Иван Дурак и месть Кащея - Михаил Голубев

– Я Игнатий Кондратьев, – сказал бородатый мужик и, встав с кровати, ушел вон, скрывшись за дверью, гулко хлопнувшей на прощанье.

– А вас как зовут? – спросил Иванушка у очкастого.

– Ик хы… – начал было очкастый, но внезапно упал с тумбочки и уснул.

Тогда Иванушка тоже лег поудобней и закрыл глаза. Но тут вдруг дверь в палату открылась и по полу зацокали каблуки. Пришлось глаза открыть.

Первое, что увидел Иванушка, были великолепные ноги в черных капроновых чулках и в туфлях на высоком каблуке. Там, где ноги должны были соединяться, начинался белый халат, очень быстро кончался, распертый изнутри двумя большими полушариями, и на стройном стебле шеи, украшенной бусами из ненастоящих самоцветов, свисающими в бездну между полушариями, удобно сидела изящная головка с большими серыми глазами на миловидном курносом личике, мелкопористая кожа которого была гладкой и загорелой, и венчалась копной светлых волос, частично упрятанных под белый кокошник.

«Медсестра», – догадался Иванушка, когда изображение перестало надвигаться, поскольку медсестра вдруг остановилась, внимательно разглядывая Иванушку.

– Вы, наверное, медсестра? – начал Иванушка издалека.

– А вы, наверное, больной? – вопросом на вопрос ответила медсестра, слегка наклонившись, чтобы поставить на иванушкину тумбочку поднос со шприцами.

При этом Иванушка заметил, что под халатом у нее ничего нет.

– Как ваша фамилия, больной? – спросила медсестра.

– Дурак я… – сдавленным голосом произнес Иван, исподтишка разглядывая полуобнаженные полушария, готовые вот-вот выкатиться наружу, прямо Иванушке, так сказать, на ладони.

– Ничего, вылечим, – сочувственно сказала медсестра, выбирая самый крупный шприц. – Снимайте штаны.

Иванушка, чувствуя, что краснеет, начал снимать брюки. В это время медсестра, уронив на пол ватку, пропитанную спиртом, наклонилась для ее поднятия и Иванушка невольно увидел еще один комплект полушарий, не менее аппетитный, чем предыдущий. Так что, когда медсестра обернулась, то, уронив взгляд на обнажившегося Иванушку, удивленно зашевелила дугообразными бровями, и произнесла:

– Больной, немедленно повернитесь на живот!

Иванушка подчинился приказу и через мгновение почувствовал, как тонкий клинок иглы вошел в его ягодицу, разрывая ткани и извергая лекарство.

«Стоп! – сказал вдруг внутренний голос. – Ты тут спокойно лежишь с голым задом, а, между тем, твоя законная жена в лапах неизвестных злоумышленников!»

Как ошпаренный, Иванушка вскочил с больничной койки и, уронив поднос со склянками, ринулся к выходу.

– Эй, вы куда?! – возмущенно закричала медсестра ему вслед.

Но Иванушка лишь горько вздохнул в ответ, на бегу застегивая штаны.

– Дурак… – резюмировала медсестра и вновь низко наклонилась, подбирая свой инструмент.

Иванушка бежал быстро, однако слегка прихрамывая, поскольку задница сильно болела после укола. Бесцеремонно расталкивая больных и медицинский персонал, он приблизился к лифтовой площадке, стукнул ладонью по каждой из четырех кнопок вызова лифтов и, вскочив в первый приехавший, нажал на кнопку первого этажа и створки дверей лифта с легким шуршанием затворились.

В тот же миг открылся соседний, поднявшийся снизу, лифт. Отделившись от небольшой группы народа, ехавшей выше, на площадку ступила некая моложавая особа. На вид ей было лет пятьдесят, но от большого количества косметики она выглядела раза в два старше. Судя по короткой кожаной юбке и слегка кривоватым ногам, обтянутым залихватским капроном, а также по экстравагантной шубке из крысиных ушек, она была передовых, так сказать, авангардистских взглядов на жизнь. Это подтверждала и странная алюминиевая миска на ее рыжей голове, выполняющая, судя по всему, роль, уж не знаю там, шляпки, что ли. Крючкообразный нос с волосами, торчащими из ноздрей, а также напомаженные рыхлые губы, явно носящие следы часто пребывающей в них сигареты, оттенялись большими солнцезащитными очками в оправе из слоновой кости, которые полностью изолировали ее глаза от внешних наблюдателей. Но, тем не менее, не узнать ее было нельзя. Это была та самая особа, покупавшая на Рынке компьютер, когда мимо нее пробирался через толпу Иванушка Дурак. Цокая по коридору своими допотопными туфлями на платформе и привлекая к себе пристальное внимание окружающих, она достигла дверей с табличкой «ПАЛАТА № 6», зачем-то поковырялась рукой в своей сумочке через плечо, ничего, однако не достав, и уверенно вошла внутрь.

Повернув голову влево, а затем вправо, она осмотрела помещение и заметила медсестру, пытающуюся растолкать укутанного одеялом пациента для того, чтобы скормить ему таблетку аспирина.

– Зря стараетесь, Клава, – сказала особа хрипловатым прокуренным басом. – Ваш пациент уже давно мертв.

Медсестра вздрогнула и обернулась.

– Кто вы? – спросила она строго.

– Да ты красотка! – особа театрально всплеснула руками, обтянутыми черной кожей, с пальцами, унизанными дорогими перстнями. – Значит, мы с тобой поладим!

Особа обворожительно раскаркалась, хохоча.

– Что вам нужно? – в голосе медсестры послышалась нотка испуга.

– Ничего особенного, – ласково ответила особа. – Здесь лежит Иван Дурак?

С этими словами она сняла очки, за которыми обнаружились маленькие сверлящие глазки со стальными зрачками.

– Сама вижу, что ушел куда-то, – сказала особа, прочитав мысли медсестры. – Ты, наверное, аэробикой занимаешься? Правильно делаешь… Мне нужно твое тело!

Проходящий мимо палаты № 6 доктор З.З.Кура, профессор и зав.отделением, остановился, услышав шум в очередной раз упавшего на пол подноса со склянками. Непорядок, подумал З.З.Кура и заглянул в палату.

– Все в порядке, Зиновий Збруевич, – сказала ему медсестра Клава, подмигнула левым глазом, одернула халатик и с легким хлопком растворилась в воздухе, оставив после себя кучку битого стекла на полу и запах озона…

Иванушка остановил телегу в нескольких кварталах от дома – события последнего дня заставляли его заботиться о мерах предосторожности. Он включил шапку-невидимку, вызвал «Кладенецъ» с слез с телеги.

Внешне с домом было все в порядке, но неясное чувство тревоги не хотело покидать иванушкиного сознания. Преодолев калитку так, чтобы она не скрипнула, то есть попросту перепрыгнув через нее, он пересек двор.

Дверь в избу была распахнута настежь. Изнутри тянуло запахом гари. Очень осторожно, после каждого шага останавливаясь и прислушиваясь, Иванушка зашел в светлицу.

В сознании у него что-то отчаянно запульсировало, будто подавая сигналы тревоги. На секунду раньше, чем он успел об этом подумать, Иванушка отпрыгнул в сторону, и на то место, где он только что стоял, обрушилась ручная кувалда весом в 32 кг. Дощатый пол жалобно хрустнул. В тот же самый миг Иванушка инстинктивно развернулся, встав на одно колено, и ударил мечом в предполагаемого противника. Послышался треск разрезаемой ткани и на пол свалился, разрубленный пополам, гражданин подозрительной наружности.

Иванушка перевернул ногой его верхнюю половинку, облаченную в серое мешковатое пальто, и глянул на удивленное лицо с отвратительно оскаленной пастью и крючкообразные пальцы, сжимающие кувалду.

«Интересно, как он меня увидел, если я невидимый?» – удивился Иванушка, забыв, что такие вот