Мемо - Андре Рюэллан

На том конце провода помолчали, прежде чем ответить.

— Но, Поль, она же бывает у нас только по пятницам, к концу дня, когда заезжает за вами…

Поль скосил глаза на Изабеллу.

— Ах да, ну, конечно же, Мариетта. Благодарю вас.

Мариетта нерешительно спросила:

— Вы… надеюсь, вы чувствуете себя хорошо, Поль?

— Да, да, я чувствую себя хорошо. Спасибо, до завтра.

Он положил трубку.

— Прости меня. Я хотел… Мне нужно было…

Изабелла подбежала, прижалась к нему:

— Ну конечно, любимый!

На душе у Поля по–прежнему было тяжело. Придётся ему теперь жить с этим ужасным ребёнком и слюнявым псом: не отрекаться же от семьи.

За завтраком Поль обнаружил в кармане пиджака ключи, которых никогда прежде не видел. Отложив бутерброд, он показал их Изабелле.

— Ты знаешь, что это за ключи? — спросил он.

Изабелла кивнула — понимающе, мягко.

— Это твои ключи от машины, Поль.

— Что ты такое говоришь? Уж их–то я помню!

— Погоди. Ты помнишь, от какой?

— Само собой, от «дофина»!

— У нас уже два года «студебеккер».

Поль внимательно посмотрел на Изабеллу, потом на связку с тремя ключиками.

— «Студебеккер»? — тупо повторил он.

— Посмотри сам. Синего цвета, прямо под окнами.

Поль встал и подошёл к окну. От высоты в двадцать этажей у него снова закружилась голова. Но синий автомобиль действительно стоял внизу. Длинный, шикарный.

Поль в задумчивости возвратился на место.

— Так, значит, мы разбогатели? — спросил он почему–то саркастическим тоном.

— Наступило время получать проценты с прибыли от продажи твоего препарата.

— «Меморила»?

Изабелла кивнула.

— Мне казалось, что я продал формулу только в начале года…

Она улыбнулась.

— Да нет, гораздо раньше.

Поль задумался.

— Мне казалось, что мы тогда решили… ну, я решил усовершенствовать его, прежде чем…

Он не закончил фразу, осознав, что говорит с Изабеллой так, будто она по–прежнему работает вместе с ним… Решив сменить тему, Поль спросил:

— А, кстати, где Венсан?

— Он ещё спит.

— Прости, что я не сразу о нём вспомнил…

Изабелла снисходительно покачала головой.

— Для тебя он словно только что родился. Ты не привык. Ты не думаешь о нём…

— Долго ж ты перехаживала, раз он родился пятилетним.

Оба рассмеялись. Но смех прозвучал неестественно.

Достав из кармана ключи, Поль направился к «студебеккеру». Он не удержался и воровато оглянулся по сторонам, словно собирался его угнать.

Открыл дверцу и сел за руль. Автомобиль и впрямь не имел ничего общего с «дофином». Автоматическая коробка, стёкла с электроприводом… роскошь. Трогаясь с места, Поль с непривычки чуть было не задел машину, стоявшую впереди. Впрочем, приноровился он очень быстро. Оказалось, что «студебеккером» управлять гораздо легче, чем маленькой машиной примитивной конструкции. В салоне был приёмник. Поль включил его. Грянул оглушительный твист. Поль уменьшил громкость и с полуулыбкой смутного удовлетворения поехал к Сальпетриер.

Мариетта вошла в лабораторию в ту самую минуту, когда Поль разглядывал стеклянную перегородку.

— Здравствуйте, Поль, — с улыбкой сказала она. — Я вижу, у вас прекрасное самочувствие.

— Здравствуйте, Мариетта. Я думаю, оно у меня было бы ещё лучше, если б я мог понять, каким образом вы сумели так быстро сделать ремонт.

Взгляд Мариетты выразил непонимание.

— Какой ремонт? — спросила она.

Теперь удивился уже Поль.

— Да этой перегородки, которую я разбил…

— Простите? — спросила Мариетта.

Поль пристально посмотрел на неё.

— Уж не хотите ли вы сказать, что я ничего не разбивал?

Мариетта не ответила. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке. Неловкое молчание нарушил вошедший Дармон.

— Привет, Поль! Рад тебя видеть!

— Я тоже. Избавь меня от одного сомнения…

— Если сумею…

— Эту перегородку вчера ремонтировали?

Дармон окинул перегородку взглядом.

— Конечно, нет! Она ведь в полном порядке, разве не так?

— Да–да, — согласился Поль. — Она в полном порядке.

На какое–то время он погрузился в созерцание перегородки, потом повернулся к хранившим молчание Мариетте и Дармону.

— Я заскочу к Карлену, — объявил он. — Если понадоблюсь, звоните туда.

Широким шагом Поль вышел в коридор. Оставшиеся в лаборатории продолжали молча смотреть друг на друга.

Поль и Карлен были одни в небольшой аудитории. Карлен, примостившись на краю стола, поигрывал молоточком для проверки рефлексов.

Поль некоторое время ходил взад и вперёд, потом остановился перед Карленом.

— Таким образом, — сказал он ровным голосом, — после моего обморока в лаборатории вы продержали меня в отделении двое суток. Ни бреда, ни агрессивного поведения, ни попыток крушить окружающие предметы… и я перед тем не принимал никакого препарата, так?

— Точно.

— Скажите, Бенуа, что вы думаете об С–24?

— О чём?

Поль постоял в нерешительности, потом вновь принялся мерить шагами аудиторию.

— Что вы знаете о наших работах? — спросил он.

— Ну что ж, вы получили отличную штуку — вы, Дармон и Жинесте. А именно — «меморил», который успешно применяется для лечения послетравматической амнезии.

— И больше ничего?

— Насколько мне известно, нет.

Поль снова остановился. Он был близок к отчаянию.

— Выходит, — произнёс он, — мы говорим о лекарстве, которое активизирует память, и у нас о нём разные воспоминания? Вот здорово!

— Послушайте, старина, — мягко сказал Карлен, — не забывайте, что у вас было сильное переутомление.

— А ребёнок, а собака?

— Что с ними?

— Они существуют! А не должны! Вы же сами не далее как вчера говорили мне, что спрашивали у Изабеллы, почему у нас нет детей! Не будете же вы теперь меня разубеждать!

Карлен смотрел на него с почти профессиональным вниманием.

— Да нет, Поль, буду. Я даже признаюсь вам, что был готов услышать это от вас. Сегодня утром мне позвонила Изабелла. Так что мне известно о вашей амнезии. Но вы хотя бы для начала попробовали принять «меморил»?

— К чёрту «меморил»! Я очень хорошо помню ваши слова. Не понимаю, почему вы от них отказываетесь!

— Послушайте меня, Поль. У вас не только амнезия, потеря памяти о пяти последних годах вашей жизни, но и расстройство памяти. У вас появляются воображаемые воспоминания. Как, например, о некоем С–24…