Меж двух вулканов. Боевые действия в центре Бородинского поля (Бородино. Хроника сражения) - Андрей Попов

В это же время двинулся вперед и 4-й кавалерийский корпус, приняв сначала немного вправо, а затем повернув налево. Впереди ехали уланы А.Рожнецкого, сзади кирасиры Ж.Т.Лоржа. Проехав около 2000 шагов, корпус остановился возле одной возвышенности и получил приказ развернуться."Перед нами, - вспоминал Ф.Меерхайм, - находились еще массы французской пехоты из корпуса маршала Нея, которые, видимо, собирались атаковать высоты, занятые противником; мы медленно следовали за ними, по временам останавливаясь... Теперь, когда мы уже находились в сфере действия картечного огня, мы заметили смятение среди французской пехоты... Вскоре после этого расстроенная пехота весьма поспешно отступила по обе стороны нашей колонны; противник, однако, ее не преследовал, но снова занял свою высоту". "Мы видели, - пишет Лейссер, - несколько атак французской легкой кавалерии в направлении крутой возвышенности, которая располагалась на значительном удалении справа от нас; они были неудачны, и несколько полков в величайшем беспорядке слетели вниз с этой высоты ". В то время, как войска Даву и Нея вели ожесточенную борьбу за Багратионовы флеши, "дивизия Лоржа, - сообщает М.Рот фон Шрекенштейн, - постепенно продвигалась все дальше вперед, принимая влево; полк Гар дю Кор двигался впереди, затем следовал полк Цастрова и, наконец, - польский кирасирский полк полковника Малаховского. Генерал Лорж большей частью находился у генерала Лепеля, который постоянно следовал за нашими движениями с вестфальской кирасирской бригадой (также построившись в развернутых полковых колоннах)... Генерал-лейтенант Тильман считал уместным движение в таком построении, так как благодаря этому уменьшалось действие неприятельской артиллерии, и я помню, что он советовался об этом с генералом Лоржем". По словам Лейссера, кирасиры "в полуэскадронах проскакали рысью через лощину, склоны которой поросли кустарником. При этом мы понесли значительные потери, так как неприятельская батарея стреляла картечью с левой стороны этого оврага; но, несмотря на смертоносный огонь и сложную местность, порядок движения колонны ни на мгновение не был нарушен. Мы добрались до отлогой возвышенности и развернулись, чтобы прикрыть тяжелую двенадцатифунтовую батарею из 18 орудий, которая подвергалась сильному обстрелу"[16]. Возможно, это была "батарея Фуше", выдвинувшаяся со своей первоначальной позиции, слишком удаленной от русских боевых порядков.

Рядом с французской батареей развернулась теперь конная артиллерия 4-го корпуса, которая, по словам И.Минквица, подчинялась польскому штаб- офицеру (полковник Ю.Хюртиг), в том числе и 2-я саксонская конная батарея. В рапорте Тильмана указано, что "конная батарея Хиллера в день сражения не находилась вместе с бригадой, но сражалась вместе с прочими батареями 4-го кавалерийского корпуса". В прикрытие артиллерии была поставлена дивизия Рожнецкого. "Наша артиллерия, - рассказывает Лейссер, — была серьезно расстроена; четыре ее орудия были разбиты, а прислуга лежала — говорю без преувеличения - слоями друг на друге. Командир батареи...уверяя меня, что прислуга была заменена уже в третий раз". Поскольку Лейссер называет этого офицера французом, то это мог быть полковник Серюзье, уверяющий, что его батареи прибыли сюда еще до того, как подошла пехота Нея. После прибытия последней, - вспоминал Серюзье, - "я получил приказ поместить мои орудия на другой берег первого оврага и вести огонь через второй, чтобы вынудить неприятеля уступить его; тогда я приказал моим канонирам открыть огонь... когда русские вынуждены были бить отступление, они сконцентрировали свои силы позади второго оврага и заполнили его войсками, которые весьма беспокоили нас ружейной пальбой ". Речь в данном случае может идти о егерских полках Гогеля. О действиях же бравого полковника рассказывает лейтенант 1-й вюртембергской конной батареи Х.Флейшман, по ошибке именующий его Серюрье. "Мы двигались вперед с 5 батареями полковника Серюрье, но, когда мы уже находились в сфере действия неприятельской артиллерии, были вынуждены с частью французских орудий остановиться, так как позиция впереди не вмещала всех 36 орудий ". Через некоторое время Флейшман получил приказ присоединиться к Серюзье с двумя гаубицами. "Примерно в 400 шагах впереди на плато я нашел французскую артиллерию, выстроенную столь тесно, что я с большим трудом смог втиснуться туда с моими двумя гаубицами. Неприятельский огонь, который мы выдерживали на этой позиции, был ужасным... Как раз напротив нас стояла русская батарея примерно из 20 двенадцатифунтовых орудий, которые обдавали нас картечью (вероятно, имеется в виду батарея у дер.Семеновское - А.П.); на нашем левом фланге стояч в роще русский егерский полк, который немало докучал нам своим ружейным огнем, а на нашем правом фланге имели мы большое укрепление, вооруженное единорогами и гаубицами... Полковник Серюрье, по которому хорошо было видно, что он взбодрил себя спиртным, время от времени скакал туда и сюда позади нашей линии; кажется, однако, что он делал это только для того, чтобы в очередной раз показать себя, ибо он ничего не сказал по поводу того, что многие из французских орудий редко стреляли, а сильно поредевший личный состав стоял, нагнувшись, позади орудий. Я обратил на это его внимание, и тогда он набросился на людей с неистовой бранью, так что наш огонь вновь стал более оживленным". После артиллерийской дуэли, продолжавшейся около часа, русская артиллерия все же отступила[17].

"В это время, - пишет Меерхайм, — мы находились в нескольких сотнях шагов от подножья крутой возвышенности, на которой располагалась горящая деревня Семеновская с ее укреплениями, батареями и массами пехоты. Вплоть до подножья названной высоты местность постепенно понижалась, но не очень крутыми склонами, и завершалась... оврагом с довольно широким и ровным дном, поросшим справа от нас небольшим кустарником". Выставленная на этой позиции французская кавалерия несла чувствительные потери от огня русской артиллерии, в частности, и дивизии Пажеля, "поскольку она, вследствие своего расположения, составляла как бы стрельбищный вал позади артиллерии". "Едва мы вышли в линию, - вспоминал Био, -как началась канонада. После второго выстрела я увидел, как перед нашим фронтом пронеслась лошадь, всадник которой опрокинулся на ее круп; я узнал бедного полковника Дезира (командир 11-го конно- егерского полка - А.П.), которому русское ядро снесло череп. С этого момента нас беспрерывно осыпало гранатами, ядрами и картечью". Был тяжело ранен в левую руку адьютант Пажеля капитан Добентон, множество людей было убито. Жестоко пострадал от огня и 4-й корпус. Генерал Х.Лепель, ехавший на маленьком жеребце и одетый весьма изысканно, как на параде в Касселе, был тяжело ранен в левую руку; командование вестфальской бригадой принял полковник К.Бастинеллер. Были тяжело ранены командиры полков Цастрова Ф.Трютчлер и 1-го вестфальского П.Гильза, погиб шеф эскадрона И.Яблонский и ординарец Латур-Мобура М.В.Бидерман. Под самим генералом, который выехал далеко вперед, чтобы осмотреть русские позиции, была убита лошадь. По свидетельству Лейссера, Латур-Мобур "совершенно спокойно остался стоять со скрещенными руками рядом со своей убитой лошадью, под смертоносным огнем отдавая приказы, пока ему не подвели другую". Находясь на этой позиции, саксонцы видели слева от себя атаку на курганный редут (атака Ш.А.Бонами произошла около 9 час. - А.П.), "следовательно, - справедливо заметил Шрекенштейн, - между нами и вице-королем оставалось незанятым очень значительное пространство ".

"И совсем уж была наша победа..."

Отрезок времени между 9 и 9.30 час. был, вероятно, самым критическим в ходе сражения. По мнению французов, в частности Пеле и Гурго, в 9 часов победа была у них почти в руках, поскольку они завладели двумя главными опорными пунктами русских: Семеновскими укреплениями и центральным редутом. Взятие этого редута, - писал полковник Л.Гриуа, - это - "героический успех, который, как нам казалось, решил победу, разрезав центр неприятеля и разделив два его крыла... Успеха можно было добиться в 9 часов утра, после взятия большого редута ".