничек.

– И почему? – угрюмо поинтересовался Швед.

– Надоели эти крысиные бега, – честно признался Рублев. – Пожить хочу. Как люди, если понимаешь о чем я. Дочку растить…

– Грядки полоть, – опять встрял Ефим.

– Грядки есть кому полоть и без меня, – ухмыльнулся Рублев. – Но в целом ты прав. Надоело мне мир спасать и подставлять шею под очередной файербол, тем более что моего интереса в этом обычно немного. Хватит, пусть теперь Завулон на ком-нибудь другом поездит.

– Почему Завулон? – удивился Швед.

– А кто, по-твоему, Лайком вертел как хотел? А тот, в свою очередь, нами?

– Ну, прям уж как хотел! – возразил Швед.

Рублев вздохнул, накрывая чайник крышечкой:

– Да все равно, по сути, верно. Кому они нужны, эти Дозоры? Магам с амбициями разве что. А мои амбиции теперь с криком «Папа, просыпайся!» меня по утрам будят. И – ей-ей! – мне это очень по душе.

– Должен же быть какой-то порядок? – Швед даже растерялся. Как и сам Рублев, он заранее уловил общий эмоциональный фон будущего разговора, но подобных откровений от Димки совершенно не ожидал.

– Да какой порядок? – Рублев вяло отмахнулся ладонью. – В Киеве пару лет уже Дневного Дозора почитай что и нет. Светлые суетятся, с этим не спорю, а наши поразбрелись кто куда. Ну и спрашивается – мир рухнул?

– Рухнуть не рухнул, – ревниво заявил Ефим, – но поприжали нас Светлые, что бы ты там ни рассказывал. А офис? Офис, Тьма их всех забери, тоже простить? А «Викторию»?

– Офис – это просто дом, – спокойно ответил Рублев. – Здание. Красивый дом, не спорю. Но в Киеве такие еще найдутся. Кто захочет в войнушку играть – найдет новый офис и продолжит бодаться со Светлыми. Но – без меня. В гости заходите хоть днем, хоть ночью, хотя лучше все-таки днем. А в Дозор – нет, дружище. Отдозорил я свое. Может быть, потом и заскучаю. Тогда вернусь, конечно. Но пока мне в это слабо верится.

– Дима, – чуть ли не с отчаянием сказал Швед. – Тезка! Нас всего двое, я да Ефим. Ну, Симонов еще подъедет. Как нам эту гору свернуть?

– Свернете, – очень спокойно пообещал Рублев. – Я чувствую.

Швед несколько минут молчал, только осторожно, чтобы не обжечься, чай прихлебывал. У Ефима то ли окончательно пропал задор и желание ехидничать, то ли он прочувствовал важность момента, но он тоже помалкивал.

– Хорошо, – наконец возобновил разговор Швед. – Я вижу, для себя ты все решил. Что ж, твое право. Но хоть посоветуй – с какого конца браться? С чего начинать? Я ж даже не местный!

– А это и к лучшему, – философски заявил Рублев. – У тебя нет никаких особых личных счетов с киевскими Светлыми, ты никому и ничем не обязан.

– А у вас, что ли, есть?

– Ну, сам посуди, – пожал плечами Рублев. – Не помнишь, что ли, как тихо и мирно жили в девяностые? Со Светлыми иной раз даже попивали…

– Да помню, – поморщился Швед. – Только это тут при чем?

– При чем… – проворчал Рублев многозначительно. – Паны дерутся – у холопов чубы трещат. Начальство, конечно, строгое, но в патрули по улицам мы обычно без Лайка ходили. А Светлые – без фон Кисселя. Многое приходилось на месте решать, полюбовно. Мы – вам, вы – нам… Потому, думаю, и мир был так долго. А кроме того, я совершенно не удивлюсь, если наши Высшие вместе со Светлыми в каких-нибудь Куршевелях иногда ошивались. Располагала обстановочка, скажешь – нет?

– Не поспоришь, – вздохнул Швед. – Располагала, тогда вообще все благодушные были, не то что в Москве. Но вообще озадачил ты меня, тезка. Под таким углом я на проблему вообще глянуть не догадался.

– Пожалуйста. – Рублев величаво и вместе с тем добродушно вскинул руки. – А что до того, с чего начинать, то понятное дело – с офиса. Уж до этого ты явно должен был додуматься. Додумался ведь?

– По правде говоря, даже уже выбрал.

– Кошкин дом? – предположил Рублев.

– Он самый. – Швед поджал губы и покачал головой. – Во-первых, от вас фиг чего скроешь, а во-вторых, оно просто напрашивалось. Да и нравился мне он всегда.

– Комнату с башенкой себе отслюнявишь? – Рублев прищурился с довольно-таки хитрым видом. Ефим тоже лыбился, как умел только он – вроде и без издевки, но и не без ехидства.

– Куда ж я денусь… – покорно выдохнул Швед. – Да, други, успели вы меня изучить как облупленного. Хорошо, с офисом понятно. А дальше?

– А дальше к тебе заявятся Светлые и начнут пугать, – сообщил Рублев. – И от того, как ты себя поведешь, будет зависеть очень и очень многое. По крайней мере именно в этом месте вероятности расходятся, и среди них трудно выделить основную. Так что будь готов, тезка. Аки пионер.

– Тьфу ты, – нахмурился Швед. – Ты что, по совместительству еще и пророком заделался?

Рублев ответил неожиданно серьезно, так что у Шведа даже в груди чуток похолодело:

– Я – нет. Зато у меня дочка пророк.

Наступившую тишину нарушило только озадаченное Ефимово:

– Оп-паньки!

Глава вторая

– Так пророк? Или все-таки прорицательница? – осторожно уточнил Ефим, когда молчание в очередной раз стало невыносимым.

– Не знаю! – резко ответил Рублев. – Может быть, вообще ни то ни другое. Она еще и говорить-то связно не очень умеет, куда ей пророчить? Но она предвидит будущее и как-то это транслирует на меня. Глянет вот так иной раз, прямо в глаза, и я вдруг понимаю: завтра приедут Швед с Ефимом. Вчера, к примеру, глянула.

– Может, это ты сам? – еще осторожнее предположил Швед.

Рублев вяло покачал головой:

– Вряд ли. Вероятности я, конечно, прикидывать всегда умел, я все-таки немножко маг. Умел и умею. Но тут совсем другое, тут не вероятности – тут абсолютная уверенность. Вроде дежа-вю, только направленное в будущее. И оно до сих пор всегда сбывалось. И всегда – всегда! – сначала Маришка на меня глядит. И взгляд у нее при этом… как бы это сказать попонятнее… не детский, вот. Это быстро проходит, она потом балуется себе, как будто ничего не было. А я просто открываю для себя кусочек будущего. Иногда еще немного для других.