Я самый красивый человек в мире - Сирил Массаротто

Не успел закончиться первый учебный день, а я уже понял, что за четыре года ничего не изменилось: все мои нынешние одноклассники, как и дети из городской школы, мечтали обо мне. Было только одно отличие: вместо «давай дружить» девочки теперь говорили «давай встречаться».

Между прочим, мне уже стукнуло четырнадцать, я был подростком.

Я заметил, что всем моим соученикам переходный возраст преподнес одни и те же сюрпризы: жирная кожа, зубная пластинка, ну и, конечно, ужасные прыщи и ломающийся голос.

У всех одни и те же проблемы. У всех, кроме меня.

Моя кожа мерцала легким загаром, безупречно ровные зубы сияли белизной, голос приобрел низкие бархатистые нотки, и ни один прыщик не осмеливался нарушить это великолепие.

Я вырос, мое тело постепенно сформировалось, под рубашкой уже прорисовывались мускулы, хотя я никогда не занимался спортом.

Физиологические метаморфозы привели к довольно неожиданным для меня самого последствиям: оказалось, я неравнодушен к знакам внимания одноклассниц. Надо сказать, в гостях у одной из них я потерял девственность.

Не с одноклассницей, нет.

С ее матерью.

Девочка подошла ко мне в первый же учебный день, когда я выходил из школы после занятий. В следующую субботу она отмечала день рождения и готова была отдать все, лишь бы я пришел на праздник. Понимая, что на просьбу отпустить меня в гости мама ответит категорическим отказом, я решил ничего не говорить ей и принял приглашение. Я собирался сбежать из интерната и отправиться на первую в своей жизни вечеринку. Услышав мой ответ, девочка долго рассыпалась в благодарностях, а потом неровной походкой вернулась к подругам, ждавшим поодаль. Сообщение о моем согласии вызвало шквал восторгов, причем радостные крики большинства заглушили рыдания некоторых завистниц.

В назначенный день я вылез из интерната через выходившее на улицу окошко туалета и направился к остановке автобуса, который шел к дому именинницы. Я предусмотрительно надел шапку и огромные, закрывающие пол-лица очки. Внезапно я осознал, что впервые в жизни иду по улице один. Меня тут же охватил страх, в голову полезли зловещие воспоминания. Я остановился на минуту, уже готовый пойти на попятный, но тут же взял себя в руки. Глубоко вздохнув, я подумал и почувствовал наконец, что я свободен. Фантастическое, ни с чем не сравнимое ощущение. Детство закончилось окончательно и бесповоротно.

Впервые в жизни заходя в автобус, я испытывал непередаваемые ощущения, которые, впрочем, моментально испарились от грозного окрика водителя:

— Ваш билет, молодой человек!

— Что, простите?

— Вы не хотите купить билет?

— Э-э-э… У меня нет денег…

— Тогда выходите.

Он сверлил меня взглядом. Я разозлился на себя за свою непредусмотрительность. Ведь если я не прокачусь на автобусе, весь день будет испорчен! И тут меня осенило. После недолгих колебаний я резким движением сдернул очки и шапку, немало удивив водителя. Но его взгляд быстро смягчился, а через пару секунд он улыбнулся и проговорил:

— Так уж и быть, заходи…

Я шел по автобусу и видел одни улыбающиеся лица. Многие люди предлагали мне сесть с ними. Я устроился рядом с очаровательной пожилой женщиной: мне хотелось сделать ей приятное, и потом, я всегда мечтал о доброй бабушке.

Поездка оказалась короткой, но очень приятной. Когда я выходил, все махали и прощались. Этот опыт несколько обнадежил меня, я даже подумал: «Может, когда-нибудь я смогу жить среди людей».

Я нашел дом моей одноклассницы, гораздо более богатый, чем наш, и позвонил. Едва ступив на порог, я потерял дар речи: среди толпы гостей стояла она. Впервые в жизни меня неодолимо потянуло к человеку.

Нет, не к девочке.

Ко взрослой женщине. Я не мог отвести от нее глаз и мечтал об одном: познать ее.

Не представляя, как вести себя в таких ситуациях, я подошел и протянул руку.

— Меня зовут Сандра, — проговорила она.

— Сандра? Очень приятно.

— Всю неделю дочь только о вас и говорит. Мне даже кажется, что мы уже знакомы!

Она приблизилась и прошептала мне на ухо:

— Честно говоря, ваш приход — лучший подарок для нее…

Сандра заговорщически улыбнулась, и тут я почувствовал нечто странное: я открыл рот, но не смог выдавить из себя ни слова. Мне хотелось продемонстрировать свое красноречие, но в голову ничего не приходило, словно в мозгу произошло короткое замыкание.

Весь вечер я не мог оторвать глаз от Сандры. К моему несказанному удовольствию, на мои взгляды она отвечала неизменной улыбкой или беззвучным вопросом: «Все хорошо?»

Ее губы… Верхняя, розовая и изящная, напоминала птицу с распростертыми крыльями, как их обычно рисуют дети, нижняя, более пухлая и рельефная, нежно поблескивала. Когда Сандра сдержанно улыбалась мне, в уголках ее губ мелькала легкая тень. Глядя на эту женщину, я замечал то, чего не видел ни у кого другого: лебединую шею, идеальный овал лица, слегка выступающие скулы, аккуратную дугу бровей. В уголках глаз брали начало тончайшие струйки, которые затем разбегались к вискам, испещренным еле заметными неровностями. Девочки моего возраста были лишены всего этого.

Меня влекла к ней неведомая сила, с которой я не мог совладать. Я смотрел, не отрываясь, пытаясь даже не моргать, чтобы ни на секунду не терять из виду это удивительное лицо. В тот момент, когда я почувствовал, что больше не могу просто сидеть и смотреть, она подошла и предложила показать дом. Я с радостью согласился. Мысль о том, чтобы провести несколько минут с ней наедине, и пугала, и восхищала меня, от волнения я был сам не свой. Не знаю, в скольких комнатах мы побывали, но, едва зайдя в спальню, Сандра заперла дверь. Она взяла меня за руку, молча, глядя прямо в глаза, раздела и подвела к кровати. Какое счастье, что она взяла на себя инициативу! Я смотрел на нее, обнаженную, и понимал, что сам от избытка чувств не знал бы, с чего начать.

Лишь годы спустя, вспоминая ее тело и ее прикосновения, я догадался, что так привлекло меня в Сандре. Меня заворожила ее красота. Впервые в жизни я видел столь прекрасную женщину.

В конце концов, я ничем не лучше других.

Но тогда я еще не знал об этом.

После того, как все закончилось, мы с Сандрой по отдельности вернулись к гостям, которые веселились в саду.

Я гордился тем, что стал мужчиной. К тому же три раза подряд.

Первая учебная неделя так восхитила меня, что я твердо решил остаться в школе. Я размышлял о сложностях, с которыми предстояло столкнуться: упросить маму отпустить меня из дома, несмотря на ее отвращение к «другим» и «внешнему миру», убедить директора оставить меня, несмотря на нашу бедность, ведь обучение, я уверен, стоило бешеных денег! Но я не терял оптимизма, уже предвкушая жизнь, полную удовольствий и наслаждений.

Моя мечта могла бы осуществиться, если бы не открытое окно.

Уединившись с Сандрой в спальне, мы, конечно, не подумали закрыть его. Наши страстные стоны были прекрасно слышны в саду, и у приглашенных не осталось никаких сомнений относительно того, чем мы с ней занимались. Уже в понедельник слухи об этом поползли по школе, наведя многих девушек на определенные мысли.

Из-за какого-то дурацкого окна я из объекта всеобщего любования превратился в главный секс-символ школы. Вскоре мне пришлось самому в этом убедился.

Перед уроком физкультуры пять одноклассниц устроили засаду в мужской раздевалке. Они повалили меня на пол и стали раздевать. На крики примчался школьный сторож и мигом выгнал разошедшихся девиц. Казалось, беда миновала, но не тут-то было: сторож оглушил меня ударом стула по голове, намереваясь изнасиловать.

Очнулся я в отделении «Скорой помощи». Чтобы навестить меня, маме пришлось подняться всего на один этаж. Она тотчас заверила, что ничего ужасного не случилось — ребята вовремя подоспели и оттащили сторожа. Видя, что я успокоился, она помолчала несколько секунд, а потом потребовала рассказать все с самого начала. Я сделал, как она просила, ничего не утаив.

Когда ты, наконец, поймешь, что твои выходки приводят к катастрофам?

— Мама, извини…

— Сколько можно извиняться? Ей-богу, ты уже не ребенок! Ты хоть понимаешь, что этот человек мог с тобой сотворить?

— Но ведь ничего не произошло…

— Какая разница, ты же был на волосок от гибели! А если бы он ударил по лицу, а не по голове? Это чудовище могло изуродовать тебя… или убить!

Мама права. Школьная неделя оказалась ловушкой, иллюзией свободы и настоящей жизни. Результат: дурацкая повязка на голове. Я в очередной раз испытал на себе жестокость мира.

В слезах я взывал к тени отца, умоляя его не сердиться. Больше я не нарушу свое обещание.

Я никогда не выйду из дома.

Однажды утром, ровно месяц спустя, я услышал стук в дверь. Сказать, что я удивился, — ничего не сказать, ведь к нам никогда не ходили гости. К тому же мне показалось странным, что посетитель явился, едва мама ушла на срочную встречу в банк. Не похоже на совпадение. Я решил не открывать. Стук раздался снова. Я тихонько подошел к двери, и в этот момент незнакомец постучал еще раз, более настойчиво. Мужской голос произнес: