Не покидай Мэнгроув Плейс - Олеся Булатовна Луконина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он переводит дыхание после длинного монолога и внимательно смотрит на Лу, которая тем временем уселась прямо на ковёр, поджав под себя ноги и вперив взгляд в мусорную корзину — так, будто там кино показывали.
— Отличный расклад, — бормочет она себе под нос. — Мне нравится. А кто же из них сыграл в ящик? То есть отдал Богу душу?
— Трое последних, — лаконично поясняет Зак. — Джозеф Маклин, Кристина Шарп и Вирджиния Чивингтон.
— И что же, смерть каждого была квалифицирована как произошедшая по естественным причинам? Или как несчастный случай? Стоп, не говори пока, — Лу запускает пальцы в свои чёрные кудри. — Что тебе известно о завещании старого Монтгомери? Насчёт кухарки — это был гон, конечно, но, чует моё сердце, здесь что-то всё-таки не так, м?
— Да, здесь всё обстоит очень интересно, — медленно произносит Зак. — Первоначально старик завещал всё своим внукам и по мелочи — прочим родственникам. Его сын Фрэнк Монтгомери, отец Стива и Белинды, погиб в авиакатастрофе вместе с супругой, когда дети были ещё подростками. Дед забрал их к себе. Таким образом, прямыми наследниками являлись внуки. Но завещание было изменено в конце прошлого года. Согласно новым условиям, имущество Роджера Монтгомери в равных долях отойдёт каждому из его кровных родственников, кто на момент его кончины будет находиться в Мэнгроув Плейс. Условия завещания, к сожалению, стали всем известны — Роджер их и не скрывал. Более того, он их обнародовал.
— Нихрена себе! — едва слышно выдыхает Лу, поднимая на Зака ошеломлённый взгляд. — И сарычи тут же слетелись к смертному одру!
— Не тут же, — педантично поправляет Зак, — а лишь когда он вышел из игры.
— Да он же, можно сказать, сам себе смертный приговор подписал.
— И не только себе, — со вздохом подтверждает Зак.
— Теперь рассказывай, как они умерли, — возбуждённо требует Лу, взлетая на ноги. — Давай-давай!
— Мисс Чивингтон, учительница, умерла первой — от отёка гортани, вызванного предположительно укусом ядовитой сороконожки, — Зак снова заглядывает в свою папку с бумагами. — Её нашли возле болота за домом. Фото?
— Чёрт… вот бедняга, — говорит Лу, посмотрев на раздутое потемневшее лицо женщины, возраст которой невозможно определить. Её рот раскрыт, окостеневшее тело вытянулось и кажется непропорционально длинным. Юбка задрана и порвана. — А что это у неё с ногой?
Правая нога покойницы вывернута и оголена до самого бедра, на ней виднеются длинные рваные царапины и раны.
— Ничего себе, сороконожки в Мэнгроув Плейс! — Лу берёт следующую фотографию.
— В болоте, возле которого нашли мисс Чивингтон, много лет обитает аллигатор, — объясняет Зак почти буднично. — Он волок труп на глубину, когда сын экономки, Майк, вздумал поставить там ловушку на крабов. Парень поднял шум, стал бросать в аллигатора камнями, и тот уплыл. Майк вытащил женщину обратно на берег и побежал в дом за помощью. Но смерть мисс Чивингтон наступила именно от яда и за несколько часов до этого, что установлено медэкспертизой.
— Чёрт, как же разнообразен и богат животный мир луизианских болот, — мрачно констатирует Лу. — Не повезло учительнице. Кстати, а почему её подопечные, эти близнецы, не ходят в обычную школу?
— Их мать, миссис Чемберс, считает, что они научатся там дурному, — хмыкает Зак.
— Я уже люблю эту женщину, — с ухмылкой объявляет Лу. — Почему моя тётка Уитни так не считала, запихав меня в зверинец, то есть в среднюю школу имени Уильяма Гаррисона? Впрочем, тогда я не попала бы в школьную Книгу славы, не закорешилась бы с тобой и не сидела бы здесь, расследуя всю эту байду с манграми и сороконожками.
— Это я не сидел бы здесь, — Зак забирает у неё фотографии. — Без тебя я не справился бы с половиной наших дел, и агентство пришлось бы прикрыть. Пропали бы отцовские деньги.
"Это совершеннейшая правда", — думает он, глядя в яркие глаза своей великолепной напарницы. Он понятия не имеет, отчего той вдруг вздумалось бросить Нью-Йорк и мечты о бродвейских подмостках, вернуться в Луизиану и наняться в детективное агентство Пембертона, но он благословляет день, когда Лу снова возникла на его пороге — спустя почти пять лет после окончания школы.
А ещё он никогда не спрашивает, ради чего во время жизни в Нью-Йорке Лу вшила себе в грудь импланты. Но, увидев её в дверях своего новоиспечённого агентства с сиськами размера "С", Зак ничуть не удивился. Это же была Луиза Эмбер Филипс!
А от неё всего можно было ожидать.
— Никому не говори, — прыскает та, моментально приходя в хорошее настроение, но тут же серьёзнеет. — Ладно, кто из покойников был следующим?
— Кристина Шарп, кузина старика, пожилая дама, весьма тучная и страдавшая диабетом. Она…
— Инсулинозависимая форма? — тут же перебивает Лу.
— Угу, — подтверждает Зак. Его, обстоятельного тугодума, молниеносные реакции напарницы всегда восхищают. Вот как сейчас.
— В анализах нашли гипер- или гипогликемию?
"У этой заразы не глаза, а прожекторы", — думает Зак, невольно улыбаясь, хотя в обстоятельствах чьей-то гибели нет ничего забавного.
— Ну что ты лыбишься, как идиот? — нетерпеливо упрекает его Лу. — Давай, выкладывай.
— Диагностировали гипергликемию, — торжественно изрекает Зак и зачем-то поясняет: — Переизбыток сахара.
— Бедная старушенция забыла ввести себе инсулин? Быть такого не может. Если она много лет страдала диабетом, то привыкла колоться по часам.
Зак только пожимает плечами, словно говоря: будь тут всё так просто, нас не пригласили бы в дом Монтгомери:
— Взглянешь на фото покойницы?
— За неимением самой покойницы больше ничего и не остаётся, — бурчит Лу. — Остывший след для ищейки всё равно что… мать твою!
Фотография, протянутая Заком, едва не выпадает у неё из пальцев.
Морщинистое лицо пожилой женщины, запечатлённое безжалостным полицейским объективом, искажено невыразимым ужасом. Детским, всеобъемлющим, обрывающим дыхание.
— Что-она увидела? — бормочет Лу дрогнувшим голосом.
Зак снова пожимает плечами и забирает фотографию:
— Причиной смерти объявлена остановка сердца, вызванная спазмом сосудов, который, в свою очередь, обусловлен гипергликемией.
— И ещё сильнейшим нервным потрясением, — поправляет Лу. — Преклонный возраст, диабет, сердце изношено, ничего удивительного. Но всё-таки, чего или кого она так испугалась? Где её нашли?
— В собственной спальне, — бесстрастно отвечает Зак. — На ковре. Дверь спальни была отперта. Но признаков постороннего присутствия нет, подозреваемых нет. Никто из домашних по коридору
