Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер

Пролог

Искореженный крест

Второго мая 1938 г. из Берлина выехали три спецпоезда с сотнями немецких дипломатов, правительственных чиновников, вождей нацистской партии, сотрудников служб безопасности и журналистов. Вся эта свита сопровождала фюрера в ходе его первого (и, как оказалось, последнего) визита в Рим. В вагонах расположились виднейшие деятели Третьего рейха, в том числе Иоахим фон Риббентроп, Йозеф Геббельс, Рудольф Гесс, Генрих Гиммлер и Ганс Франк[4]. В Берлине остался лишь Герман Геринг, которому поручили руководить правительством в отсутствие остальных заправил рейха. Итальянский диктатор Бенито Муссолини, человек, положивший начало фашизму за два десятка лет до этого, настаивал на такой поездке: ему очень хотелось отплатить благодарностью за свой визит в Германию прошедшей осенью, когда Гитлер собрал в его честь огромные восторженные толпы.

Для фюрера этот весенний визит начался с разочарования. Он предполагал, что его будет вести через рукоплещущие толпы тот самый человек, которого он с давних пор считал образцом для подражания. Но по прибытии в Рим фюрер оказался в богато изукрашенном конном экипаже рядом с маленьким робким королем Италии. «Они что же, не слыхали про изобретение повозки с мотором?» – язвительно замечал Гитлер позже. Неприязнь Гитлера к слабовольному седоусому монарху была под стать столь же сильной ответной неприязни со стороны короля Виктора Эммануила III, считавшего немецкого лидера умственно отсталым наркоманом. Но главой государства был король, а не Муссолини, поэтому протокол требовал, чтобы канцлера Германии принимали в королевском Квиринальском дворце – гигантском строении, возведенном в XVI в. папой Григорием XIII на самом высоком из римских холмов. Гитлер счел, что это какое-то унылое место, очень напоминающее непомерно огромную лавку древностей. Принимавшая его там вместе с мужем итальянская королева Елена была заметно выше августейшего супруга. Фюрер, известный женоненавистник, отметил, что она весьма смахивает на «одного из тамошних конногвардейцев».

Лишь в конце своего шестидневного визита Гитлер смог в полной мере насладиться местными достопримечательностями – когда отправился во Флоренцию, свой любимый итальянский город, оставив короля с королевой в Риме. Вскоре после того, как туда же прибыл поезд Муссолини, фюрера и его свиту перевели на 16-й путь флорентийского вокзала, пышно украшенный цветами, немецкими и итальянскими флагами, большими знаменами с золотистыми изображениями фашистских фасций[5]. Воодушевляющие звуки «Deutschland über alles»[6] и «Giovinezza» – гимна итальянской фашистской партии – смешались с ревом эскадрильи итальянских истребителей, пролетевших на бреющем полете. Два улыбающихся диктатора расположились на заднем сиденье открытого автомобиля и в окружении почетного эскорта полицейских на мотоциклах двинулись по улицам в сторону дворца Питти. Небольшая армия архитекторов, инженеров и художников несколько месяцев трудилась, украшая город к этому событию. Из окон домов, мимо которых проезжали дуче и фюрер, свисали десятки тысяч флагов с красно-черной свастикой, перемежавшихся красно-бело-зелеными итальянскими флагами. Стоял прекрасный весенний день, по всей Тоскане объявили выходной, и 350 000 человек вышли на улицы, надеясь хоть одним глазком увидеть двух великих людей, хотя итальянцы явно отдавали предпочтение своему дуче. Тысячи солдат и чернорубашечников (бойцов вооруженных отрядов Национальной фашистской партии) выстроились вдоль тротуаров, сдерживая натиск толпы. Присутствовали также сотни полицейских, в том числе один отряд, специально привезенный из Рима, а также полторы тысячи карабинеров из других районов. После осмотра шикарной коллекции произведений искусства в огромном дворце эпохи Возрождения (Муссолини, которому вечно не хватало терпения на экскурсии по музеям, не стал присоединяться к Гитлеру) моторизованная процессия возобновила движение. Два диктатора остановились перед своеобразным храмом, посвященным памяти одного тосканского мученика, отдавшего жизнь фашистскому делу, после чего поднялись на близлежащий холм, чтобы Гитлер насладился открывающимся видом.

Почетный гость, конечно, понятия не имел о кое-каких затруднениях, предшествовавших торжественному обеду, который прошел этим вечером в палаццо Медичи–Риккарди. Этот дворец, выдержанный в «сельском» стиле, в XV в. выстроили из серого камня (авгитового андезина) по распоряжению Козимо де Медичи: он разместил здесь свое семейство. Теперь дворец использовался для других целей. Как сообщалось в депеше тогдашнего американского консула во Флоренции, четырем приглашенным женского пола в последний момент велели не являться: местные фашистские власти обнаружили, что они имеют еврейское происхождение, и предпочли воздержаться от действий, которые могли оскорбить высоких немецких гостей. В консульском донесении уточнялось, что в конце концов было внесено последнее изменение в список приглашенных: «Одна дама весьма убедительно протестовала, доказывая, что она не еврейка, поэтому в ее случае требование не посещать данный обед было отозвано».

После трапезы два диктатора снова пустились в путь: им предстояло посетить Teatro Comunale, где давали оперу Верди «Симон Бокканегра». После оперы, уже поздно вечером, они посмотрели военный парад, устроенный в их честь, со световым шоу (как мы сказали бы сегодня), представлявшим две громадные сверкающие искрами надписи «Фюрер» и «Дуче». Затем диктаторы вернулись на вокзал, где Гитлера ждал поезд. Стоя на платформе и произнося слова прощания, два мужчины с трудом сдерживали эмоции. «Теперь, – заявил Муссолини, – никакая сила не сумеет разделить нас». Глаза фюрера увлажнились[7].

Пока дуче с фюрером красовались перед итальянскими толпами, папа кипел гневом. Хрупкий 80-летний старик, которому оставалось жить меньше года, Пий XI (в первые годы пребывания на Святом престоле даже помогавший Муссолини упрочить диктатуру) теперь испытывал все более острую тревогу, наблюдая, как дуче все сильнее сближается с нацистским режимом. В последние месяцы папа все громче осуждал нападки нацистов на католическую церковь в Германии и их попытки создать своего рода языческую религию крови и земли с Гитлером в качестве нового божества. Посещая Рим, главы государств обычно являлись на прием к папе, однако Пий XI ясно дал понять: он удостоит фюрера аудиенции, лишь если тот пообещает изменить курс в сфере отношений с церковью. Но немецкий диктатор отказался сделать это.

Чтобы продемонстрировать свое недовольство визитом Гитлера, Пий XI заранее покинул Рим, обосновавшись в папском дворце Кастель-Гандольфо, расположенном неподалеку от Рима, в Альбанских горах. Он приказал закрыть музеи Ватикана и распорядился об отключении ночной подсветки города-государства. Обращаясь к группе новобрачных, явившихся за папским благословением, как раз когда Гитлер находился в Риме, папа отступил от банальностей, обычных в таких случаях, и заявил, что его удручает открытое прославление свастики в столице мирового католицизма. Он заметил, что свастика – «знак креста, но отнюдь не Креста Христова»[8].

Для Муссолини, которому долгое время удавалось сохранять вполне продуктивные отношения с Ватиканом, фигура папы Пия XI становилась все более проблемной. Диктатор понимал, что ему будет не так-то просто заручиться поддержкой итальянцев (не самых больших любителей немцев с их одержимостью идеей превосходства арийской расы) в отношении его альянса с Гитлером, а тут еще папа норовит подорвать его позиции. При жизни Пия XI у дуче почти не было надежды на какое-то облегчение по этой части. Однако папская критика нацистов беспокоила многих ватиканских подчиненных понтифика, опасавшихся, как бы это не поставило под удар привилегированное положение католической церкви в фашистской Италии. Самым влиятельным среди этих прелатов был государственный секретарь Ватикана – кардинал Эудженио Пачелли, занимавший в ватиканской иерархии вторую ступеньку после папы. Этого человека многие прочили в преемники Пия XI, чья кончина, как все понимали, не за горами.

Сам Пачелли не питал особой любви ни к Гитлеру, ни вообще к нацистам. Вскоре после того, как фюрер пришел к власти в 1933 г., Пачелли, стремясь защитить интересы своей церкви в Германии, успешно завершил переговоры с германской стороной и добился заключения конкордата с фюрером[9]. Это соглашение стало триумфом для Гитлера, чье восхождение на вершину власти восприняли со скепсисом и тревогой многие мировые лидеры, которые всеми силами старались изолировать его. Теперь же его новоиспеченный режим мог похваляться признанием самого папы. Но для Ватикана этот конкордат оказался в лучшем случае мимолетной договоренностью. Вскоре стало