Операция «Ракета» - Леонид Обухов

— Как идет подготовка операции «Д», полковник?

— Подготовка закончена, герр обергруппенфюрер. Приступаем к выполнению операции. Уже создано несколько групп, которые будут действовать в селах под видом партизанских отрядов. Их задача всяческими средствами дискредитировать авторитет партизан и, таким образом, лишать их поддержки со стороны местного населения. В предполагаемый район действий советских разведчиков послан отряд Лебедя. Командир отряда и его заместитель прошли специальную подготовку в нашей школе. Отряд снабжен оружием, боеприпасами и совершенно лишен продуктов питания и выпивки. Все это им нужно будет добыть на месте. С этого отряд и начнет свою деятельность...

— Отлично, полковник. Нужно бы еще дать возможность этим «партизанам» воевать против наших союзников...

— Извините, экцеленц, не понял вас... — робка проговорил полковник, боясь гневной вспышки министра.

— Да, да, не беда, если они разок-другой для видимости и потреплют нервы венграм или румынам, ухлопают с десяток их солдат. Только предупредите штаб, чтобы наши карательные батальоны не нарвались случайно на отряд...

— Слушаюсь, герр обергруппенфюрер.

— Вы лично знаете командиров этого отряда? Кто они?

— Два русских офицера. Я занимался с ними тактикой... Это люди штурмбаннфюрера Скорцени... Кстати, сегодня ночью звонил шеф, интересовался, как проходят операции «Д» и «Красные галстуки»...

Франк нахмурился. Он прекрасно понимал, что означают эти ночные звонки по телефону. Став начальником секретной службы СС и сотрудником личной охраны Гитлера, Скорцени выполнял особо секретные операции, задуманные самим фюрером. Многие, даже высшие чины СС, побаивались этого человека, называя его между собой «личным палачом фюрера» или «черным демоном СС». И надо же было случиться такому, что именно Скорцени рейхсфюрер Гиммлер лично поручил заняться партизанами в Чехословакии. Теперь этот выскочка старается изо всех сил, придумывает одну операцию за другой... Еще неизвестно, чем окончится эта кампания с галстуками. Вообразил, что ему удастся обмануть партизан, нацепив своим людям красные тряпки! Осел! Сейчас партизан не так-то легко поймать на такую удочку. Впрочем, время покажет.

Заметив на себе внимательный взгляд полковника, Франк постарался побыстрее согнать со лба морщины: он вовремя вспомнил, что полковник был учеником Скорцени.

— Что же вы сообщили штурмбаннфюреру? — спросил министр как можно спокойнее.

— Я доложил, что известий о ходе операции «Красные галстуки» пока нет, но заверил, что все будет хорошо... Между прочим, герр обергруппенфюрер, мое известие о высадке чекистской группы Морского, как мне показалось, очень насторожило штурмбаннфюрера... Он приказал с базы лжепартизанского отряда немедленно начать действия против партизан. Главным образом, путем засылки наших людей...

— Я рад, что наши точки зрения совпадают, — с иронией сказал Франк, задергивая шторкой карту Словакии...

НЕВИДИМКИ ПОЯВЛЯЮТСЯ НОЧЬЮ

Хвойные леса мохнатой зеленой шубой укрывали горы. Только огромные обнаженные вершины сиротливо стыли под потоками осеннего ветра, с завистью заглядывая в долины, где еще стояли высокие травы, шумели листвой деревья. Но даже с самых высоких хребтов невидим был укрытый чащей домик лесника. В этой небольшой избушке, затерянной в горах Восточной Словакии, расположился штаб нового партизанского отряда, получивший вскоре название «Вперед».

Отряд быстро пополнялся новыми людьми. Слух о партизанах в горах разнесся по близлежащим селам. Словаки приходили в лес иногда целыми группами: кто приносил партизанам еду, оружие, патроны, припрятанные от немцев, кто насовсем оставался в отряде. Среди пополнения было немало военнопленных разных национальностей, бежавших из гитлеровских лагерей смерти.

И вот настал день, когда командование отряда приняло решение о первом боевом задании — вывести из строя крупный военный завод, поставлявший вооружение для немецкой армии. Партизаны вели наблюдение в окрестностях завода, запоминая расположение охранных батальонов, дзотов и дотов, часы и минуты смены караулов.

Накануне операции в избушке лесника собрался штаб отряда, чтобы разработать подробный план диверсии с учетом последних разведанных донесений. За столом склонились над картой подполковник Морской, комиссар отряда Григорьев, начальник штаба Бобров.

Чем больше слушал Морской донесения разведчиков, тем яснее для него становилось, что предполагаемое вооруженное нападение на завод совершенно исключается: такую крепость нельзя взять приступом, располагая даже полком солдат. Словно читая мысли командира, Бобров сказал:

— Завод нам не по зубам... А что, если удар нанести по железнодорожным веткам, подходящим к заводу?

— Верно, Костя, — поднялся из-за стола Григорьев. — Над этим стоит подумать, ведь дороги к заводу — это его нервы. Так, Саша? — повернулся он к капитану Олевскому, возглавлявшему в отряде разведотдел.

— Мы думали над этим, — не сразу ответил Олевский. Он медленно провел ладонью по волосам, пробитым кое-где сединой. Эта седина резко контрастировала с его молодым розовощеким лицом, делала его черты резкими и строгими. — К заводу примыкают три железнодорожные ветки, в нескольких местах они проходят через тоннели в горах. Это самые уязвимые места для немцев, и потому они здорово охраняют тоннели. Подступы к ним окружены колючей проволокой, через которую пропущен ток высокого напряжения. У входов и выходов из тоннелей сильная охрана... И все же удар нужно наносить именно по тоннелям.

Молчавший до сих пор Морской перебил Олевского:

— Обмозговать надо твое предложение. Рвануть железнодорожные ветки было бы, конечно, здорово. Это значит на какое-то время закупорить подвоз сырья и вывоз продукции с завода. Но делать это ценой жизней — для нас негоже.

Капитан улыбнулся, и лицо его стало совсем молодым, мальчишески задорным.

— А мы и не набиваемся в смертники... Вот здесь, — Олевский склонился над картой, — нам удалось проникнуть к тоннелю. Вокруг лес, кустарники... В них замаскированы, и очень искусно, вентиляционные колодцы... Наверху охраны тоннелей нет...

Вечером ушли на выполнение задания группы Александра Олевского, Николая Светлова и Василия Хомутовского. Группы были небольшими — по пять-шесть человек.

Была уже глубокая ночь, когда группа Саши Олевского подошла к тоннелю. Поглядывая на мелькавшую среди облаков луну, капитан ругнулся:

— Вот злодейка! Но ждать нельзя... За мной, хлопцы!.. Ползи и не дыши!.. Будем действовать, как договорились.

Капитан пополз первым, за ним остальные.

Вдруг командир прижался к земле, скомандовав:

— Замри!

Партизаны лежали, боясь поднять головы. Серебристый свет луны заливал все окрест. Какая-то ночная птица верещала в мелком кустарнике. Пахло приближающимся дождем. Метрах в трехстах слева, на фоне светлого неба, отчетливо показались двое немцев. Зловеще поблескивали их каски. Солдаты остановились, прислушиваясь к шорохам. Не спеша закурили, сверкнув тусклым огоньком зажигалки, перебросились несколькими словами и медленно пошли вдоль колючей проволоки, которая рваной сетью виднелась среди кустарника. Немцы прошли шагах в ста от партизан.

— Двинули дальше, — толкнул капитана лежавший рядом парень.

— Лежи, — прошептал Олевский. — Назад пройдут, тогда... Два раза за ночь патрули обходят зону...

И снова молчание, тишина ночи, неумолчный треск цикад, резкий запах увядающих трав.

С севера потянуло прохладным ветерком. Сизые клочья туч обволакивали небо, захлестывая луну. Подгоняемые непогодой, прошли назад солдаты патруля.

Партизаны осторожно поползли вперед.

— Впереди проволока! — тихо предупредил Олевский. — Давайте по одному. Я подстрахую вас...

Капитан пополз по узкой канавке, на которой виднелась «колючка». Надев резиновые перчатки, он медленно приподнял проволоку, чтобы партизаны могли подлезть под нее. Малейшее неосторожное движение грозило гибелью.

Осталось позади проволочное заграждение. Еще несколько метров — и Олевский приказал всем остановиться: раздвинув ближайший куст, он увидел черную дыру, зиявшую во мраке.

— Штольня для вентиляции... Давайте веревку...

Обвязавшись веревкой, капитан полез в штольню. Четверо его товарищей, оставшихся наверху, крепко держали за свободный конец.

Медленно тянулось время. Где-то рядом в кустах прокричала ночная птица, издали донесся глухой гудок паровоза. Наконец снизу дернули за веревку, и партизаны стали тащить Олевского наверх. Но это оказалось не таким простым делом: веревка почти не двигалась.

— Бесполезно... Спускайте конец в штольню до самого дна, — предложил один из партизан.