Дневник убийцы - Максим Медвецкий

Я повернул голову налево. Девушка уже лежала на своей полке, и листала небольшого размера книгу. Заметив мой взгляд, она отложила её и жестом пригласила меня на перекур. Мы вышли в шумный прокуренный тамбур.

– Угощайтесь, – она протянула открытую пачку с тонкими сигаретами.

Немного подумав, я вытянул одну и поднёс к губам. Нелли чиркнула зажигалкой, и яркий язычок пламени ожил перед моим лицом. Девушка сначала слегка удивилась, а потом откровенно засмеялась, видя, как моё лицо побагровело, и я начал отрывисто кашлять, положив левую ладонь на грудь.

– Ты что, – она незаметно для себя перешагнула рубеж разделяющего «вы». – Не курил никогда?

Я отрицательно качнул головой и, затушив сигарету, кинул её в импровизированную пепельницу, в виде жестяной банки из-под кофе.

– Ну, ты даёшь, – Нелли пустила вверх кольцо табачного дыма. – Зачем же тогда курил?

– Да так, попробовать решил.

– Не поздно ли в твоём возрасте начинать?

– В самый раз.

– Звать-то тебя как? – с улыбкой спросила девушка.

Было видно, что внутри её бьет огромный вулкан энергии и жизнелюбия. Её лицо выражало лукавый задор.

– Игнат, – тихо ответил я.

– Интересное имя. А я Нелли.

– Я знаю.

– Ах да, – девушка махнула рукой, – Я же представлялась. А ты куда едешь?

– Домой, – уже ответив, я невольно причмокнул и грустно повторил:– Домой.

– А грустишь чего? Давно дома не был?

– Очень давно.

– Так радоваться должен, – Нелли посмотрела в мои глаза, и слегка покачала головой. – Чудной ты какой-то.

– Не без этого.

– Дом твой, где находиться? – Нелли всё с той же задорной улыбкой продолжала расспрос.

– Мележ, – я назвал родной город, сильно сомневаясь, что моя попутчица даже слышала о нём.

– Ничего себе, – девушка легонько хлопнула меня по плечу. – Получается что мы земляки. Я тоже с Мележа.

– Вот как, – я откровенно удивился случайному совпадению. – А в Москве что делала?

– Так к тётке я ездила, – девушка говорила так легко и непринужденно, как будто мы с ней были давними приятелями. – Нет у неё больше никого, одна я осталась. Вот и приходиться периодически её навещать, чтоб сильно не скучала.

– А чего к ней переехать не хочешь. Или не приглашает?

– Давно завёт, – Нелли невольно махнула рукой. – Да только не люблю я Москву.

– Это что-то новенькое, – отметил я. – Обычно всё происходит наоборот. Большинство людей питает к этому городу глубокие чувства, даже ни разу там не побывав.

– Знаю, – Нелли хитро прищурилась. – А сам-то чего? Жизнь в столице не сложилась?

– Ну, что-то вроде того, – мой взгляд опустился вниз, и Нелли это заметила.

– Вот видишь. Злая она – Москва-то.

– Ладно, – я решил не развивать больную для себя тему и повернулся к двери. – Пойдём, что-то меня в сон клонит, завтра поболтаем.

Зайдя в купе, Нелли взяла косметичку и направилась в туалет. Я залез на свою полку, улегся на живот и уставился в окно. В темноте позднего вечера за окном проносились разнообразные пейзажи, рассмотреть которые не представлялось возможным. Весь этот вид проносящихся перед глазами российских просторов и широт всё равно как-то притягивал. Пожалуй, это можно сравнить только с притягательной силой камина. Мне действительно хотелось спать. Я лёг на спину, сложил руки за головой и устало прикрыл глаза. Монотонный стук колёс и лёгкое покачивание вагона убаюкивало не хуже колыбельной.

18 сентября

Я шагал по ночному городу тихо и не спеша. Если бы кто-нибудь спросил, зачем я здесь и куда иду, я бы вряд ли смог ответить. Ноги вели сами, а на душе было спокойно. Обернувшись по сторонам, я отметил небывалую для столицы тишину. Ни одного прохожего, полное отсутствие автомобилей, как будто в эту минуту я гулял абсолютно один по пустынным московским улицам. Но я не нашёл это странным, а принял как должное, продолжая наслаждаться прогулкой, вдыхая слегка влажный воздух наступающей осени. Неожиданно откуда-то спереди донёсся бешеный визг тормозов, и я отчётливо услышал глухой удар. Гармония пешей прогулки была разрушена в один миг. Давящее чувство невнятной тревоги полностью охватило меня. Мои ноги продолжали вести меня вперёд. Я пытался остановиться. Не знаю почему, но мне хотелось развернуться и со всех ног бежать в обратном направлении. Через несколько секунд я замер. Из арки выбежал мальчик лет семи, его одежда была изорвана, а лицо испачкано кровью. Совершено не обращая на меня внимания, он промчался через дорогу и, подбежав к таксофону, схватил трубку. Я, онемев, стоял и смотрел на него не в силах пошевелиться и отвести взгляд. Мальчик настойчиво набирал какие-то цифры, но было видно, что у него что-то не получается. Он стоял на носочках и всё пытался куда-то дозвониться. Через какое-то время его рука с зажатой телефонной трубкой безвольно повисла, он обречённо опустил голову и повернулся. Мальчишка поднял окровавленное лицо, и наши взгляды встретились. В его глазах вспыхнул отчётливый огонёк надежды. Он смотрел на меня молящим взглядом и протягивал трубку. Я стоял не в силах пошевелиться. Попытавшись сбросить с себя жуткое оцепенение, мой взгляд упал на руки. Меня охватил небывалый ужас, все мои ладони были в крови. Она словно появлялась из ниоткуда и, стекая, большими каплями падала на тротуарную плитку. Я перевёл взгляд на ноги и невольно дёрнулся. Подо мной расплывалась огромная лужа крови. Моим единственным желанием было вырваться из нее, но страх полностью меня парализовал.

Открыв глаза, я приподнял голову и судорожно осмотрелся по сторонам. Глубоко выдохнув, я вновь опустился на подушку, осознав, что это был всего лишь сон. Он вновь пробежал перед моими глазами, отчётливо давая понять, что это был не обычный сон.

Всё верно. Я ещё в большей степени подонок, я подонок в квадрате. Память восстановила события трёхдневной давности. Я сбил женщину с ребёнком. Да я виноват, я совершил непростительный поступок, но это уже было совершено, и от этого никуда не деться. Испугался, сбежал. Да, чёрт возьми, испугался, сбежал. Да на моём месте так поступил бы практически каждый. Но позвонить-то я мог. Возможно, мальчик ещё был жив, и если бы врачи приехали вовремя, его удалось бы спасти. Какая же я всё-таки мразь. Закрыв глаза, передо мной отчётливо всплыл образ окровавленного ребёнка протягивающего мне телефонную трубку. Я тут же их открыл и сильно растёр указательными пальцами.

Мужчины молча, завтракали нарезанными домашними заготовками. Нелли в купе не было. Я пожелал им доброго утра и, взяв туалетные принадлежности, вышел. Умывшись и почистив зубы, я вышел в тамбур.

– Привет, земляк, – девушка улыбнулась, и поднесла к губам зажжённую сигарету. – Неважно выглядишь.

– Да что-то плохо спалось, – я заметил в её левой руке пачку с сигаретами и ткнул в неё пальцем. – Дай закурить.

– Ничего себе, – Нелли удивлённо вытаращила глаза. – Вчерашнего опыта тебе недостаточно?

По моему лицу она поняла, что я не хочу это обсуждать, и молча протянула пачку и зажигалку.

Попытка номер два. На этот раз я старался затягиваться не глубоко, и слегка кашлянув в начале, одолел треть сигареты. После я почувствовал лёгкое головокружение и подташнивание.

– Что, приятного мало? – Нелли смотрела на меня, слегка прищурив левый глаз.

– Да уж, – с этим доводом я просто не мог не согласиться. – Как-то совсем плохенько.

– Такое бывает со всеми новичками. Ты лучше присядь, скоро всё пройдёт.

Последовав её совету, я присел в углу и опустил голову. Через несколько минут, когда неприятные симптомы стали проходить, я поднялся и взглянул на девушку. Она всё ещё стояла рядом.

– Пошли завтракать.

Моё предложение было одобрено и мы, пройдя в вагон-ресторан, уселись за свободный столик. Есть не хотелось. Мало того что в последние дни аппетит и так отсутствовал, так ещё и последствия перекура оставили в организме неприятный осадок. Я заказал солянку, Нелли салат и чай с куском творожного пирога. Даже жуя, она умудрялась что-то рассказывать, причём у неё это получалось очень интересно. Смотря на неё при дневном свете, я отметил, что она очень даже симпатична, примерно моего возраста, однако обручального кольца на пальце я не заметил, да и в её разговоре не проскакивала тема замужества. По окончании трапезы я отверг её попытки оплатить счёт и, объяснив, что угощаю, расплатился с официантом.

Я вновь лежал на верхней полке и смотрел в потолок. Тюрьма. Именно и за неё я и сбежал с места трагедии. Я испугался попасть в исправительное учреждение, хотя моё место сейчас было именно там. Исправительное учреждение, смешно. Что оно может исправить? Неужели выходя оттуда, человек действительно может сказать – да я осознал степень своей вины и полностью исправился. Получается как в детстве: ты виноват, ты должен исправиться. И ты соглашаешься, говоря, что больше не будешь так делать. Бред. По сути, исправить ситуацию значит повернуть её вспять, вопреки всем земным законам, но это не возможно. Тогда о каком исправлении может идти речь? Понести ответственность, как сформулировано в уголовном кодексе? Тоже не то. Ответственность перед самим собой – вот самая тяжкая ноша, хотя для многих это пустой звук. А тюрьма – она ничего не может исправить. Должно быть какое-то определение вины, должно быть и наказание, но в другой форме. Форме некоего неведомого служения во имя тех с кем ты поступил неправильно. Или…