Убить родного дедушку - Андрей Егоров

В кабинете вдруг громыхнуло, и кто-то отчетливо выругался.

− Что это? – спросил Виталик.

− Не знаю. Погоди-ка, сейчас проверю.

Я направился в кабинет, распахнул дверь и остановился на пороге. Кто бы это ни был, он ничего не тронул – бумаги были сложены на столе в идеальном порядке, книги стояли на полках, экран ноутбука светился цифрами. А вот окно оказалось распахнуто настежь, значит, неизвестный выбрался через него наружу. Я выглянул без особой надежды увидеть, кто именно забрался внутрь дома-машины – вся восточная сторона участка поросла густым ельником, в нем можно было без труда укрыться. Кто бы это ни был, он так и поступил.

Когда я вернулся в гостиную, внук выглядел взволнованным.

− Я слышал скрип шагов, – сказал он. – Кажется, кто-то есть наверху. И там, в прихожей тоже.

− Ты уверен?

− Как будто в этом старом доме полно привидений. Я кино смотрел. Стра-ашное.

− Это для тебя он старый. И вообще, это не дом, а машина, – напомнил я. – Ума не приложу, когда это привидения успели здесь поселиться. Ведь построил я ее совсем недавно. Скорее всего, соседские мальчишки. Они обрывают яблоки в саду и огурцы на огороде. Наверное, вошли во вкус, решили, что и в доме есть чем поживиться.

− Давай я пальну по ним из ружья, как ты во взрослых соседей, – предложил внук. – Будет здорово. Ты расстреливаешь взрослых, я тех, что помоложе.

− В мальчишек? Пожалуй, не надо, – я понял, что подаю подрастающему поколению нехороший пример. – Заметь, я стрелял над головами. И только для того, чтобы пресечь деструктивные намерения этих темных людей… На самом деле, я вовсе не собирался причинить им вред. Они же не виноваты, что их нейронная сеть недостаточна совершенна, чтобы заниматься чем-то стоящим, физикой, например. Это, знаешь ли, не каждому дано. Так что отец? Он занимается физикой?

− Папаша у меня полный бездарь!

− Об отце говоришь! – возмутился я. – Он тебя родил, воспитал… хочет в люди вывести. Пожалуйста, будь повежливее.

− А что? Я правду говорю. Он собирался твое дело продолжить, а сам не может разобраться даже в элементарных вещах. Отправился в прошлое, чтобы попросить бабушку отговорить тебя включать машину. Но ведь он мог попасть только в то время, когда машина была уже включена. Ну, как можно так плавать в теории? Это же просто тупость.

− О какой именно теории ты говоришь?

− О твоей. Он и сам теперь согласился, что для него все твои гипотезы – темный лес. Даже я уже дальше продвинулся, чем папа. Приходится ему растолковывать кое-что, по его просьбе. Лепешев на папу давно рукой махнул, говорит, ученый из него не получится никогда. Яблоко, говорит, от яблони слишком далеко упало. И еще – на детях гения природа отдохнула, и как отдохнула. Вот если бы ты был жив, мы бы с тобой дед таких дел наворотили.

Я поежился. Не слишком приятно снова слышать, что ты покойник, даже если твоя кончина случилась в отдаленном будущем. Впрочем, в отдаленном ли? Зато кое-что прояснилось – ясно, кто так перепугал Лиду, приятно осознавать, что опасность моей жене не угрожает.

− Значит, ты меня не знал? – спросил я.

− Я же сказал. Ты умер, когда мне было года два.

− От чего я умер, не знаешь?

Виталик передернул плечами.

− От старости, наверное. Хотя нет, погоди. Бабушка говорила, у тебя желудок был больной. Наверное, поэтому и умер. Не следил, говорит, за собой совсем.

− Вот как, – я тут же ощутил в животе покалывание, такие фантомные боли часто случаются у ипохондриков и тех, кто только что к ним присоединился, узнав о том, что смерть не за горами, – давай-ка перекусим, внук.

− Давай, – с жадностью согласился он. Растущий организм требовал пищи.

Оставалось решить, где эту самую пищу добыть. Ревизия холодильника показала, что из съестного там имеется только полбутылки кетчупа и заплесневелый огурец. В погребе нашлись две банки сайры в масле, но такого лохматого года выпуска, что я побоялся их есть, а тем более угощать этой пенициллиновой древностью внука.

− Бабушка была права, – вынесло вердикт подрастающее поколение.

− Не переживай, с голодухи не подохнем. По крайней мере, сегодня. – Я взял мобильный телефон, набрал номер местной пиццерии. – Большую мясную, пожалуйста. – Сообщил телефон и адрес.

− Да мы знаем, знаем, – отозвались в трубке. Пиццу мне иногда доставляли. Когда я, отрываясь от науки, чувствовал, что вот-вот умру от голода. В отсутствии жены готовить было некому…

Курьер прибыл через полчаса. Мы с внуком расположились на лужайке перед домом и уплетали пиццу прямо из коробки.

− Классная вещь! – одобрил Виталик. – У нас такой еды нет. Все больше синтетика.

− То есть?

− Модифицированные продукты. Их получают в «духовке» из специальных смесей. Обходятся дешево. Выглядят, как настоящие, а на самом деле – редкая гадость. Наверное, потому, что очень полезные.

− Наверное, – согласился я.

− А вот пицца – не очень полезная еда, – заметил внук. – Будешь так питаться, дед, помрешь молодым.

− Парадоксы времени, – пробормотал я, вглядываясь вдаль. Мне казалось, за забором, там, где он еще уцелел, прячется бородач в сером плаще. – Эй, ты! – крикнул я. – Чего надо?!

Незнакомец сгорбился, поднял воротник и затрусил прочь.

− Видел? – спросил я Виталика. – Странно… Что ему нужно? Он, как будто, наблюдает за нами.

− Лицо не разглядел. Может, это соседи за нами следят? Готовятся снова напасть?

− Вряд ли. Они, вообще-то, пугливые. На пару дней показательных стрельб должно хватить. Где-то я этого типа уже видел, – я нахмурился, но никак не мог припомнить – где именно. Да и лицо показалось в щели между досками всего на долю секунды, я и не успел толком зафиксировать его в памяти.

− Значит, с отцом ты не очень ладишь? – поинтересовался я.

− Да нет, папу я люблю, конечно, – Виталик пожал плечами, – только он совсем меня не понимает.

Поскольку я молчал, ожидая ответа, внук вздохнул и продолжил:

− По поведению у меня неуд. Он считает, я нагло веду себя с учителями.

− И в чем это выражается? Хамишь напропалую?

− Да нет же. Просто иногда люблю пошутить.

− А они шуток, конечно, не любят?

− Точно. Вот Пал Петрович, учитель литературы, недавно сказал: «Кто пойдет отвечать первым, поставлю оценку на бал выше». Я говорю: «Ставьте два. Я иду». А что, меня тройка по литературе вполне устроит. Я же на физмат собираюсь. Мне книжки про всякую любовь читать не интересно.

− Пока не интересно, – заметил я. – Хотя… Вынужден признать, я и сам про любовь читать не люблю. Зачем про нее читать? Любовью нужно заниматься. – И прикусил язык, сообразив, что разговариваю с внуком, а не с приятелем Вовкой Лепешевым. В воспитании детей у меня было опыта.