Раздвоенное сердце - Беттина Белитц

И действительно, всё выглядело знакомым больше, чем я думала. Это было прекрасно и в тоже время больно. Если они декорируют дом так же, как в Кёльне, почему мы не могли там и остаться? Здесь всё выглядело как в Кёльне. Но это был не Кёльн. Это был Дункельхаузен. Я сняла мокрое пальто с онемевших замёрзших плеч, бросила комом в угол и стащила с ног все вымазанные коркой грязи сапоги.

- Я снова здесь, - крикнула я в сторону гостиной, где слышалось, как стаканы с вином побрякивают друг о друга.

Вот они сидят и радуются их новой восхитительной жизни, в то время как их дочь от чистого стресса и горя видит галлюцинации. Я была не в себя. Всадник в ночи. Да, конечно. Мне было уже достаточно лет для того, чтобы папины истории о приведениях не производили на меня такого впечатление. "Как папа это назовет, то, что со мной случилось?" - язвительно спросила я себя. Деревенский психоз? Но когда я тихо съела булочку с сыром, согрелась под душем и зарылась в свою кровать, видение всплыло ещё раз и прошло беззвучно перед моими закрытыми глазами.

Танцующие голубые огни, чёрная вода и развевающаяся грива на месте топчущегося коня. Я ужасно боюсь лошадей. Я уже почти заснула, когда мой мозг мне напомнил, что сегодня вечером не было ни одного дуновения воздуха. Днём - да,   было ветрено. Ночью нет. Но грива коня шевелилась. Как тонкие змеи, которые извивались в тёмной пустоте.

Это должно было меня встревожить. Но я была благодарна за окончательное доказательство того, что я что-то видела, что-то, чего не существует. Чёрных всадников не бывает. С головой или без. Всадника не было. Удовлетворённо вздохнув, я повернулась на другую сторону. И мои сны перенесли меня назад в город.

Глава 2

Городское создание

— Поешь, Эли, — мягко сказала мама.

Она сидела, утомленная после бессонной ночи, в халате за столом и завтракала, в то время как папа суетливо упаковывал свою сумку.

Обычно мама не встает к завтраку, это мое и папино время. Если честно, больше всего я люблю проводить это время одна. Чаще всего это удается сделать летом: папа встаёт очень рано и уезжает на работу.

Видимо, мама подумала, будто её присутствие немного облегчит мою участь.

- Нет аппетита, - пробормотала я.

- Здесь действительно красиво, не правда ли? - спросила мама, зевая.

Я вздохнула и оглянулась. Да, зимнего сада у нас в Кёльне не было. И да, наверное, это было особенное место для завтрака, раз даже мама жертвует сном ради трапезы.

Хотя другие люди, наверное, оценили бы это место. Если только они не скучают по дому, как я.

Первые лучи солнца вспыхнули в нашем саду. Папа подошёл к нам, стоя, сделал один глоток воды и отвернулся, щуря глаза.

-Занавески будут скоро готовы, ещё один-два дня, - сказала мама и погладила папу по руке.- Кроме того, я заказала жалюзи.

Я воздержалась от ехидного комментария. В конце концов, не очень вежливо насмехаться над болезнью других людей. Но папа с его мигренью – это те вещи, к которым я никогда не смогу привыкнуть. Добавьте к этому еще то, что в наших комнатах постоянно царил полумрак.

Меня удивило, что он не снёс зимний сад сразу. Папа посмотрел на мою пустую тарелку.

- Элиза, съешь хоть что-нибудь, - заметил он, прежде чем мама смогла его остановить.

- У меня нет аппетита, - возразила я упрямо.

Пожав плечами, папа направился в коридор, насвистывая про себя. У меня действительно не было аппетита. Я нервничала и беспокоилась. К тому же, в три часа ночи я проснулась из-за пугающей тишины и больше не смогла уснуть.

Такое чувство, будто дом был живой. Он везде трещал и скрипел, а на улице, наоборот, было пугающе тихо. За всё это время ни одна машина не проехала через деревню. Вместо этого, на краю леса снова и снова кричала птица - это был странный тоскующий, мучительный крик, который проник мне в голову. Мою усталость как рукой сняло.

Когда начало рассветать, птицы устроили настоящий концерт, и на то, чтобы поспать хоть немного, шансов не осталось. Вместо этого я ломала голову над вопросом, что же мне надеть. Похоже, я начинаю возвращаться к нормальной жизни.

Моя вечерняя вылазка на утро показалась мне событием из далекого прошлого. Мне вдруг стало стыдно из-за своего видения. Ну, какой там мог быть всадник? Даже если он и был, то он явно перепутал век: верховая езда давно осталась в прошлом. Во всяком случае, я решила поскорее забыть эту вылазку. А сейчас лучше вернемся к проблеме выбора одежды.

Когда, наконец, в шесть утра прозвенел мой будильник, я была еще сонная. Поэтому я схватила первое, что попалось под руку: обтягивающий шерстяной пуловер и джинсы, на ноги - высокие сапоги на каблуках. На лицо минимум макияжа: крем-пудра и туш для ресниц. Готово.

- Я подвезу тебя сегодня до школы, - крикнул папа из коридора. – А домой можешь вернуться на автобусе.

- Отлично, - ответила я с облегчением. Хоть что-то хорошее.

По крайней мере, в машине папы я чувствовала себя уютно. Я молчала, притворяясь, что рассматриваю местность. На самом деле, смотреть здесь было мало на что: кругом одна зелень. Одни деревья сменялись на другие, иногда попадались луга с высокой травой. Ни дорог, ни домов, ни улиц. Только узкая асфальтовая дорога, по которой мы ехали.

Все вокруг было зеленое и непривлекательное. Я судорожно вздохнула, отгоняя тошноту. Интересно, как на меня отреагируют новые одноклассники? Сейчас Кёльн казался мне раем, хотя и там вначале было нелегко.

В конце концов, я приспособилась: поняла, что надо говорить, как одеваться и чем интересоваться. Из-за чего можно тревожиться, из-за чего нет. И что лучше не радоваться хорошим оценкам, достаточно просто произнести "пф". Лучше просто сказать, что списала, а не то, что справилась сама.

- Будь собой, - сказала мама на прощание.

Но я не знала, как это – быть собой. Я ведь даже не знаю, что мне надеть!

По крайней мере, хотя бы одно преимущество в переезде в деревню быть должно. Надеюсь, здесь никто не даст мне прозвище Лесси, как в Кёльне. Как я это ненавидела! Я же не собака.

- Посмотри, там – клиника, а там – школа, - сказал папа, вырывая меня из моих мрачных воспоминаний.

"Центральная школа. Психиатрическая клиника. Стрелковое общество" - гласила вывеска на перекрёстке.

"Хорошая комбинация", - подумала я цинично.

- Может, ты сможешь записать в спортивный клуб, - мимоходом заметил папа, поворачивая к школе.

- Ты хочешь, чтобы я занялась спортом? – весело спросила я.

Папа знает, что с восьми лет я пыталась заниматься разными видами спорта. Их насчитывалось около семнадцати. Ни в одном я не блистала успехами.