Один - Джордж Алек Эффинджер

— Масса работы, Джессика, — сказал он и немного повеселел от этой перспективы. — Пару недель мы будем очень заняты. Это лучше, чем падать сквозь гиперпространство.

— Да, дорогой, — согласилась она. — Ты придумаешь названия?

Это стало самой утомительной частью работы: придумывать новые названия для всех звезд и планет. После посещения восьми тысяч звездных систем, они исчерпали все мифологические, исторические и географические названия, какие только могли вспомнить. Теперь они по очереди называли планеты именами знаменитых писателей, кинозвезд и спортсменов.

Они собирались исследовать пустынную планету, которую назвали Рик. Хотя существовала слабая вероятность, что она окажется пригодной для жизни, им все же необходимо было исследовать ее самим, просто в надежде на самый малый шанс, просто на удачу, как говаривала мать Джиллета.

Тут Лесли остановился с улыбкой на губах. Он уже много лет не вспоминал этого выражения. То был критический момент в путешествии; больше никогда, пока с Джиллетом была Джессика, он не был так близок к потере рассудка. Он цеплялся за нее и за свои воспоминания, пытаясь найти спасение от холода и разрушительных сил пустоты космоса.

Снова полетели годы. Прошлое слилось в неразличимую мглу, а будущего не существовало. Жизнь в настоящем была для Джиллета одновременно и спасением, и проклятием. Они тратили время на выполнение рутинных процедур, не более обременительных, чем их обязанности на Земле, но и не более интересных.

Когда пошел двадцатый год их совместного полета, огромное несчастье постигло Джиллета: на безымянной планете, в сотнях световых лет от Земли, на каменистом холме над бесплодной долиной из песчаника погибла Джессика Джиллет. Она нагнулась, чтобы взять образец почвы; изношенный шов ее скафандра разошелся; раздалось предостерегающее шипение газов, проникших сквозь подкладку в скафандр. Она упала на каменистую землю. Ее муж видел, как она умерла, но был не в силах помочь, так быстро яд убил ее. Он сидел рядом с ней, когда день планеты сменился ночью, а потом долгие холодные часы до самого рассвета.

Он похоронил ее на этой планете, которую назвал Джессикой, и оставил там навсегда. Установил переходной шлюз на орбите планеты, закончил обследование остальной системы и полетел к следующей звезде. Его снедало горе, и он много дней не вставал с постели.

Однажды утром котенок Бенни вскарабкался на кровать к Джиллету. Хозяин не кормил его уже почти неделю.

— Бенни, — прошептал одинокий человек, — я хочу, чтобы ты кое-что понял. Мы не можем вернуться домой. Если я сию же минуту поверну корабль обратно и все время буду лететь в гиперпространстве, то даже на это уйдет двадцать лет. Мне будет почти семьдесят, когда появится Земля. Но я никогда не надеялся прожить так долго.

С этого момента Джиллет выполнял свои обязанности автоматически, без капли того энтузиазма, который объединял их с Джессикой. Он был вынужден лететь дальше, что и делал, но одиночество не отставало от него, словно тень смерти.

Он изучил результаты исследований и решил попробовать построить пробную гипотезу.

— Должно найтись какое-то простое объяснение, Бенни, — сказал он. — Джессика всегда утверждала, что никакого объяснения быть не может, но я уверен, оно обязано существовать. За всем этим должен стоять какой-то смысл. А теперь скажи, почему мы не нашли Первого Признака существования жизни ни на одной и тех тысяч планет, которые посетили?

У Бенни не было предположений по этому поводу. Он следил за Джиллетом своими большими желтыми глазами, пока тот мерил шагами каюту.

— Я уже думал об этом раньше, — продолжал Джиллет, — и с теми теориями, которые приходили мне в голову, было чрезвычайно трудно смириться. Джессика наверняка решила бы, что я сошел с ума. Моим друзьям на Земле было бы очень трудно выслушать меня, Бенни, не говоря уже о том, чтобы всерьез задуматься. Но в любом исследовании наступает момент, когда приходится отбросить все предсказанные результаты и хорошенько вглядеться в то, что происходит в действительности.

Джиллет сел за стол. Он на секунду вспомнил о Джессике и чуть не расплакался. Но вспомнил о том, что посвятил остаток своей жизни ей и ее мечте найти ответ в одной из тех звездных систем, которые еще ждут впереди.

Ему не нужен был компьютер, чтобы упорядочить информацию: она представляла собой лишь длинную-предлинную цепочку нулей.

— Наука построена на теориях, — размышлял Джиллет. — Некоторые теории невозможно проверить практикой, но их признают благодаря громадному числу эмпирических данных. Например, такой штуки, как гравитация, возможно, и не существует вовсе. Может быть, предметы постоянно падают вниз благодаря какой-то невероятной причуде статистики. И в любой момент вещи могут начать падать вверх и вниз произвольно, словно монетки, которые ложатся то орлом, то решкой. И тогда в Закон всемирного тяготения нужно будет вносить поправки.

Это была первая и самая безопасная часть его рассуждений. Далее следовало предчувствие о том, что существует наиболее вероятное объяснение, которое адекватно описывает гнетущую череду безжизненных планет.

— Мне пока не хочется об этом думать, — прошептал Лесли, обращаясь к духу Джессики. — Может быть, на следующей неделе. Сначала мы посетим еще несколько систем.

Так он и сделал. Вокруг звезды класса М вращалось семь планет, а потом были звезда класса G с одиннадцатью планетами и звезда класса К с четырнадцатью. Все планеты были покрыты кратерами от метеоритов, изрытыми и вылизанными потоками лавы. Джиллет держал Бенни на коленях после обследования этих трех звездных систем.

— Еще тридцать две планеты, — сказал он. — Чему равно теперь общее количество? — Бенни не знал.

Джиллету не с кем было обсудить этот вопрос. Он не мог посоветоваться с учеными Земли; даже Джессика была для него потеряна. У него оставался только терпеливый серый кот, от которого нельзя было ждать проницательных наблюдений.

— Ты заметил, — спросил человек, — чем дальше мы улетаем от Земли, тем более гомогенной выглядит Вселенная? — Если Бенни и не понял слово «гомогенная», то не подал виду. — Единственным по-настоящему необычным явлением, которое мы видели за все эти годы, была сама Земля. Жизнь на Земле — это поистине аномальный фактор, который мы отметили за двадцать лет исследований. О чем это говорит?

Бенни это ни о чем не говорило, но начинало о чем-то говорить Джиллету. Лесли пожал плечами.

— Никто из моих друзей не желал даже рассматривать возможность того, что Земля — уникальное явление Вселенной, что можно не найти ничего живого в просторах космоса. Конечно, мы еще не заглянули во многие уголки этих просторов, но получить ноль на двадцать три тысячи… Конечно, далеко не все мы высаживались, но…

Когда супруги Джиллет покидали Землю двадцать лет назад, в науке доминировало мнение, что где-то в космосе должна быть жизнь, хотя никаких доказательств не существовало, ни прямых, ни косвенных. Жизнь просто обязана существовать; вопрос только в том, чтобы наткнуться на нее. Джиллет посмотрел на старую формулу, которая так и провисела на одном и том же месте все путешествие.

— Если один из этих коэффициентов равен нулю, — подумал он, тогда все произведение равно нулю. Какой из коэффициентов может быть нулевым?

Пошел тридцатый год, а он все еще летел вперед. Конец жизни Джиллета был где-то там, в черном безмолвии. Земля стала бледным воспоминанием, менее реальным, чем сны минувшей ночи. Бенни состарился и скоро умрет, как умерла Джессика, и Джиллет останется совсем один. Он не любил думать об этом, но печальная мысль снова и снова вторгалась в его сознание.

Еще одна мысль посещала его так же часто. Он знал, что это глупая идея, он смеялся над ней тридцать лет назад. Научное образование требовало от него исследовать гипотезы в холодном, ровном свете здравого смысла, но эта новая концепция не выдерживала подобного.

Он начал думать, что, возможно, Земля одинока во Вселенной. Единственная планета среди миллиардов, которую благословила жизнь.

— Приходится снова признать, что я не исследовал значительной части всех планет в галактике, — сказал он, словно защищая свои чувства перед Джессикой. — Но я был бы глупцом, если бы игнорировал тридцатилетний опыт. Допустим, я говорю: Земля — единственная планета, на которой возникла жизнь. Но это не научное и не математическое утверждение. Статистика требует, чтобы существовали другие планеты с какой-либо формой жизни. Что же может перевесить такой биологический императив? — Он подождал, не выскажет ли Бенни догадку, но так и не дождался. Только акт веры, — пробормотал Джиллет. Он помолчал, ожидая услышать звонкий смех Джессики, выражающий сомнение, но его окружала лишь жужжащая и тикающая тишина космического корабля.