Охлажденный и Замороженный - Алекс Кожин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, покурив какое-то время, КЛАВА вдруг заявил:
‒ Родилась хайку!
‒ Читай, ‒ поддержал друга НЮРА.
Поэт помолчал секунду, после чего задумчиво продекламировал:
У старой скирды под забором
Дремлет седой подорожник.
Из хлева бежит молодой ручеек.
Студенты посмаковали хайку, найдя ее в лучших традициях поэта Басе. Переварив поэтическое произведение, НЮРА неожиданно откликнулся следующей сентенцией:
‒ Я все же думаю, что эстетический человек Кьеркегора находится в контексте этических выводов Шопенгауэра (тут следует напомнить читателям, что оба студента учились в техникуме сельской механизации, который отличается широким набором дисциплин, связанных с наукой о земле).
‒ Да, ‒ согласился КЛАВА, ‒ пребывая в страхе, человек остается наедине с собой и в итоге находит нечто. Рыба же, напротив, осознавать себя не способна.
Подумав над этим какое-то время студенты, наконец, обратили внимание на разбросанные вокруг тела и на тающего в витрине Марата Моисеевича.
‒ Может, разморозим стоматолога, ‒ предложил НЮРА, ‒ он и так почти оттаял. Гляди, позеленел весь, что тот карась. Пойди, покрути телефон, дай ему энергии жизни.
КЛАВА подумал над этим предложением и заключил, что лучше спросить у шефа, поскольку разморозка объектов не соотносится с уровнем их научной компетенции.
Женька, между тем, пребывал в трансцендентальном состоянии, валяясь при этом на полу, что, впрочем, не редкость у здешних механизаторов после зарплаты. «Медитирует!» ‒ вслух подумали студенты. Будить шефа с помощью полевого телефона, отключенного от Марата Моисеича и перенаправленного на Женю, показалось им негуманным, несмотря на то, что сам Женька неоднократно выводил их из состояния медитации самым жестоким образом с помощью пинков и нецензурных выражений, после чего заставлял работать. Хотя такая идея и посетила на короткое время студенческие головы.
Но оживлять шефа все же было необходимо, иначе стоматолог мог совсем растаять. Дело в том, что холодная витрина не предназначалась для длительного хранения пищевых продуктов, включая рыбу, которая в магазине особо не залеживались.
‒ Давай дадим ему настойки, ‒ предложил КЛАВА.
‒ Нет, эликсир подойдет лучше, ‒ не согласился НЮРА.
Студенты заспорили.
Здесь нужно сказать, что на непосвященный взгляд, разницы между этими фармакологическими жидкостями почти что не было, в обоих случаях это был настой конопли на самогоне. Разница была в концентрации и выдержке. Но студенты придавали этим «лекарствам» исключительное, почти сакральное значение.
Принесли бутылку, дали Женьке понюхать – никакого эффекта. Тогда просто влили в него сто грамм. Женька сразу ожил и зашевелил всем, чем смог. Когда Женя наконец обрел память и дар созерцать, он увидел укурков в былых халатах, разбросанных по кафелю гостей, и, главное, размокшего Марата Моисеевича.
Обретя возможность думать, Женя понял, что скандала не избежать, и решил его как-то минимизировать. Стоматолога откатили в самую глубину морозильника и заложили другими клиентами. Срочно вызвали бывшую парикмахершу, а ныне маркетолога Лялю. Ляля капризничала и ссылалась на некие планы на вечер. Пришлось тут же на месте присвоить ей звание научного сотрудника и назначить на должность зама по науке. Гостей решили отпаивать настойкой и эликсиром. Женя понимал, что никакой нашатырь здесь уже не поможет, средство должно быть убойным – лошадь валить вместе с конюхом. Каждому влили настойки в рот.
Гости зашевелились.
Часть 5
Трудно сказать, что подействовало на родственников больше: перенесенный шок или конопляная настойка, фармакологические свойства которой до конца еще не изучены. Но гости находились в каком-то тревожном треморе с попыткой к бегству. Родственники беспокойно озирались по сторонам, словно их самих только что разморозили.
Женя всерьёз забеспокоился, «сеанс магии» мог закончиться разоблачением и полной катастрофой для бизнеса. Но тут, на счастье, прибыла бывшая парикмахер, теперь уже зам по науке. Ляля быстро взяла все в свои руки, организовав краткий брифинг для родных и близких Марата Моисеевича.
Сказав несколько слов про достижения современной науки и косметологии, Ляля призвала собравшихся не пугаться своих переживаний.
‒ Сейчас вы встретились с другим миром, как будто сами побывали на том свете, ‒ напирала Ляля. ‒ Каждый из вас имел контакт с охлажденным, и у каждого останутся антитела и добрые воспоминания.
После этих слов Раиса Соломоновна покраснела и стыдливо опустила глаза. Дядя Жора встрепенулся и стал ощупывать карманы в поисках бумажника. Остальные гости потупились. Все понимали, что взгляд стоматолога из холодной витрины еще долго не будет давать им покоя.
Посовещавшись с Женькой, Ляля предложила тут же провести научную демонстрацию, чтобы ободрить гостей. Тут все снова задрожали, а Зяма Каземирович с Мотей даже заикали. Но ничто уже не могло остановить пыл нового научного зама. Выхватив из хозяйственной сумки купленную для домашних нужд селедку, Ляля, размахнувшись, со всей силы стукнула ею об стол. От удара глаза у сельди повылазили наружу.
‒ Вот, вот! ‒ страстно кричала Ляля. ‒ Вы видите, что происходит с организмом при перегрузках!
К этому времени студенты притащили из банкетного зала коньяк и какую-то колбасу. Дальше экспериментировать с настойками ввиду неясности симптоматики они не решились. Гости немного согрелись и были благополучно отправлены по домам.
Серьезных последствий «электротерапия» Марата Моисеевича не имела, разве что дядя Жора после этого повесил на шею железную подкову от лошади и больше не подходил к предметам, содержащим свинец. А Раиса Соломоновна стала часто краснеть и застенчиво прятать глаза. Говорят, она даже собиралась креститься.
Однако совершенно другие последствия вызвали слухи, которые, как сорняки, побежали по Гомелю. Нежданно оживший стоматолог произвел на город ошеломляющее впечатление. В автобусах, в кино и цирке только об этом и говорили. Заезжий на гастроли клоун каждый вечер начинал с репризы: «Говорят, здесь в Гомеле, успешно лечат холодом, так вот мой знакомый недавно продал батареи отопления собственной теще…». Номер имел оглушительный успех.
Слухи были самые невероятные, а газета «Гомельская правда» даже посвятила событию целый материал. Ссылаясь на неназванные источники, газета утверждала, что в Гомеле впервые в мире успешно проведен эксперимент по полному омоложению человека с помощью льда. И только вмешательство горисполкома не дало этой сенсации выйти за пределы области.
Со страху, что набегут родственники и журналисты, Женька закрыл морозильник на карантин. Навешал замков и дал объявление в газету о профилактических работах. Студенты были отправлены в отпуск.
Постепенно жизнь успокоилась. Карантин благоприятно влиял на Женьку, его жен и любовницу Лялю. Студенты обрели себя в земледелии и дискуссиях о Толстом на фоне этических поисков Кьеркегора с Шопенгауэром.
В один из вечеров Женя взял бутылку и снова поехал к
