Повелитель гроз. Анакир. Белая змея - Танит Ли

— Я преклоняюсь перед твоей мудростью. Делай так, как сочтешь нужным.

В жаровне вспыхивал свет цвета опавших листьев.

Амнор вытащил оттуда пылающую головню, стряхнул с нее ослепительно-белые хлопья огня, тут же закружившиеся в воздухе  вокруг обнаженного девичьего тела. Она лежала на его ложе, куда два его слуги опустили ее, точно белое изваяние в тускло освещенном шатре.

— Ты чувствуешь жар от огня, Ашне’е? — промурлыкал Амнор, склонившись к самому ее уху. — Позволь мне рассказать тебе, что я собираюсь сделать. — Продолжая нашептывать ей на ухо, точно любовник, он опалил пушок вокруг ее пупка, но ничего больше. — Если я поднесу головню к твоему горлу, плоть обуглится до костей. Но ты осмелилась убить короля Виса, Ашне’е, поэтому, возможно, мне стоит заставить тебя помучиться. Начать с твоей груди…

На лбу девушки выступили бисеринки пота. Жизнь внезапно хлынула в ее обмякшее тело. Ее глаза раскрылись и в один миг сосредоточились на его глазах.

Амнор улыбнулся. Он перехитрил искру ее сознания, слепо цепляющегося за жизнь — стоило лишь пригрозить ее телу, как дух тут же вернулся, чтобы прийти ему на помощь.

— Думаешь, я действительно сделал бы это? Выжег бы эти восхитительные позолоченные соски с твоих белых грудей?

Впервые за все это время она заговорила.

— Ты сделал бы то, что доставило бы тебе удовольствие.

— Какая проницательность! Я именно так и поступил бы. Совсем недавно я получил удовольствие, спасая твою плоть от ножа принца Орна. Догадываешься, зачем? Нет, думаю, все-таки нет. Продлить твою жизнь будет куда сложнее. На самом деле, это зависит от того, зачала ты от Редона или нет. По законам Дорфара последний ребенок мужского пола, зачатый перед смертью короля, становится его наследником.

— Да, — сказала она. — Я ношу дитя Повелителя Гроз.

— Твоя храбрая самоуверенность побуждает меня помочь тебе.

Палатку заливал тусклый красный свет.

Он протянул руку и погладил ее покорное тело. Когда она взглянула на него, ему показалось, что у нее три глаза: два золотистых на лице и третий в пупке.

— Я же сказала тебе. Я ношу дитя Повелителя Гроз.

— Если и нет, у нас еще предостаточно времени.

Зов звезды неотвязно звучал в его ушах, но он был хитер, как и всегда. Однако его ласки, доводившие до исступления даже королеву Редона, с таким же успехом могли бы быть обращены к статуе. Девушка лежала под ним, точно мертвая, а ее волосы, казалось, освещали подушку, на которой покоилась ее голова. Поэтому он использовал ее, обнаружил, что это не доставляет ему никакого удовольствия, и отодвинулся от нее. Лишь по его глазам можно было догадаться, как все могло бы быть в другое время.

Облако пыли осело на поля, точно стая саранчи.

Мужчины неподвижно сидели на своих скакунах-зеебах. От них до дорфарианского лагеря не доносилось ни звука. Королевская гвардия выстроилась правильными рядами — бесстрастная линия обороны, не слишком многочисленная по сравнению с противником, но в высшей степени уверенная в превосходстве своей воинской выучки. В конце концов, с кем им предстояло столкнуться, кроме толпы сброда?

— Советник что-то не спешит, — нетерпеливо заметил Орн. Капитан развернулся, собираясь послать человека к шатру Амнора, но Орн поймал его за руку. Амнор потребовал полного уединения, заявив, что его эзотерическая работа — затея довольно опасная, и Орну ничего другого не оставалось, как полностью положиться на него.

В воздухе повисло гнетущее ожидание. Безжалостное солнце плавило воздух Равнин.

— У храма какое-то движение, лорд принц.

Орн бросил взгляд в ту сторону.

— Жрец.

Закутанная в покрывало черная фигура скользила по дороге, точно катясь по направлению к собравшимся мужчинам.

— Они замышляют что-то новое, — заметил Орн.

Он смотрел, как жрец с низко склоненной под черным капюшоном головой вступил в безмолвный разговор с первыми рядами всадников и почти сразу же из толпы вышел мужчина и встал рядом с ним. Мужчина и жрец пошли обратно, направившись прямо к лагерю Висов. Орн внимательно следил за их приближением. Насколько он мог видеть, мужчина был молодым и ничем не выдающимся: загорелый, худой, но жилистый, почти мальчишка, чье тело и дух с самого рождения были закалены суровой жизнью — будь он рожден среди Висов, ему была бы прямая дорога в солдаты. Жрец скользил за ним, черный и безмолвный, точно тень.

Когда они приблизились к лагерю, дорогу им заступил часовой.

Юноша остановился. Его янтарные глаза были прикованы к Орну.

— Повелитель Гроз, вчера вы взяли в свой лагерь женщину. Позвольте ей вернуться к своему народу.

Часовой презрительно-легонько ткнул его в грудь.

— На колени, когда обращаешься к принцу, равнинная собака!

Юноша немедленно преклонил колени, не глядя на часового.

— Я спрашиваю еще раз, Повелитель Гроз.

— Я не Повелитель, — рявкнул Орн. — Повелитель мертв.

— Это очень печально. Но я еще раз спрашиваю об Ашне’е.

— Ашне’е, возможно, носит наследника короля. Ты понимаешь? Ей придется отправиться с нами в Корамвис.

Юноша уставился на него своими бледными немигающими глазами.

— Вы убьете ее там?

— Если она носит дитя, ее ожидает почет.

— Что тебе за дело до того, что мы сделаем с Ашне’е? — раздался требовательный голос. Голос Амнора. Значит, лорд-советник наконец-то появился из своего уединения и, по-видимому, с успехом. —  Она принадлежит этой вашей богине, а не тебе.

— Моя сестра, — медленно проговорил парень. — Она моя сестра.

— Отлично. Иди за мной и захвати с собой своего жреца. Ты будешь говорить с Ашне’е. Спроси ее, желает ли она большего счастья, чем вступить в город Повелителей Гроз.

Это заявление, резкое, повелительное, похоже, затронуло какую-то чувствительную и важную струну. Орн понял, что юноша сразу же признал и власть Амнора, и его слова. Амнор пошел вверх по склону, а парень последовал за ним. На вершине Амнор впустил его в шатер из шкуры овара, но сам внутрь не вошел.

Орн ждал, а получать от ожидания удовольствие было вовсе не в его характере. Скажет ли девчонка то, что велел ей Амнор? Проклятие, лучше бы ее прибили до всех этих разговоров о зачатии и до того, как Совет запутает это совершенно ясное дело. И какие у лорда Главы были во всем этом личные мотивы?

Парень вышел из шатра. Орн мгновенно уловил произошедшую в нем перемену — он казался поразительно постаревшим и слепым, плутающим в этой тьме — не в физической, в духовной. Он побрел по склону сквозь ряды дорфарианцев, направляясь к пестреющему разноцветными заплатами полю, с жрецом, держащимся у него за спиной, точно огромный черный ворон.