Мозг - Робин Кук

Электронно-лучевая трубка на выходной панели ожила и на ней появилось первое изображение. Лаборант поспешно отрегулировал ширину окна и яркость, добиваясь наилучшего качества. Вокруг небольшого экрана, похожего на телевизионный, студенты столпились так, как будто предстояло смотреть захватывающий матч, но увидели овал с белыми краями и зернистой структурой внутри. Построенное компьютером изображение внутреннего строения головы пациента расположено было так, как будто на Шиллера смотрели сверху, а у него отсутствовала верхняя часть черепа.

Мартин посмотрел на часы. Без четверти восемь. Он рассчитывал, что вот-вот придет доктор Дениз Зенгер и займется студентами. Этим утром на уме у Филипса была только встреча с Вильямом Майклзом, вместе с которым он проводил исследования. Майклз позвонил накануне и обещал прийти рано утром с маленьким сюрпризом для Филипса. Сейчас любопытство Мартина обострилось до предела, и ожидание сводило его с ума. Вот уже четыре года они вдвоем работали над программой, дающей возможность компьютеру заменить радиолога и читать рентгеновские снимки черепа. Требовалось так запрограммировать машину, чтобы она проводила качественную оценку плотности определенных зон снимка. В случае успеха выигрыш был бы потрясающим. А поскольку проблемы интерпретации снимков черепа практически не отличаются от проблем интерпретации других снимков, программу можно было в дальнейшем использовать во всех разделах радиологии. А если им удастся это...

Филипс иногда позволял себе помечтать о собственном исследовательском отделении и даже о Нобелевской премии.

На экране появилось следующее изображение, и Филипс вернулся к действительности.

— Этот срез находится на тринадцать миллиметров выше предыдущего изображения, — произнес лаборант нараспев. Пальцем он указал на нижнюю часть овала. — Вот здесь мозжечок и...

— Есть отклонение от нормы, — сказал Филипс.

— Где? — спросил лаборант, сидящий на небольшой табуретке перед компьютером.

— Здесь, — сказал Филипс, пробираясь поближе. Пальцем он коснулся зоны, которую лаборант только что назвал мозжечком. Этот светлый участок в правом полушарии мозжечка не соответствует норме. Он должен быть той же плотности, что и с другой стороны.

— Что это? — спросил один из студентов.

— Пока трудно сказать, — ответил Филипс. Он нагнулся, чтобы поближе рассмотреть сомнительное место. — Интересно, нет ли у пациента отклонений в походке.?

— Есть, — откликнулся лаборант, — в течение недели у него наблюдалась атактическая походка.

— Вероятно, опухоль, — предположил Филипс, продолжая стоять в согнутом положении.

Лица всех четырех студентов-медиков, разглядывавших невинного вида светлый участок на экране, мгновенно выразили смятение. С одной стороны, их потрясла такая яркая демонстрация могущества современной диагностической техники. С другой стороны, их напугало само понятие опухоли в мозге, возможность ее существования у кого угодно, даже у них.

На месте этого изображения стало появляться следующее.

— Вот еще один светлый участок в височной доле, — произнес Филипс, быстро указав область на изображении, уже заменявшемся следующим. — На следующем срезе будет видно лучше. Но потребуется контрастное исследование.

Лаборант поднялся и пошел в машинный зал, чтобы ввести в вену Шиллера контрастный материал.

— А что делает контрастный материал? — спросила Нэнси Макфадден.

— Он помогает очертить образования типа опухолей в случае разрушения барьера между кровью и мозгом, — Филипс оглянулся, чтобы посмотреть, кто входит в комнату. Он слышал, как открылась дверь из коридора.

— Он содержит йод?

Последнего вопроса Филипс не слышал, потому что Дениз Зенгер уже вошла и тепло улыбалась Мартину из-за спин полностью поглощенных темой студентов. Она выскользнула из своего короткого белого пальто и, протянув руку, повесила его рядом с аптечкой первой помощи. Таким образом она обычно приступала к работе. Филипс сразу утратил всякое желание работать. На Зенгер была розовая блузка, плиссированная спереди и окаймленная сверху тонкой голубой лентой, которая была завязана бантом. Когда она, вешая пальто, вытянула руку, груди ее натянули блузку, и Филипс, подобно знатоку, оценивающему произведение искусства, восхитился этим зрелищем — Мартин считал Дениз одной из самых красивых женщин, каких он когда-либо видел. Она утверждала, что ее рост 165 сантиметров, хотя в действительности это было 162,5. Сложена она была изящно, весила сорок девять килограмм, груди ее не отличались величиной, но зато обладали чудесной формой и упругостью. Свои густые блестящие каштановые волосы она гладко зачесывала назад и стягивала одной заколкой на затылке. Светло-карие глаза с серыми крапинками придавали ей живой озорной вид. Мало кому могло прийти в голову, что три года назад она была лучшей выпускницей медицинского института, и не многие верили, что ей двадцать восемь лет.

Кончив заниматься своим пальто, Дениз проскользнула мимо Филипса, незаметно пожав его левый локоть. Все было сделано так быстрее денег и малейшее движение могло быть истолковано как заявка на покупку.

— Давайте, я вам намекну, предложил Филипс. — Собственно мозговые опухоли обычно единичны, а вот опухоли от других частей тела, называемые метастазами, могут быть единичными или множественными.

— Рак легких?! — выпалил один из студентов, как будто на телевизионном соревновании.

— Очень хорошо, оценил Филипс. — На этом этапе стопроцентной уверенности нет, но я бы сделал ставку на этот вариант.

— Сколько пациенту осталось жить? — спросил явно обескураженный студент.

— Какой врач его ведет?

— Он в нейрохирургической службе Курта Маннергейма, — ответила Дениз.

— Тогда жить ему осталось недолго, — сказал Мартин. — Маннергейм будет его оперировать.

Дениз резко повернулась.

— Такие случаи неоперабельны.

— Вы не знаете Маннергейма. Он оперирует все что угодно. В особенности опухоли. Мартин вновь наклонился к плечу Дениз, вдыхая ни с чем не сравнимый аромат ее свежевымытых волос. Для Филипса он был таким же единственным в своем роде, как отпечатки пальцев, и, несмотря на официальную обстановку, он ощутил зарождающееся влечение. Мартин выпрямился, чтобы избавиться от наваждения.

— Доктор Зенгер, мне нужно сказать вам несколько слов, — проговорил он вдруг, жестом приглашая ее в угол комнаты.

Дениз охотно, хоть и с удивленным видом, повиновалась.

— Мое профессиональное мнение..., — начал Филипс тем же официальным тоном. Затем он сделал паузу, а продолжив, понизил голос до шепота — ...что сегодня вы выглядите необычайно сексапильно. Выражение лица Дениз менялось медленно. Смысл сказанного дошел до нее лишь через некоторое время. А затем она почти рассмеялась. — Мартин, ты меня захватил врасплох.

Ты говорил так сурово, что я подумала, что что-то сделала не так.

— Так и есть. Ты так сексапильно одеваешься исключительно для того, чтобы сделать меня неспособным сосредоточиться.

— Сексапильно? Я застегнута по самое горло.

— На тебе все что угодно выглядит сексапильно.

— Просто у тебя грязные помыслы, старик!

Мартин рассмеялся. Дениз права. Как только он ее видел, ему невольно вспоминалось, как чудесно она смотрится нагая. Он встречался с Дениз Зенгер уже больше шести месяцев и все еще чувствовал себя восторженным мальчишкой. Поначалу они принимали все меры предосторожности, чтобы в госпитале не догадались об их связи, но по мере того, как они все более и более убеждались в серьезности своих отношений, сохранение тайны заботило их все меньше, в особенности оттого, что чем лучше они узнавали друг друга, тем меньше становилась разница в возрасте. А то, что Мартин был заместителем заведующего Нейрорадиологией, а Дениз — практиканткой второго года отделения радиологии, служило для обоих профессиональным стимулом, особенно после того, как она приступила к практике в его отделе — это произошло три недели назад. Дениз могла потягаться в знаниях с двумя врачами, которые уже завершили радиологическую практику. И потом, это же было интересно.

— Старик, а? — прошептал Мартин. — За эти слова ты будешь наказана. Я оставляю этих студентов на тебя. Если они начнут скучать, пошли их в кабинет ангиографии. Мы дадим им мощную дозу клинической практики до теоретической.

Зенгер кивнула в знак покорности.

— А когда ты закончишь утреннюю порцию томографии, — продолжал Филипс, все еще шепотом, — приходи в мой кабинет. Может быть, нам удастся сбежать в кафетерий!

Прежде чем она ответила, он взял свое длинное белое пальто и ушел.

Хирургические кабинеты располагались на одном этаже с Радиологией, и Филипс пошел в этом направлении. Обходя плотное скопление каталок с пациентами, ожидающими рентгеноскопии, Филипс прошел через просмотровый рентгеновский кабинет. Это было большое помещение, разгороженное просмотровыми кабинами, в которых сейчас около дюжины практикантов болтали и пили кофе. Ежедневной лавине снимков еще только предстояло накатиться, хотя рентгеновские аппараты работали уже около получаса. Сначала появится тонкий ручеек пленок, затем он превратится в потоп. Филипс все это хорошо помнил со своих практикантских времен. Он проходил практику в этом медицинском центре и, подчиняясь суровым требованиям крупнейшего и лучшего в стране отделения радиологии, много раз проводил по двенадцать часов в этой самой комнате.